Мой Euro. 20000 лье над водой

Этих июней-июлей вдоволь поднасобиралось…
14 июня 1970-го я со своим одноклассником Димкой Свирским рыдал в три ручья. Гол уругвайца Эспарраго в ворота Кавазашвили — и клятва двух восьмилетних мальчуганов на витебской кировской аллее, мол, больше никогда и ни-ни мокроту по поводу проигрыша не разводить. Продержались около двух лет — до хоккейной Праги 72-го. На сей раз поклялись “биться до конца” на шайбе с того турнира и билетах с автографом Озерова, которые привез мой отец…
Этот EURO был первым моим топовым турниром без Димки Свирского. Без его полуночных звонков и чудесных сравнений. Этот французский презент ему бы понравился — уверен. Как все живое, неформатное, не встроенное в кондовый формат нашего окружения. Не важно, что на столе 24 прибора, а не 16, главное — начинка пирога, а не регламентированное количество порций. Или подзабыли черствый рехагелевский “греческий орешек” образца 2004 года?
К слову, нужно ли вообще искать смысл и цель в футбольной жизни? Не знаю. Может, лучше побродить в поисках вкуса жизни? 20000 жюль-верновских лье, пусть больше или меньше, но отмахать. У старенького “Рекорда-6” или воочию на “Стад де Франс”. Странно, но Париж в моем восприятии почему-то всегда дружит с теплым дождем…
Умение наслаждаться обыденностью, а не пафосным экстримом, улыбкой близкого, а не страстью, правилом, а не исключением — то, чего сегодня нам не хватает.
У нас есть выбор между кокоринско-мамаевским отжигом в Монте-Карло и бокалом вина из Рюдесхайма, который ценил отец Йоахима Лева. Не знаю, что такое кривошипно-шатунный механизм, но иногда кажется, что это нечто изъятое из черепной коробки сборной, за которую я болел и буду болеть. Бороться с этой срамной болезнью, увы, уже не могу. Как не могу забыть снимок середины 90-х, где улыбается круглый розовощекий паренек Слуцкий, только что проигравший пари. Спор у нас вышел чудаковатый:
— Веришь, что и в моем паспорте тоже есть слово Слуцкий?
— Не верю, — гогочет Ленька.
И вчистую проигрывает, как через 20 лет Бейлу уэльсскому, ибо в графе “место рождения” в моем паспорте черным по розовому есть слово “слуцкий”. Став уже Леонидом Викторовичем, он публично разоткровенничается: “Хороший футболист — это образованный, воспитанный футболист. А у нас — необразованная, невоспитанная личность, люто ненавидящая то, чем ей приходится заниматься”. Портрет маслом. Жиркова, который нахамил Слуцкому в весеннем парижском “товарняке”? Или Мамаева с Широковым — братанов-“кровников” подмосковных? Помнится, в феврале объемный перископ Василия Уткина предвосхищал батальные французские сечи: “Уэльс? Валлийцы ведь от слова валиться?..” Ну-ну… Корень абсолютно верный. Только пришлось чуть укоротить слово и язык. И просто “валить”. Желательно в эпическом евсеевском направлении… Дальше хит Шнура “Дорожная” и сакраментальный вопрос к экс-председателю Кировского районного Совета народных депутатов города Ленинграда товарищу Мутко: “Кто подсунул Акинфееву этих черепах из дерева?”
Впрочем, куда лучше полюбоваться шедевром “могучего мышонка” Шакири или шароварами мадьярского кипера-аксакала. А неправдоподобная в своей красоте исландская сага, которая, наверное, заставила бы даже красного кхмера c мотыгой влюбиться в эпических викингов! Можно до хрипоты спорить, дескать, клубное фамильное блюдо от Криштиану с окантовкой от Модрича куда изысканнее, чем от Данилу Перейры. Пожалуй, да. Но есть шарады и позаковыристее. Уровень национального чемпионата является ли достаточным и необходимым условием для того, чтобы была сильная сборная? А как быть сегодня с первенствами Хорватии, Исландии, Уэльса, Венгрии или Албании? И как их сопоставить с элитными лигами, скажем, России или Украины? Мерить будем вложенными суммами в потребляемый продукт?
Еще одно приятное открытие. Впервые осознанно обошелся без единого комментария полпредов родного “елевидения”. Розанов и К° плюс шикарные превью ласкали уши да глаз ублажали. Нет, конечно, приходилось гундосить про себя, мол, типун вам на ваш великий могучий язык, когда ненароком забредал на поляну федерального всезнайки Черданцева…
…Незадолго до своей внезапной смерти Димка Свирский поинтересовался: “У меня есть выбор: или купить швейцарские часы “Longines”, или съездить посмотреть на норвежские фьерды”. Я догадываюсь, какой вариант выбрал бы мой однокашник после этого французского пиршества. Рыжая борода Арона Гуннарссона его явно впечатлила бы. В ней нет стиснутых губ и вечного страха. В ней есть тот самый вкус к жизни, в которой будут победы и поражения.
И еще. Надоевшие неудачи белорусской сборной часто заставляют закрывать глаза и с досадой махать рукой. Так, может, чужие успехи — Уэльса, Исландии, Польши, Албании — их наконец широко откроют?