Место, где цвет. Время страстей человеческих

Коллеги, кто приехал сюда пораньше, живут по полубелорусскому времени. Встают в четыре-пять, садятся в кресло и встречают рассветы Рио. С видом на океан или на горы, в зависимости от того, куда выходят окна (а больше им выходить некуда). Так и ты, выжатый 22-часовым перелетом и свалившийся без сил задолго до полуночи, открываешь глаза в пять. Видишь, как из темноты за деревьями быстро появляются силуэты холмов с поэтическими названиями: Morro do Pinheiro, Morro do Pica Pau, Morro da Muzema, Morro da Marimbeira… И тебе хочется достать бутылочку славного португальского вина, наполнить бокал, эстетски покружить, посмотреть, остается ли оно на стенках и какой имеет оттенок, пригубить и покатать по нёбу, дабы почувствовать тонкий и вместе с тем насыщенный аромат. А потом с видом отца Иннокентия из “Дня выборов” махнуть рукой и налить самому себе побольше — чтоб было что покатать…
Но нет — не получится. Труба не горит — она зовет. Символы просятся в “Word”. Белорусы спешат на обед, газета верстается — жизнь несется своим чередом. Да и не приходилось видеть бразильцев, праздно начинающих свой день с вина. Для жителей Рио-де-Жанейро эти субэкваториальные холмы-океаны — как березы для русского. Поэтому в обычный будний четверг женщины встают, готовят завтрак себе, мужу, ребенку и собираются по делам. Хотя отдыхать здесь, конечно, любят, а с растущим уровнем безработицы некоторым ничего другого не остается. Но до карнавала, который для здешних важнее всяких Игр и который парализует работу чуть ли не полностью, еще далеко.
К слову, последний день подачи окончательных данных для олимпийской аккредитации совпал с днем начала февральского карнавала-2016. Электронная система регистрации не была бы бразильской, если бы в самый важный момент не подвела — выдала системную ошибку и отдала концы. Легла мертвым грузом на серверах, не подавая признаков жизни. Письмо в пресс-службу Игр с просьбой спешно разъяснить казус, дабы не пролететь мимо Олимпиады, наткнулось на автоответчик электронной почты: “Офис Рио-2016 закрыт на карнавал. Мы вернемся через неделю и ответим на все ваши вопросы…”

Батут и конь

Это был короткий, но забавный диалог:
— А пан в каком виде спорта участвует?
— Хм… В прыжках на батуте.
— О, здорово!
Конечно, здорово. Тем более там нынче нешуточные шансы на медали — что ни атлет, то претендент. Может, пьедестальные перспективы и дернули так ответить улыбающемуся регистратору еще в варшавском аэропорту.
Это все костюм белорусской сборной, коим одарили каждого журналиста. По нему встречают, по нему же и провожают. Тычут пальцем, шепчутся — и не скрывают, что завидуют: “О, Рио! Олимпиада! Отлично! Удачи!” Спасибо-спасибо. А за батутистов действительно болейте. Ответственные за освещение этого вида спорта утверждают, что Гончаров, Петреня и Горченок уж две медали на троих взять должны.
Следующий поляк прицепился уже в самолете. У меня даже остались его имя и фамилия — Роберт Аныш. Когда к Роберту подсел белорусский “батутист”, он въедливо читал в кресле “Эмбраера” автобиографию тезки — Левандовского. Вы, наверное, в курсе, что Левандовски в Польше везде: в рекламе шампуней, костюмов, элитных новостроек, на полиэтиленовых пакетах и социальных билбордах. Не думаю, что кто-то в состоянии потягаться в популярности с капитаном футбольной “репрезентации”. Роберт, который Аныш, остановил чтение, поднял глаза и уставился на надпись “Belarus”.
Потом перевел взор на эмблему нашего НОКа и, когда остававшиеся сомнения развеялись, вдруг заерзал в кресле, закрыл книгу, расплылся в улыбке и с сияющими от счастья глазами спросил: “Спортовец?” А как же — только дайте батут! И в этот момент Роберт начал аплодировать.
Искренне. На весь самолет. Едва не лопаясь от удовольствия. Потом спешно принялся рассказывать, как с детства любит спорт, показывать фотографии из Ниц- цы, куда поехал к приятелю, чтобы сходить на матч EURO»2016 против североирландцев, и, наконец, схватил автобиографию Левандовского, перевернул и ткнул в автора: “Это мой хороший друг! Это он написал!” И тут я сдался. Да, я тоже “дзенникаж”. То есть журналист…
Признание не сильно огорчило пана Аныша. Он стал еще восторженнее: “О, прекрасно! Это такой опыт! Вернешься из Рио — тоже напишешь книгу!” И я уже представил, как отказываю “Прессболу” в написании текстов, потому что собираю материал для книги.
Но Роберт-нефутболист прервал этот глупый полет мысли просьбой прислать ему открытку из Бразилии. Даже записал в мой телефон свои адрес, имя и фамилию. Адрес был немецкий. Пан Аныш направлялся в Мюнхен, чтобы дальше поездом умчать в небольшой город Ной-Ульм. Я спросил, кем он работает.
— О, я занимаюсь лошадьми. Понимаешь, Германия — это прекрасная страна, где очень любят лошадей. Вот смотри — на этой фотографии лично мой конь…
— И в чем же заключается ваша работа?
— Ну, в девять утра я выгоняю его из конюшни, катаюсь до полудня, потом загоняю обратно — и все.
— А смысл?
— Ну просто… Просто в Германии очень любят лошадей.
Я ничего не понял. Лишь пожалел, что изначально не выдал себя за участника выездки или конкура. Представляю восторг этого чудака. Он точно заплакал бы от счастья…
Про Роберта я вспомнил на излете первой бразильской ночи. Как было бы здорово после бокала португальского вина вскочить верхом на коня и помчать, как ковбой? — только не в закат, а в рассвет. А в полдень вернуться и наслаждаться пейзажами Рио, делая снимки, которые потом пойдут в книгу…

Мюнхен и Абу-Даби

Это был короткий, но до ужаса смешной монолог:
— Прывет, ка деля? При… Прывет… Как де… ля? ла? Прывет…
Заприметив костюм “Вайсруссланд” на досмотре в мюнхенском аэропорту, круглолицый, милейшей души немецкий дядечка пытался похвастать знаниями русского, видимо, сохранившимися со времен ГДРовской Германии. Пока мой рюкзак полз по ленте, он повторил эту фразу раз десять, стараясь произнести все звуки как можно ближе к оригиналу. И вопрошающе смотрел: получается?
Досмотр прошел за минуту, но в голове еще долго маятником отбивались эти три слова: “Прывет! Как деля?” Когда я улыбающе махнул круглолицему и развернулся, услышал за спиной реплику другого немецкого герра: “Харашё. А у тибя?” И вместе они продолжили практиковать подзабытый русский, а батутист-журналист двинул в огромный “Аэробус” на полтыщи человек, чтобы забыться в воздухе на двенадцать часов.
Почти сутки на границе стратосферы в кресле эконом-класса — испытание не для слабонервных. Но жаловаться не приходится — весь мир летел в Бразилию примерно так же. Коллегам-телевизионщикам повезло еще меньше. Встреченные возле главного медиацентра Игр разморенные появившимся таки солнцем два Саши — Дмитриев и Цвечковский — увлеченно показывали скриншоты экранов своих телефонов: “Нет, ты посмотри. Вот время — полдесятого вечера. А вот погода — плюс тридцать семь! А днем вообще плюс сорок восемь!”
Они провели ночь пересадки в Абу-Даби — летели через другое полушарие. Там почти никто из коллег не спал — при такой жаре решительно невозможно. А следом еще предстояло добраться до того же Сан-Паулу. От Эмиратов — тринадцать часов сорок минут в небе. К этому времени добавьте восьмичасовой автобусный переезд из Сан-Паулу в Рио — получите кромешный ад. Саши рассказали, что после такого, нежели ориентироваться во времени и пространстве, проще было опрокинуть бутылочку-другую хмельного напитка — дегустации и успокоения ради. Так что мой путь с тремя вполне удобными пересадками — почти цветочки.

Фавелы и военные

Это был обычный, но очень важный диалог:
— Где вы разместились?
— А чтоб я знал… Недалеко от Олимпийского парка. Километрах в шести… Авеню Claudio Besserman Vianna. Я не знаю, кто такой Клаудио Бессерман Вианна, но, говорят, ваш местный комик. Умер в Мюнхене. Я оттуда прилетел.
— Окей. Тогда отправляйтесь к главному транспортному моллу, а там найдете автобус или закажете Uber.
Первые впечатления от Рио поступали из окна автобуса, который мчал к моллу — сердцу всей олимпийской транспортной сети. Мчал по специальным выделенным линиям, которые в самых проблемных местах огибали здешние бесконечные пробки. Кое-где эти линии действительно построены к Олимпиаде — отдельно от магистралей. А кое-где — сооружены обычным ограждением крайней левой полосы от остального потока. Такие сужения автомобильной артерии делают трафик еще безумнее. Это у нас не принято сигналить на дорогах — только если за рулем на самом деле козел. А там по-другому ездить не получится. Машина мчит по прямой, но все равно периодически звенит клаксоном, ибо в любой момент перед тобой кто-то может бесцеремонно и бестактно вклиниться. Наглецов не хают — просто если не вклиниться, то простоишь долго. А на следующем перекрестке вклиниться придется уже тебе — под понимающие взгляды других водителей. Таковы правила выживания на дорогах города, который благословляет со своей надмирной высоты огромный Христос-Искупитель.
На этих дорогах и прилегающих территориях чего только не встретишь. И шатающуюся без дела детвору. И ее же, но уже занятую футболом на плохо смастеренном поле. И конную повозку, вклинивающуюся в движение так же бесцеремонно, на правах автомобиля. И торговца то ли крекером, то ли чипсами, который за время, пока горит красный, успевает втюхать свой товар в несколько приопущенных стекол и заработать пару реалов. И полицию с включенными маячками, заламывающую на капот скутериста, чей транспорт весьма популярен в таком трафике. И, конечно, фавелы. Нельзя проехать по Рио и не встретить эти несанкционированные, абсолютно хаотичные постройки-надстройки. Никакая картинка, никакое даже HD-видео не передаст нищету этих жилищ без окон и часто без крыш. Ее очарование легко пробивается даже через стекло автобуса и врезается в сознание могильным холодом. В такое мгновение понимаешь, что значат слова какого-нибудь известного бразильского футболиста, рассказывающего перед вспышками камер: “Футбол был моей единственной возможностью выбиться в люди…”
Но фавелы далеки от олимпийских объектов, и после того, как участника Игр провезли на автобусе через город, он уже вряд ли когда-нибудь еще почувствует их дыхание.
Близ олимпийских объектов вообще все чинно и благородно, причесано и прилизано. Вокруг фешенебельные районы и дорогие отели. Хорошие супермаркеты и приодетые жители. И ты вдруг спрашиваешь себя: “А где все эти бунтари и забастовщики, которые понимают, каким финансовым грузом легла на муниципалитет Олимпиада? Где марши несогласных? Где пожарные и полицейские, приветствующие туристов в аду?..” А этого нет и не будет — на время Игр всех заставили замолчать. Кого-то — выплатой или повышением зарплат, кого-то — обещаниями, кого-то — более радикальными способами. Да и военные с автоматами не дадут разгуляться.
Они везде. Патрулируют аэропорт, разъезжают по городу на джипах с открытым верхом, выставляют бастионы из грузовиков на крупных перекрестках и улицах… Возле Олимпийского парка вовсе топчутся по двое- трое через каждые пятьдесят метров. Ощущение, будто ты во Вьетнаме, где снимают фильм про Рембо. И сейчас на макушку Христа-Искупителя взберется Сильвестр Сталлоне и начнет поливать из огромного пулемета…
Прогуливаться под пристальными взорами этих бравых вооруженных молодцев жителю стабильной и спокойной Беларуси по меньшей мере непривычно. Словно находишься в стране вооруженных действий, где надо быть начеку и на всякий случай иметь на заднем дворе бункер. Но ты успокаиваешь себя тем, что теперь уж точно в безопасности, а то в мире такое творится.
Вообще, “масштабность” — главное слово, которое рождается при проведении ассоциаций с Олимпиадой. Стоит преклониться перед количеством людей, обслуживающих это событие. Кроме военных, это море волонтеров, не поддающееся подсчету количество водителей олимпийского транспорта, повара, уборщики, клерки обменных пунктов и прочие, прочие, прочие. Все приветствуют, стараются улыбаться, желают насладиться временем, проведенным в Рио. Здесь нет разговоров о комарах. Нет комаров (я пока видел только одного, и того совсем хилого). Никто не паникует из-за вируса Зика. Не жалуется на судьбу.
Судачат в основном о церемонии открытия, которая грянет уже сегодня на легендарной “Маракане”. Так давайте устроимся поудобнее и переварим эту Олимпиаду, как вкусную бразильскую фейожаду. Уверен, она пройдет куда лучше, чем пророчит общественность. Как сложится для нас и сколько медалей завоюем — вообще непонятно. Но от этого смотреть только интереснее. Вы не находите?..