1988. Брест. Слет советских олимпийцев

Занятость линии помогала как-то спастись от просьб.
Так вышло, что город в одночасье ринулся за дефицитом. Родственникам, знакомым, смежным начальникам и, самое плохое, тем, кому нельзя отказать, — всем до зарезу понадобился билет на футбол. Даже динамовских жен останавливали на улице, умоляя о заветном квитке.
Те, кто раньше и позже не знал маршрута на стадион, поддались общему ажиотажу. 7 мая всему городу надо было втиснуться, вбиться в коробку деревянного одиннадцатитысячника. В тот вечер брестское “Динамо” играло с олимпийской сборной СССР.
Инициатива провести в Бресте слет олимпийцев, которым через четыре месяца предстоит плыть, бежать, стрелять, прыгать в Сеуле, исходила от председателя Спорткомитета СССР Марата Грамова. Восемью годами раньше, перед московской Олимпиадой, подобное мероприятие провел его предшественник Сергей Павлов: спортсменов привезли в Волгоград, где на Мамаевом кургане рапирист Александр Романьков торжественно зачитал клятву советских олимпийцев.
Олимпиаду в Лос-Анджелесе страна проигнорировала, а перед следующей бывшему заведующему отделом пропаганды Марату Грамову кто-то напомнил о хорошо вписавшемся в контекст идеологическом ходе. И вот в канун Дня Победы специальный состав доставил олимпийцев в Брест.
Гостей группами повезли по трудовым коллективам. Спортсменов и тренеров водили по цехам, садили в президиум украшенных лозунгами актовых залов, кормили-поили, дарили продукцию: газовые плиты, ковры, экспортные ликеры и прочее — чем богаты, гости дорогие! Во второй половине дня в назначенный час олимпийцев построили в колонну на главной площади и повели в крепость на церемонию олимпийской клятвы. На всем протяжении пути организованно стояли горожане — был задействован опыт первомайских демонстраций.
Мальчишка, года не проработавший в журналистике, я грелся в лучах чужой славы — шагал в той колонне, все четыре километра беседуя с восемнадцатилетней чемпионкой мира ленинградкой Еленой Шушуновой (мы и есть эта пара на снимке).
— Лена, почему вы на помосте всегда такая серьезная?
— Пусть простят меня зрители, но при выступлении не могу отвлекаться, работать на публику. Думаю, именно это искушение подвело Ольгу Корбут, которая не добилась в гимнастике того, чего могла. На снаряде такая концентрация требуется, такое напряжение, что каждая эмоция на счету.
Не упомню, чего за девушку ухватился — может, выглядела чуть взрослее остальных пигалиц: с четырнадцатилетними о чем говорить? И когда она выиграла в Сеуле гимнастическое многоборье, неделю ходил гоголем, будто сам тренировал.
Интервью нахватал для местной газеты невиданно: Владислав Третьяк, Дмитрий Билозерчев, Анатолий Бышовец, футболистов — вообще полкоманды. Люди их принимали тепло, искренне, и в этой захлестнувшей атмосфере любви спортсмены расслабились, потеряли настороженную советскую бдительность.
Реплика Дмитрия Билозерчева о борьбе за лидерство внутри команды дорогого стоила — в эру штампованно-возвышенных советских фраз:
— Если честно, в спорте идеальных друзей-соперников, какими изображают в статьях, не бывает, борьба накладывает свой отпечаток. Наши отношения в сборной могу назвать нормальными, товарищескими…
Дальше больше:
— Для страны, для советского спорта в целом безразлично, кто взойдет на высшую ступень пьедестала. Для меня лично — нет…
Алексей Михайличенко поначалу огорошил, что может давать интервью лишь с согласия клубного тренера Лобановского, но в результате определенных дипломатических усилий разговорился. Высказался про уехавшего за границу Блохина, и про Протасова с Литовченко, и про свое поведение на поле (“Ненавижу в себе эту вспыльчивость. Нет, это не звездная болезнь. Перегрузки физические и особенно психологические, видимо, сказывались — в прошлом сезоне играл на истерике. Отсюда и срывы. Перед каждой игрой зарекаешься, обещаешь себе сдерживаться. А выйдешь на поле, окунешься в борьбу и забудешь…”)
И даже про никчемность нашего футбольного хозяйства:
— Разговоры о приглашении иностранцев в наши клубы бесперспективны, никто из сильных зарубежных футболистов сюда не пойдет. Нет у нас условий и близких к тем, в которых они у себя находятся. Да что условий — клубов как таковых не имеется. О том, что у нас хозрасчетный клуб, мы в киевском “Динамо” узнали… из газет.
Михайличенко мог себе позволить. 25-летний полузащитник был советской звездой, игроком топового европейского уровня, сборные рвали его на части. Через месяц он станет вице-чемпионом Европы и войдет в символическую сборную.
Не обделенный самомнением Анатолий Бышовец задиристо лягал маститого лидера тренерского цеха:
— Не вижу разницы в уровне мастерства игроков олимпийской и первой сборных, только в готовности. Цель команды Лобановского — достичь пика в июне, нашей — в сентябре. Мое отношение к привлечению олимпийцев к матчам за первую сборную резко отрицательное. Игроки не могут разрываться на несколько фронтов. После европейского первенства надо несколько восстановительных недель — без этого двух пиков формы в одном сезоне достичь невозможно, — но кто даст отдыхать, когда в разгаре первенство страны и командам нужны очки?
Не ушел Анатолий Федорович и от ответа на не самый корректный вопрос — о смещении с мостика московского “Динамо” Эдуарда Малофеева, который, впрочем, сам до этого так же сдвинул неплохо работавшего Александра Севидова.
— Зачем тренеру олимпийской сборной принимать еще и “Динамо”?
— Лично мне незачем — нужно было спортивному обществу. Надо мной руководства хватает.
— Как это отразилось на ваших отношениях с Малофеевым?
— Никак! У нас с Эдуардом Васильевичем прекрасные отношения, он знает, что я здесь ни при чем.
— Как оцениваете уровень будущих соперников в Сеуле? На что настраиваетесь?
— Допуск профессионалов поднял олимпийский турнир до уровня чемпионатов Европы, если не мира. Тем будет интереснее. Очень хотим победить.
И они выиграли золотые медали, не взяв на усиление никого из вице-чемпионской сборной Лобановского, — согласно пакту о разделении команд. Более того, одолжили на “Европу” детского воспитанника Бышовца Алексея Михайличенко и Игоря Добровольского, который на поле так и не вышел.
А тогда, в Бресте, во время посещения завода “Газоаппарат” Бышовец услышал, что текучесть кадров составляет порядка десяти процентов. “У нас повыше, — сопоставил, — случаются травмы, пробуем новичков. До Олимпиады еще есть время, можно немного поэкспериментировать”. Из четырнадцати сборников, сыгравших в Бресте, в Сеул не поехали лишь трое — Галлакберов, Ширинбеков и Баранаускас.
Брестская крепость впечатлила спортсменов, помню их посерьезневшие лица. Тогда еще были живы участники обороны, кто-то даже повел олимпийцев в свои места, как Родион Семенюк, зарывший перед пленением знамя дивизиона, а после войны его откопавший.
Это было сильнее обычных идеологических накачек. Совсем молодые люди, представлявшие на спортивных аренах страну, прониклись, за что будут сражаться на Олимпиаде. Правильно это или нет, им смогли донести, что честь страны — это их война.
Агород с нетерпением ждал завтрашнего матча. В программе значилось: 19.00, “Динамо” (Брест) — олимпийская сборная СССР. Легендарный для Бреста поединок, ставший вратарским бенефисом Олега Сыроквашко, которого на этой неделе проводили в последний путь.
(Окончание следует.)