Игрок года. Стась все могущий. Да простят меня Ринне и Пелтонен

Возможно, бомбардирские показатели далеки от заоблачных, но, по заверению нижнекамских источников, от центрфорварда и не ждут рекордов в этой части. А с той ролью, которая ему в команде определена, он справляется с прилежанием отличника-медалиста.
Нормальный в принципе клубный сезон завершился валидольным для белорусов санкт-петербургским «миром». И вот здесь игрок проявил себя во всей красе, сделав, возможно, даже больше, чем от него ожидали. Вернее так: сделав то, что ожидали скорее не от него. А именно: стал лучшим снайпером белорусской сборной, забросив в семи матчах чемпионата мира столько же, сколько в полусотне — в чемпионате КХЛ-2015/16. В том числе на его счету и две из трех шайб в судьбоносном для нашей команды поединке с французами, в котором поражение означало бы полный провал и вылет из элиты. Наконец, подхватил по ходу турнира капитанское знамя, выпавшее из рук Алексея Калюжного после травмы. В общем то, что Игроком года Беларуси-2016 почти неизбежно станет 27-летний форвард Андрей СТАСЬ, стало очевидным уже где-то на экваторе процесса телефонного плебисцита.
А еще он доказал, что при желании возможно все. В том числе выкраивание в плотном графике финишной прямой отпуска целого часа для «инаугурационного» интервью. Ну и что, что беседу отцу двоих детей пришлось совмещать с обедом: «вкусному» разговору это нисколько не помешало.

— Предлагаю обойтись без эмоций а-ля церемония вручения «Оскара»: «Это так неожиданно, приятно удивлен, спасибо всем» и в таком духе. Задам вопрос иначе: почему нет?
— Все-таки скажу, что и доля неожиданности присутствует и, безусловно, приятно. А в общем сезон действительно сложился неплохо. Включая чемпионат мира — здесь больше о собственной статистике.

— «Мир» у тебя был, слава богу, не первым и не вторым. А сложился так именно сейчас. Есть версия — почему?
— Сложно сказать… Единственная версия — время пришло. Выходить на заметные роли, брать лидерские функции. Чемпионат мира был у меня и правда далеко не первым, и каждый из предыдущих давал опыт. Сумма рано или поздно должна была сработать.

— Рассудительно и скромно. Вообще мне кажется, что скромность — одна из твоих доминирующих черт.
— Вот уж не знаю… В смысле не знаю, скромность ли это. Но громкими словами действительно стараюсь не бросаться.

— Но в микст-зоне после матча с венграми громыхнул так громыхнул…
— Ты же понимаешь, это чистые эмоции. Вызывающее поведение действительно не в моем характере. И в жизни, и в команде. Всегда с должным уважением относился к старшим партнерам, тренерам. Уже потому, что за результат они ответственны в первую очередь.

— А есть ли в твоем характере качества, от которых предпочел бы избавиться?
— Скорее кое-какие хотел бы развить. Добавить, например, здоровой наглости. И в жизни, и на льду ее периодически не хватает. И жесткости — здесь уж речь только о хоккее.

— Жалеешь соперников?
— Как раз нет. Это давно устоялось в хоккее: за пределами льда вы можете быть закадычными друзьями, даже братьями. Но если друг по ту сторону красной линии — дружбы не существует от стартового вбрасывания до финальной сирены. Так что мне просто не хватает навыков жесткости. Все-таки еще недавно работа центрфорварда предполагала меньше столкновений. Но хоккей меняется, сейчас умение навязывать и вести силовую нужно всем.

— А главный твой козырь?
— Настырность, целеустремленность — это, как мне кажется, присутствует. Если что-то задумал, сделаю все, чтобы довести до конца.

— Последняя такая победа, которой гордишься?
— Сложно что-то выделить. Слава богу, их хватало за последние годы. И выигрыш Кубка Шпенглера, и Ванкувер-2010, и финал конференции с ЦСКА, и прошлогодняя победа над американцами в Остраве. И даже недавняя в Петербурге над французами, сохранившая за нами прописку в элите. Две шайбы забросил… Все успехи нужны и важны по-своему. Как, впрочем, и неудачи.

— Развернем медаль обратной стороной: что было обиднее — проиграть в 2013-м словенцам в Войенсе или недавно венграм в Питере?
— Все же, наверное, первое. Там на кону стояла путевка на Олимпиаду, здесь — только один матч чемпионата мира. Из разряда тех, которые периодически случаются у любой команды. То есть когда ты забрасываешь с трудом, а у соперника попадает все, что летит хотя бы в сторону ворот.

— Лаланда потом здорово прессовали в раздевалке?
— Не добивали особо. Было видно, что Кевин и сам себя уже съел за такую игру.

— В обязательном для таких интервью автобиографическом блоке лауреата на некоторые стандартные вопросы у тебя будут явно нестандартные ответы. Ясно же, что в хоккей привел скорее не отец или друг.
— Ну да, у меня здесь все просто — пошел по стопам брата. Игры Сергея помню с тех пор, когда сам еще ни разу не выходил на лед, но был с родителями завсегдатаем трибун. Уже тогда набрался хоккейных эмоций на жизнь вперед. Так зарядился любовью к игре, что до сих пор не отпускает.

— Когда брат старше аж на четырнадцать лет, это хорошо или плохо?
— Трудностей нет — сплошной профит. С высоты своих лет и опыта Сергей всегда помогал и в каких-то хоккейных, и в житейских вопросах. Общаемся постоянно. Еще и потому, что из-за такой разницы в возрасте брата в моем детстве почти не было. Он рано обзавелся семьей, уехал в Америку, потом долго выступал в Германии. Хотя год в одной команде судьба нам все-таки подарила — в “Юности”.

— Воображаю, каким был ваш семейный азарт в кэмпе перед минским чемпионатом мира-2014.
— Да уж, присутствовало. Если бы все сошлось, было бы вообще супер: мы вместе в сборной, да еще на домашнем “мире”. Но не срослось, Сергея в итоге все же отсеяли. Понятно, решать тренерам. Но нам было обидно. А уж как брату — вообще не передать словами. Такая красивая точка в долгой игровой карьере сорвалась. И папа, знаю, очень расстроился.

— Он ваш главный фанат?
— И он тоже. Но и мама. Как иначе — волей-неволей всю жизнь в хоккее вместе с нами. Иногда переживали, кажется, больше чем мы.

— Брат на четырнадцать лет старше — это хорошо, уже выяснили. А племянник всего на три года моложе?
— Тоже неплохо. И у Сергея- младшего сейчас дела пошли хорошо: в этом сезоне пробился со своей командой в финал DEL- лиги. Правда, матчей за “Вольфсбург” провел, может, не так много, как хотелось бы, но все равно достижение приятное. Все же серебро сильной европейской лиги. Всяко сильнее нашей “экстры”.

— Как-то в последнее время он потерялся для родины.
— А что оставалось делать: после “Динамо-Шинника” здесь никто ничего не предлагал, а в Германии были варианты.

— Я к тому, что в статистической базе он нынче значится только как “чистый” немец. У него белорусский паспорт-то остался?
— А интересный вопрос, как-то даже не задавался им… Но в любом случае в сборную его со времен “молодежки” пять лет назад никто не приглашал.

— Школа жизни Андрея Стася — синоним школы “Юность”?
— Ха, ну да! Но не скажу, что все нежные годы был только хоккей и я не видел детства. Вот у жены оно было гораздо жестче. Она же у меня гимнастка, они света белого точно не видели. Представляешь, она фильмы советской киноклассики, вроде “Кавказской пленницы” или “Операции “Ы” посмотрела, уже будучи взрослой. Говорит, в детстве, когда они шли по телевизору, ей уже нужно было спать. Гоняли девчонок — просто ужас. У меня же было нормальное дворовое детство среднестатистического пацана из Заводского района. С друзьями в футбол гоняли и так далее. Кстати, дружны до сих пор.

— Заводской район славится суровыми нравами.
— Да, и эту школу прошел. Может, без каких-то жестких крайностей, но было. Например, до сих пор вспоминаю времена, когда в футбольной “вышке” играло “Торпедо”-МАЗ. А если еще был матч с минским “Динамо” — вообще атас, как будто военное положение в районе. Все магазины закрывались, роллеты опускались, милиции тьма-тьмущая, кругом автозаки…

— Так ты еще и футбольный фанат со стажем, оказывается.
— Ну как фанат: в группировку “ультрас” не входил, конечно. Но с друзьями по двору старались быть на стадионе на каждом торпедовском матче. Сейчас, слышал, команда понемногу возрождается, уже в первой лиге. Искренне этому рад, это же часть моих детства и юности.

— Привязанность к родине, в том числе малой, у тебя не отнять. Даже в карьерном плане до недавних пор был домоседом. В “Динамо” — с первого КХЛовского года и до 2014-го. Тоже черта характера?
— Скорее стечение обстоятельств. За меня же нужно было платить компенсацию как за ограниченно свободного агента. А кому нужен молодой пацан из Минска, да еще за деньги? Плюс лимит на легионеров, которыми нас в России не считали только сезон. Как раз тот, когда меня и пригласили в ЦСКА. Хотя и домоседом могу себя назвать. Почему им не быть, если у нас, кроме прочего, одна из лучших арен в лиге и отличная поддержка болельщиков.

— И при этом постоянно нам что-то мешает за редкими всплесками. Человек, проведший в клубе шесть сезонов, имеет право рассуждать, что там вечно “не слава богу”.
— Ой, столько мнений на этот счет, попробуй выбери одно. Можно было с первого сезона обходиться своими, но тогда о результате нужно было забыть года на два-три. Можно сетовать, что поначалу уровень легионеров был не ахти. Да и некоторым попенять за отношение к делу. Есть такие, кто не понимает, что в “Динамо” попали, можно сказать, авансом. Так нет чтобы его отрабатывать, лезть из кожи вон. Вместо этого — пальцы веером. Мол, я играю в КХЛ, у меня все хорошо.

— Здесь, так понимаю, упрек соотечественникам?
— Ну да, молодежи в основном. Поколение другое, я и по сборной сужу. Помню свой дебют в ней. Даже не на “мире”, а, кажется, на каком-то “Кубке Полесья”. Сборникам постарше боялся слово сказать, при этом ловил каждое тренерское. Сейчас дебютанты ведут себя по-другому.

— И не приструнить?
— Можно, конечно, поставить на место. И даже кивнут: мол, все поняли… А может, просто самому принять, что времена и мировоззрение меняются? Ну вот сейчас у молодежи принято так себя вести. Вдруг это делу не помешает — время покажет…

— Самый приятный для тебя динамовский год из шести?
— Наверное, последний, когда с Калюжным и Матерухиным неплохо получалось. Ну и 2010-11-й, конечно. Играл с Лайне и Ирглом, а команда вышла в плей-офф на “Локомотив” и доставила ему проблемы. Годом позже московское “Динамо” с нами разобралось куда легче.

— Марек Сикора оставил впечатление такого доброго дядьки. Он таким и был?
— Доброго, но требовательного. Он и правда особо ни на кого не орал. Но при этом был очень взыскательным. Не выполняешь то, что он требует, — покинь состав.

— Покович был таким же?
— Тот чуть больший либерал. Чаще позволял нам импровизировать на льду.

— Вечный вопрос: а можно ли тренерам либеральничать с нашими командами?
— Каждому игроку в голову не залезешь. Но стереотип действительно такой, что с нами лучше не миндальничать, нельзя по-хорошему. А я уверен, что можно. Тренер должен быть прежде всего психологом и понимать, на кого стоит прикрикнуть, а кому объяснить по-хорошему.

— Льюис — хороший психолог?
— Безусловно. С его-то опытом и успехами. Формула та же, о которой говорили в начале: когда каждый новый год приносит новый опыт, в сумме приходит успех.

— Однако, как показалось, в Питере Дэйв растерялся и не знал, что делать.
— Растерялся — вряд ли. Ну вот так вышло, что и у вратарей дело не заладилось, и в защите молодых была половина. Но план на каждую игру у Дэйва точно был. И он убеждал нас, что если не получилось сейчас, то обязательно получится потом.

— “С нами лучше не миндальничать”. Что здесь кроется за “нами”?
— Имел в виду команды из бывшего Союза.

— Считаешь, их психологию и менталитеты можно обобщить?
— Скорее по виду спорта. Ну вот бытует такое мнение в хоккее. Мол, с этими парнями нужен кнут без пряника. Так-то особенности менталитета украинца, русского или белоруса присутствуют, отличия имеются.

— Наше фирменное — легендарная “памяркоўнасць”. По-моему, губительная в спорте вообще и в хоккее в частности. Отсюда-то злости вам порой и не хватает.
— Точно, есть такое. Откуда оно — поди разберись.

— Здесь как раз таки понятно: история, гены. А как их перебороть? В Остраве вот как-то смогли.
— Да, там сработало. Тем и удивительнее, что питерский чемпионат получился настолько отличный от предыдущего. Как перебороть? Конкуренцией. И работой на тренировках на сто процентов в том же режиме, что и в матчах. Включая силовую борьбу.

— Подкорка позволит? Всегда ведь будешь опасаться поломать партнера. И таки ломают нередко.
— Бывает — издержки профессии. Но иначе никак: нельзя из тренировочного режима “лайт” включить в игре борьбу на полную.

— Почему вышел на национальный вопрос — вспомнил наш с тобой совместный майский телеэфир. Когда по окончании записи ты удивился моему белорусскому.
— Приятно удивился. Здорово видеть и слышать, когда человек говорит на нем свободно и без напряга.

— Спасибо, конечно, но я слышал, как ты на нем свободно говорил в каком-то ролике еще динамовского периода.
— Да что я там говорил — несколько слов. Беседу вести не смог бы, хотя, ясно, все понимал бы.

— Дожили: белорус, говорящий по-белорусски в Беларуси на белорусском телевидении вызывает уважение. Проблема?
— Может, не вселенского масштаба, но, считаю, каждый белорус должен хорошо знать свой язык. Даже если он не употребляет его повсеместно. И историю родины заодно.

— Закончим национальную тему: согласен с Коробовым, что после прошлого сентября трудно быть белорусом в России?
— Само собой. Многие двери опять закрылись, ребятам в клубах выкручивают руки.

— Тебе тоже?
— Мне — нет, я в “Нефтехимике” изначально как легионер. Другим сложнее: патриотизм патриотизмом, но каждому нужно кормить семьи. А на родине всем работы не найдешь. Не придешь же домой и не скажешь ребенку, что на ужин сегодня любовь к родине. Вот и идут опять “отказные письма”.

— Так их проходили в 90-е. Писали, потом благополучно игнорировали и вновь приезжали в сборную.
— Не знаю, как было тогда. Сейчас, так понимаю, контроль жестче. Россияне насторожились, когда мы стали оптом выдавать паспорта канадцам. Их логику можно понять.

— “Трудно быть богом” Стругацких читал?
— Нет, а ты это к чему сейчас?

— К следующей теме: трудно стать капитаном сборной по ходу чемпионата мира, да еще в ее положении?
— Ответственно. И приятно — такая честь.

— Удостоился ее по итогам выборов?
— Нет. Просто однажды утром пришел в раздевалку и увидел нашивку на своей форме. Еще глянул, не ошибся ли клеткой. Я же знаю, какие ребята в сборной носили “С” на груди. Это не просто буква — куда серьезнее.

— Возможно, эпический случай в микст-зоне после игры с венграми — тоже результат повышенного груза ответственности?
— Вряд ли, скорее эмоции в чистом виде. Сумма результата матча, разозленности на себя и так далее. Классическое “попал под горячую руку”. Быстро понял, что не стоило срываться на журналисте, несмотря ни на что. Но, думаю, у каждого бывают моменты, когда его лучше не трогать, не подносить спичку к канистре с бензином. Но уж как вышло так вышло.

— Не раз позже вспоминалась акция тимбилдинга накануне решающего матча с французами. Чья была идея?
— Да она была на поверхности — обычное дело в подобной ситуации. Но кто-то первый ее озвучил: кажется, Жека Ковыршин. И собрались. Заказали ресторан, посидели, обсудили, посмотрели друг другу в глаза…

— Без тренеров?
— Да, это правило подобных акций в подобных ситуациях. Не знаю уж, прямая ли связь того ужина с будущей “сухой” победой, но что он не помешал — точно. Говорить там много не надо было — все всё понимали. Просто проветрили головы.

— Как-то до сих мы упоминали семью только вскользь. Тыл, очаг — что она для тебя еще?
— Ответственность. Шаг взросления. Сегодня смотришь на жизнь не так, как во времена, когда был сам себе хозяин. Тогда я был весь в хоккее… Хотя я и сейчас в нем. Тем большее уважение и теплоту испытываешь к жене, которая тянет на себе все бытовые вопросы, пока я на сборах да в разъездах. Все-таки двое малышей одинакового возраста. Представляю, как ей сложно и психологически, и физически. А здесь еще муж приходит после тренировки и тоже требует внимания.

— У вас в роду двойни были?
— Теща вспоминала, что по их линии когда-то давно. В нашем роду вроде нет.

— Малышам же сейчас года три-четыре?
— Точно, 20 июля будет три с половиной. А папа — на сборах. Хотя половинки, конечно, не празднуем.

— Так в январе будет не проще: у папы разгар сезона да еще и плей-офф на горизонте.
— Надеюсь, все же чуть проще. Парни подросли, сейчас семья переберется вслед за мной. Прошлый год жили на два дома, у меня жена с сыновьями были наездами по неделе-две. Это утомляет.

— Кто выбирал наследникам имена?
— Вместе посидели, подумали. Сначала наметили Артем, но, во-первых, родилась двойня. А во-вторых, подумали, что Артем — слишком попсово, что ли. Вот и получились Артемий и Алексей. Заодно сверились с церковным календарем.

— Насколько уловил, жена в чем-то твоя противоположность. Эдакая зажигалочка рядом со спокойным и рассудительным мужем.
— Что-то в этом роде, Лера очень эмоциональная. Даже вспыльчивая. Видимо, влияние детства в гимнастике. Там без такого характера никуда не пробьешься. Иногда это непросто для второй стороны, но мне нравится.

— Тяжковато ей будет в гостеприимном, но довольно скучном Нижнекамске.
— А что делать? Семьи хоккеистов — это же как цыгане, должны быть готовы к кочевой жизни. Тем более мне комфортно быть игроком “Нефтехимика”. Это, согласись, тоже фактор.

— Но, так мыслю, карьеру в нем не хотел бы завершать. Нет желания, как сделал тот же Платт, перебраться, скажем, в Швецию? Лига сильная, лимитов нет, утомительных перелетов — тоже. И платят нормально.
— Заманчиво рассказываешь, однако у меня контракт. А это узы настолько же святые, как брачные. А как оно будет дальше — посмотрим. Мы же уже обсуждали, как в России порой все стремительно может поменяться.

— Тебе еще далеко до тридцати, а уже поиграл со многими легендами.
— Да, с одной даже недавно вновь увиделись. С Вили Пелтоненом — он же был ассистентом в штабе сборной Финляндии. Перекинулись парой слов, рады были друг другу.

— Отсюда просьба: назови тройку партнеров, в отношении которых смог бы повторить классическое киношно-армейское “для меня было честью служить с вами, джентльмены”.
— Тройку не назову. В смысле — маловато вакансий. И, пусть кому-то покажется странным, не стану называть игроков мировой величины, хотя их действительно хватало: тот же Пелтонен, Павелски, Ринне, Иргл, Лайне. Все равно назову скорее Калюжного, Михалева, Кулакова, Мезина, Антоненко — много можно перечислять. Почему? Потому что они много сделали именно для белорусского хоккея, сборной, нашего “Динамо”. И для моего становления в частности.