Дело Шеревери. Глаза в глаза

Последний раз журналисты имели право посетить заседание по делу Шеревери в конце февраля. А перед началом допросов игроков и тренеров клуба судья Александр Петраш объявил, что далее слушания пройдут в закрытом режиме. Таким образом, было удовлетворено ходатайство нынешнего гендиректора клуба Юрия Шаколы, апеллировавшего к приказу о неразглашении коммерческой тайны, принятому клубом 3 августа 2015 года, а также к статье 23 УПК РБ. Заявитель предполагал, что данные, которые могут быть преданы огласке в результате допросов игроков и тренеров, нанесут ущерб репутации корпорации и отдельных ее сотрудников. Публикация такой информации в СМИ якобы повлечет за собой “снижение конкурентоспособности команды на международных соревнованиях”.
Выступление в прениях государственного обвинителя Романа Бизюка по фактуре в принципе мало чем отличалось от его первой речи на процессе. Никаких поправок в набор инкриминируемых статей или просьб о переквалификации обвинения, как в случае с Владимиром Япринцевым, прокурор не высказывал. По его мнению, виновность Константина Шеревери полностью доказана собранными материалами по делу. Из показаний игроков следовало, что существовала разница между величиной зарплаты по устному соглашению и суммой из конфиденциального приложения к контракту. Что касается УТС, то прокурор в этой части констатировал противоречивые показания свидетелей, объяснив их тем, что не все игроки могли верно оценивать правомерность невыплат им денег на питание, а также путались в самом определении учебно-тренировочного сбора.
Гособвинителем был подтвержден преступный сговор Шеревери с инспектором по кадрам Белявской, в результате чего была осуществлена махинация с учетом рабочего времени, за которое выдавалось время пребывания за пределами страны. Не отказалось обвинение и от эпизода с пресловутым юбилеем подсудимого, который был проведен вместо семинара на деньги НОКа.
При этом прокурор отметил, что в ходе разбирательств нашли свое подтверждение и факты траты денег подсудимым непосредственно на клуб, хотя объемы похищенного и вложенного были несопоставимы. Подчеркнув, что Шереверя вину не признал и, как следствие, не раскаялся в содеянном, Бизюк попросил назначить подсудимому по совокупности 6 лет лишения свободы без штрафа, но с конфискацией имущества, с отбыванием наказания в исправительной колонии усиленного режима.
Защита с такой постановкой вопроса была категорически не согласна, как и с квалификацией деяний Шеревери по этим статьям. Ни совершения хищений, ни траты денег на собственные нужды обвинение в процессе не доказало. Владимир Пташник констатировал: доказывать должно следствие, а не его подзащитный. В данном случае любое сомнение необходимо трактовать в пользу обвиняемого. Пусть деньги попадали в его распоряжение не совсем законным путем, но он руководствовался исключительно благими намерениями оперативного управления клубным хозяйством, никакой личной выгоды из этого не извлекал и распоряжался деньгами клуба только в пределах служебных полномочий.
Выступление с последним словом Константина Шеревери вышло самым эмоциональным. При этом бывший генеральный директор подчеркнул, что никогда себя не выпячивал, но когда речь идет о его судьбе, он вынужден говорить о своей роли в развитии белорусского баскетбола. По его словам, он давно вынашивал идею создания крепкого профессионального клуба, и наконец в возрасте 52 лет ему удалось основать “Минск-2006”, который позже был переименован в “Цмокi-Мiнск”.
“А теперь на седьмом десятке из меня расхитителя и вора делают! Хорош расхититель, если ему в табеле учета рабочего времени за четыре года насчитано сверх положенного аж 3 миллиона 606 тысяч 314 неденоминированных рублей. Вот это вы называете сговором с целью завладения средствами клуба? Я работал 24 часа в сутки — и днем, и ночью. Работал только на благо клуба. Даже в отпуске всегда держал связь с офисом, контролировал ситуацию.
Самая большая проблема была в нерегулярном поступлении спонсорских средств, что могло негативно повлиять на исполнение контрактных обязательств перед игроками. Именно поэтому был создан этот стабилизационный командный фонд. Никаких бумаг не оформлялось, все строилось на доверии, но в итоге ни один игрок не пожаловался на задержку или невыплату зарплаты. Возможно, создание фонда было ошибкой, и теперь задним умом я это понимаю, но тогда не видел другого выхода. Понимаю, что возникшее ко мне внимание правоохранительных органов не было необоснованным, но признать хищения не могу. Если бы я так делал, то сейчас мне было бы не так обидно находиться на скамье подсудимых. Если бы я умыкнул у клуба миллиарды, которые мне инкриминируют, клуб потерпел бы крах, а он в это время переживал расцвет. Я даже думаю, будь клуб частным, ко мне вообще вопросов не возникло бы.
Прошу суд все это учесть, и если решите меня наказать, то накажите работой. Я еще в состоянии приносить пользу белорусскому баскетболу и могу честно смотреть в глаза любому человеку. Мне стыдиться нечего”.
Приговор по делу Константина Шеревери будет оглашен 31 августа.