Острота момента. Максим Мирный: это может быть последний “US Open”, последний Кубок Дэвиса, последняя Олимпиада…

Таким образом, наш лондонский знаменосец готовится к своим пятым Играм. Вообще за последний месяц в жизни двадцатого номера парного рейтинга случились и другие важные события: он дошел до полуфинала “Уимблдона”, справил день рождения и получил орден Почета за большой личный вклад в развитие спорта. Душевно поговорить с традиционно открытым собеседником было о чем, и мы присели на часок под летним солнцем, чтобы вспомнить июньско-июльскую пору и попытаться заглянуть в будущее…

— Когда вы узнали, что все-таки поедете в Рио?
— Как и все — в конце июня. Этот олимпийский котел варился долго — последние несколько лет. Учитывая, что я оставался в строю, была теоретическая возможность попасть на Игры. По мере приближения Олимпиады тема становилась все актуальнее. С начала нынешнего года прислушивался к себе, к своим болячкам и соответствующим образом выстраивал календарь. Вплоть до этой минуты следовал ему без отклонений. Да, не получилось выполнить задачу-максимум — то бишь попасть в десятку парного рейтинга. В таком случае знал бы, что поеду в Рио задолго до распределения лицензий. Но на сегодня я двадцатый. Это тоже вполне удовлетворительный результат с учетом всех нюансов. Приятно, что международная федерация с пониманием отнеслась к белорусской заявке и очередной раз дала возможность выступать на главном спортивном празднике.

— Вы говорили, что в ожидании вердикта ИТФ переживали новые для себя ощущения…
— Да, было непривычно. Трепетно и волнительно. Многое меняется, когда попадаешь на Олимпиаду. И с физической точки зрения, и с психологической, и с логистической. То, что я не выступал на Кубке Дэвиса в минувшие выходные, продиктовано как раз очень сконцентрированным календарем на лето. Узнав, что лучший теннисист Латвии не приехал, попросил капитана освободить меня, дабы в максимально хорошем состоянии подойти к Олимпиаде.

— А сейчас вы довольны своей формой?
— В общем-то да. Чувствую себя на должном уровне. Травм нет. Есть старые болячки, которые необходимо подлечить. Работаю над этим в штатном режиме. Но без них невозможно. Без них профессиональный теннис не был бы таким правдивым. Ведь игра очень мобильная, и с возрастом не становится легче.

— Сравните свои кондиции перед Лондоном и теперь…
— В 2012-м я находился на вершине карьеры в паре — был первым в мире. Провел намного больше высококлассных матчей на топовых турнирах, нежели за нынешний олимпийский цикл. Тем не менее продолжаю обыгрывать теннисистов, которые стоят наверху. Просто показывать результаты высокого уровня с такой регулярностью, как в 2010, -11, -12-м, сегодня уже не получается. Зато, пожалуй, появилось больше опыта. Стал мудрее. Различные физические параметры снижаются — приходится думать, как обхитрить соперника. И раскрываются новые горизонты.

— В Рио вы отправитесь с Александром Бурым. Как вам играется вместе?
— Знаем друг друга давно — порядка пятнадцати лет тренируемся в одной команде. В течение последних семи-восьми лет Саша значительно вырос. Уже не раз выигрывал “челленджеры”. В прошлом году победил на первом турнире АТП, что никому не удавалось с тех пор, как я и Володя Волчков вместе были в строю. Поэтому Саша сегодня, безусловно, лучший. Не только согласно рейтингу, но и исходя из опыта парных соревнований.
Что касается совместимости… Во-первых, мы уже выступали на прошлой Олимпиаде. Во-вторых, не раз выходили вместе в Кубке Дэвиса. В-третьих, хорошо знаем стиль друг друга. А там уже сориентируемся и адаптируемся на месте. Все хотят показать лучший теннис на Олимпиаде. Многое будет зависеть от того, как мы проведем следующие две-четыре недели. Необходимо накопить заряд и выплеснуться в Рио.

— Ставите цели на эти Игры?
— Наверное, главное желание на сегодня — пройти первый круг. В теннисе есть такая поговорка: никто еще не выигрывал турнир, не пройдя первый круг. Можно строить грандиозные планы, но если не победишь в стартовом матче, то все они в момент рухнут. Так что цели такие: первая — быть здоровым, вторая — подойти в оптимальной форме, третья — во встрече первого круга, кто бы ни был в соперниках, оказаться сильнее.

— Когда Азаренко еще собиралась на Олимпиаду, ее решение не выступать в миксте было твердым и окончательным?
— Не раз слышал это из уст Вики, а несколько месяцев назад информацию подтвердил председатель федерации. Наверное, так правильно. В теннисе очень насыщенное расписание турниров, а у Азаренко еще и серия травм. Тем не менее она показала хороший результат в начале года и, уверен, хотела продолжать победную линию. И если бы все же выступила в Рио, то силы стоило бы направить на игру в одиночке.

— Вы не пытались уговорить? Ведь это снова виделось хорошими шансами на медаль…
— Это же профессиональный спорт. Мы не играем в песочнице и не делимся детским совочком. Даже не пытался на эту тему разговаривать. Здесь все сугубо индивидуально. Выбор, который сделала Вика, должен быть окончательным.

— В 2009-м перед вами стоял вопрос о завершении карьеры. Вы признавались, что добавление микста в олимпийскую программу и нешуточный прогресс молодой Азаренко стали хорошим стимулом для продолжения и дальнейшего развития. А какой стимул двигал вами после золота Лондона и двигает до сих пор?
— Наверное, все сводится к тому, что я люблю дело, которому посвятил жизнь. Естественно, дорожу своим местом в теннисном мире. Безусловно, тогда, по окончании лондонских Игр, не было никаких олимпийских планов. Но понимание того, что по-прежнему есть возможность чуть ли не еженедельно конкурировать с лучшими мастерами планеты, всегда являлось хорошим мотивирующим фактором. У нас постоянная текучка в рейтинге. От турнира к турниру видишь свой прогресс или регресс. А в парном туре есть партнер. Вместе участвуете в гонке, которая ведет к итоговому чемпионату мира в конце года. Это втягивает. После Лондона ставил краткосрочные задачи, которые старался решать. В итоге провел плодотворные и насыщенные четыре года. Избежал серьезных травм, что тоже своеобразное достижение с учетом немолодого возраста. И вот сейчас подошел к Рио.

— То есть вы совсем не прикидывали шансы попасть на Игры-2016?
— Все казалось очень отдаленным и, наверное, нереальным. Четыре года в жизни любого профессионального спортсмена — большой срок. А в жизни теннисиста тем более. Потому что мы всегда играем за себя. Нет возможности положиться на какую-то замену. Выходишь на корт почти круглый год — с января по ноябрь. И если в серьезном возрасте вылетаешь из обоймы на три-четыре месяца, то шансов на возвращение мало. Острота каждого момента гораздо серьезнее ощущается сейчас, нежели в 23, 25 или 27 лет. Тогда казалось, что это образ жизни, который никогда не закончится. А вот уж десять лет на каждом турнире я отчетливо понимаю, что это может быть мой последний “US Open”, последний Кубок Дэвиса, последняя Олимпиада… В связи с этим трепетно отношусь к любому старту.

— Это будет ваша последняя Олимпиада?
— Если бы я знал ответы на такие вопросы, то жить было бы легче. Но менее интересно.

— То есть шанс на Токио-2020 все же оставляете?
— Глупо что-то предсказывать. Повторюсь: с возрастом планы становятся все краткосрочнее. Сегодня смотрю на ближайшие пять-семь недель — на летние турниры, включая важное отклонение в Рио. Пропущу неделю до Олимпиады, чтобы прилететь загодя и попытаться максимально акклиматизироваться. Выступлю — и потом без замедления вернусь к серии турниров в Америке, которая будет состоять из “мастерса” в Цинциннати и “US Open”. А после — опять перекличка с партнером. На каком мы месте? Куда движемся? Как самочувствие? И обсуждение планов на осень, где наступит серия азиатских стартов. Тоже, кстати, важная. Там определяется судьба попадания на итоговый чемпионат. Вот к таким — краткосрочным — планам я готов. А что будет хотя бы после Нового года — не берусь говорить.

— С Леандером Паесом знакомы?
— Очень хорошо. Намекаете, что он едет на Олимпиаду в 43?

— В 2020-м вам как раз будет 43.
— По-моему, из теннисистов он рекордсмен — никому не удавалось быть на семи Играх. Знаю точно, очень хотел отобраться. По рейтингу не проходил, но международная федерация отнеслась к индийской заявке с таким же пониманием, как к белорусской. Хотя Леандер до сих пор очень активен и результативен, много выступал на турнирах “Большого шлема” в миксте. И, несомненно, попытается зацепить счастье в Рио. Тем более его партнер Рохан Бопанна стоит в районе первой десятки парного рейтинга.
Такие уникумы, как Паес, есть в любой сфере — как спорта, так и жизни. Он касался всего, что есть в профессиональном теннисе: одиночный разряд, парный, микст, Кубок Дэвиса, Олимпиада… Выигрывал бронзу в одиночке в Атланте-1996. Безусловно, это легенда.

— В том же 2009-м вы сказали себе: “Вот сыграю еще хоть один матч в паре — это уже будет бонус к карьере”. А играете уже семь лет. Как тогда назвать Олимпиаду в Рио?
— Давайте назовем это супербонус! Поскольку ни в каких, даже самых смелых мечтаниях, ни я, ни мое близкое окружение не могли представить, что это возможно. Но на днях я получил очередную олимпийскую экипировку, которая, к слову, очень хорошо сидит. Будем с честью нести флаг нашей страны в Бразилии.

— Кстати, про флаг. Знаете, что стали первым отечественным знаменосцем, которому удалось завоевать золото Игр?
— Недавно в интернете наткнулся на обзор и заметил этот факт. Надо признать, немало удивился. Обычно такую миссию доверяют самым титулованным спортсменам страны. Даже странно, что никому прежде не удалось стать чемпионом.

— Расскажите, что чувствует человек, который несет флаг своей страны на открытии Олимпиады?
— Незабываемое ощущение. Но большая ответственность. Необходимо быть примером для остальных спортсменов, вселять уверенность в команду, заряжать ее.

— Мартынову успели дать какой-то совет?
— Если честно, пока не общались. Уверен, еще поговорим.

— У вас остались какие-то нереализованные амбиции? Цели? Мечты? То, чего хотелось бы достичь, прежде чем вбить гвоздь под ракетку?
— Из всех “мастерсов” не выигрывал только один — в Индиан-Уэллсе, где дважды доходил до финала. Наверное, было бы красиво победить. А если в паре наконец покорятся Австралия и “Уимблдон”, то с точки зрения набора титулов получится вообще идеально. Но опять же — для меня это не стимул продолжения карьеры. Вот недавно выступал на “Уимблдоне”. И только после поражения в полуфинале вдруг вспомнил, что никогда его не выигрывал. Поэтому не чувствую, что несколько турниров довлеют надо мной. Все же больше карьерой движет понимание: чтобы в следующем году вернуться на “Уимблдон”, надо сделать то-то, то-то и то-то.

— И 49 парных титулов не довлеют?
— Ну вот вы сейчас напомнили — да, тоже было бы неплохо округлить. Но такова человеческая сущность: сколько бы ни имел коров, свиней, машин или побед на турнирах “Большого шлема” — всегда хочется еще. Это нормально.

— С каким настроением встретили недавний 39-й день рождения?
— Пожалуй, приходит понимание того, что конец ближе и ближе. Но вместе с тем все больше радости от участия в крупных турнирах. То, о чем уже сказал, — острота момента. Когда вижу себя в числе сеяных на “Уимблдоне” под 12-м номером и стою наравне с ребятами, которым по 22-25 лет и которые находятся на пике, — это вдохновляет. Очень немногим посчастливилось иметь такую длинную карьеру. Вот главное ощущение, связанное с восприятием возраста.

— Много гостей собралось?
— Не гостей, а друзей. Потому что это число не увеличивается и не уменьшается уже давно. Но даже не задумывался о цифре — просто в очередной раз пришли все близкие люди, которые с удовольствием, вне зависимости от моего выступления на корте, создадут хорошую атмосферу, искренне пообщавшись на самые разные темы. Это те, с кем в свое время связала жизнь: доктора, артисты… Представители разных профессий.

— Какой ваш самый памятный день рождения?
— Почти все они связаны с успехами в спорте. Так уж вышло, что праздник, как правило, выпадает на финальную стадию “Уимблдона”. В 1998-м на день рождения выиграл его в миксте с Сереной Уильямс. Это был первый успех на турнире “Большого шлема”. Недавний “Уимблдон” тоже преподнес хороший подарок в виде 720 рейтинговых очков и нескольких тысяч долларов. Плюс возможность играть на центральном корте — самом легендарном в нашем виде спорта. И вот это понимание, что я там, хоть и хочется быть дома, — оно бесценно. Дома говорили: “Эх, как же мы пропустим наметившееся торжество?..”
Отвечал: “Торжество еще проведем — в любое время можно организовать”. А сыграть на центральном корте в полуфинале… Может, уже никогда не удастся. Так что это отличный подарок, который запомнится на всю жизнь.

— В 1998-м вы предполагали, что Серена Уильямс станет машиной по уничтожению соперниц?
— Помню, относился к ней раздраженно. Серена же тогда в косички заплетала шарики или бусинки — не знаю, как назвать. Голова была как погремушка. Ну ладно — мода такая. Поначалу свыкся. Но спустя несколько матчей нас стали предупреждать, потому что эти шарики в момент розыгрыша зачастую вылетали на корт — получалась помеха во время игры. С одной стороны, понимал свою беспомощность, ведь не мог подстричь напарницу, а с другой — всю глупость происходящего, ведь бусинки можно было бы и снять. Тогда очень хотелось победить, воспользоваться хорошим шансом. Серена была заряжена на успех, я тоже требовал от себя предельной отдачи. Дела складывались замечательно, оставляли не у дел таких людей, как Линдсей Дэвенпорт, Пол Хаархус… Матерых профессионалов. Но приходилось постоянно отвлекаться. Я испытывал страх и раздражение: не дай бог, в самый важный момент вылетит очередная погремушка, и судьи оштрафуют на очко или гейм. К счастью, ничего такого не случилось, мы победили. Но остались странные воспоминания о Серене в юности.

— Сейчас общаетесь?
— Конечно. Всегда в контакте. Очень рад, что она приблизилась к рекордной цифре побед на “Большом шлеме” в одиночке. Но кто тогда мог предположить подобное? Такое вообще трудно предугадать. Да, наверное, я понимал, что в Серене есть что-то особенное. В 16 лет, стоя у сетки, она вселяла в соперников страх. Сила удара уже тогда впечатляла. Хотелось верить, что это выльется в хорошую карьеру. Многие добиваются успеха единожды, а потом сходят с радаров. Но Уильямс уже в следующем году выиграла одиночный “US Open”.

— У вас есть объяснения, почему некоторые белорусы здорово проявляют себя на юниорском уровне, даже выигрывают турниры “Большого шлема”, но потом не врываются во взрослую элиту?
— Дело в том, что специфика роста юниора и профессионала кардинально отличается. Причем это касается не только физической подготовки, но и теоретической. А еще и финансового фактора. Любой аспект требует гораздо больших затрат, большего понимания и поддержки со стороны. Это не только белорусская проблема. Недавно были какие-то первые номера среди юниоров в Голландии, Греции… Совершить этот переход проще в тех странах, где очень хорошо отработана система. Даже не столько важна система, сколько традиция. Например, Франция. В моем понимании это самый показательный пример. Там поколение за поколением взращивают новых талантливых теннисистов: среди женщин, мужчин, в одиночке, в паре… Нашей независимой стране чуть больше двадцати лет. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать успешных юниоров, которые выбились на видные роли среди профессионалов. Этого мало, чтобы появились традиции. Молодежи пока трудно повторить путь, пройденный Зверевой, Азаренко, Волчковым, Мирным… Будут новые звезды и в Беларуси — просто требуется больше времени и сил. С недавних пор государство и руководство нашей теннисной федерации прикладывают огромные усилия — как физические, так и финансовые. Чтобы была возможность проходить становление дома — в хороших условиях и с хорошими тренерами. Как это делают те же французы, британцы, шведы. Хотя у шведов сейчас огромный пробел и в мужском, и в женском теннисе. А страна с богатейшими традициями и инфраструктурой.

— На торжественной церемонии проводов олимпийской делегации в Рио вы получили орден Почета. Как относитесь ко всякого рода орденам и наградам?
— Приятно, что государство уделяет внимание людям, которые чего-то добились. Пожалуй, это добавляет ответственности. Надо и дальше держать определенный статус. Была масса поздравлений. Получились своего рода два дня рождения с промежутком в несколько дней. Те же люди позвонили, наговорили много приятного. Честно говоря, до последнего момента не знал. Буквально накануне позвонили, попросили прийти пораньше, что-то там отрепетировать. Удивился, ведь ничего сверхъестественного в последнее время не случилось. Однако президент, вручая награду, подчеркнул, что этот орден, в частности, за прошедшие Игры и служит примером для тех, кто впервые собирается на Олимпиаду.

— Интересно, что говорит президент, когда вешает орден?
— Мы давно знакомы лично — Александр Григорьевич раньше часто играл в теннис. Правда, уже довольно долгое время не виделись и не общались. Но когда он, поздравляя, сказал “Ты молодец”, нескольких лет словно и не было. Я почувствовал ту интонацию, волну, дух, с которыми будто вчера виделись на теннисном корте.