ДЗЮДО. Четырежды первый!

Прекрасно понимал это и сам Игорь, для которого первый выход на татами нередко складывался сложнее, нежели поединок непосредственно за медаль. У него как-то не получалось настроиться на стартовую схватку должным образом. Вот и на прошлогоднем чемпионате мира в Осаке, где Макаров стал третьим, белорус уже на старте уступил итальянцу Микеле Монти, после чего мог рассчитывать только на бронзу. “В принципе для меня это обычная ситуация: не размявшись как следует, идти бороться, — сказал в сентябре 2003-го в интервью “Прессболу” Макаров. — Мне крайне необходима встряска. Надобно, чтобы кто-то недурно “приложил” на разминке. Иными словами, мне недостаточно выходить на первый поединок только с хорошим настроем, разогретыми мышцами. Повторюсь, нужно, чтобы кто-то взбодрил, выписал, грубо говоря, поджопник. Но это я сейчас, через неделю после завершения чемпионата мира, так рассуждаю. Тогда же, в Осаке, списал все на настрой: первая схватка, думал о том, как бы ее не проиграть, а не о том, как бороться. Психологически понимаю: так поступать неправильно, что на первый поединок турнира, как и на все остальные, следует выходить со свежей головой, но пока ничего не могу с этим поделать. И неудивительно: от того, как ты начнешь соревнование, зависит очень много. Ну а после первой схватки идет совсем другая борьба. Многие утверждают, что Макаров на татами — импровизатор, и ему надо научиться этим пользоваться. Вот и получается: когда я на чем-то зациклен — например, на том, чтобы не проиграть, — на творчество меня уже не хватает…”

Без малого год, прошедший с той поры, похоже, кардинальным образом изменил Игоря в этом плане. Ведь позавчера в первой схватке ему предстояло бороться с хорошим другом — Асхатом Житкеевым из Казахстана. А психологически бросить на спину друга, согласитесь, куда сложнее, чем даже более сильного борца, в котором видишь только соперника и конкурента… Так или иначе, в Афинах белорус на каждую схватку выходил с супернастроем: в его глазах читалась решимость не просто победить противника, но сделать это согласно классическим канонам дзюдо. Кстати, в Олимпийском зале в Ано Лиосии приходилось слышать раздосадованные голоса поклонников Элко ван дер Гееста, которого Игорь победил в полуфинале: дескать, белорусу повезло, что их соотечественник потратил уйму сил, убрав с дороги непобедимого японца Косеи Инуе. Ладно, пусть хоть это послужит утешением голландским болельщикам. Мы же с удовольствием констатируем: в Афинах Игорь Макаров стал четырежды первым! Прежде всего это первое золото нашей национальной сборной на Играх-2004. Во-вторых, это первое золото Олимпиад, завоеванное спортсменом-мужчиной с той поры, как Беларусь получила право выступать на главных стартах четырехлетия своей командой. В-третьих, это первое олимпийское золото отечественного дзюдо. И в-четвертых, всего этого спортсмен добился на первых в его жизни Играх.

Добраться до Игоря МАКАРОВА, только-только получившего бесценную золотую медаль Олимпиады, оказалось делом повышенной сложности. Сразу после процедуры допинг-контроля дзюдоиста вызвали на прямой спутниковый телемост с Беларусью, и говорить с новоявленным кавалером ордена “За личное мужество” (о представлении к этой почетной государственной награде Игорю сообщили сразу после обретения медали афинского форума) пришлось по пути в телевещательный центр в легковой машине, куда сумели втиснуться шесть человек, причем в большинстве своем далеко не маленькой комплекции.

— Игорь, награждение, кажется, получилось для тебя довольно эмоциональным…

— В принципе нормально себя чувствовал, собранно. Держал, короче говоря, марку. Зато когда заиграл гимн и стал подниматься флаг Беларуси, появилась гордость за страну.

— Сразу после окончания соревнований ты не сумел оценить собственного достижения: первой золотой медали в мужской дисциплине и первого золота в истории белорусского дзюдо (“Борьбы вообще”, — поправляет сидящий рядом исполняющий обязанности главного тренера дзюдоистской сборной страны Владимир Япринцев.) Какие эмоции испытываешь по этому поводу?

— Для меня это то же, что и для всей Беларуси — первое олимпийское золото.

— Кто-то из родных уже позвонил?

— Только брат. К сожалению, отключил мобильный телефон и никак не могу вспомнить пин-код для его включения. Потому никто и не в состоянии дозвониться. Хотя, может, это и к лучшему — иначе сейчас только тем и занимался бы, что отвечал на поздравления, как Геннадьич. (“Надо было мне тоже телефон отключить”, — отшучивается Япринцев.)

— Тебе уже звонили многие высокопоставленные лица, а сейчас направляешься на прямой спутниковый телемост с Беларусью. Как относишься к такому повышенному вниманию?

— Откровенно говоря, являюсь противником всей этой шумихи.

— Но это же одна из обязанностей профессионального спортсмена…

— Значит, исполню ее с честью. (Смеется.)

— Помнишь, как говорил в интервью “Прессболу”, что для тебя очень важно, чтобы кто-то как следует “приложил” на разминке, дабы обрести спортивную злость. В день твоего триумфа так и было?

— Нет, на сей раз обошлось. Просто, как я уже говорил и Владимиру Геннадьевичу, и Натику Надировичу, звезды на небосклоне расположились для меня так, как надо. А на разминке… Спасибо Юре Рыбаку, который пришел, надел кимоно, поработал со мной и ушел.

— Кому еще стоит сказать спасибо за твою медаль?

— Таких людей очень много — по пальцам не пересчитать. Они не только здесь, в Греции, в Гомеле или Минске… Их количество, к счастью, сложно даже представить.

— Можно ли сказать, что предыдущий сезон добавил тебе уверенности, после того как ты стал призером чемпионата мира, победил на международном турнире категории “Супер Гран-при” в Московском цирке?

— Естественно. Ведь каждая победа позволяет спортсмену самоутвердиться. Одновременно падает барьер боязни соперников, судей да и поражения как такового.

— Вся белорусская сборная до вечера среды, пока наши штангистки не завоевали две медали, выступала слабо, у дзюдоистов также не было успехов. Каким образом ты сумел абстрагироваться от окружающей действительности?

— Как сказал Геннадьич, кому-то же надо тащить воз за собой. Сегодня повезло мне, вчера госпожа Удача, напротив, отвернулась от Сереги Кухаренко. Завтра будем переживать за Юру Рыбака. Ему, думаю, будет легче.

— Считаешь, что везение — важный фактор?

— Конечно. Будь ты хоть трижды великий, но если фортуна тебе не благоволит, добиться большого результата очень сложно. Практически невозможно.

— Ты говорил, что первая встреча была для тебя особенно принципиальной, поскольку соперником являлся друг. Правда ли, он попросил тебя дойти минимум до полуфинала, чтобы обеспечить ему попадание в утешительный турнир?

— Да меня и просить не надо было! Я сам хотел и рассчитывал пройти по турнирной сетке как можно дальше.

— Что скажешь по поводу четырех остальных схваток?

— Поединок с финном Пелтолой был по большей части тактическим. Если с Асхатом боролся “кость в кость”, то тут старался почувствовать движение. С грузином Джикураули было очень тяжело бороться, кстати, ему я сравнительно недавно проиграл. Потому выходил на татами с чувством некоторой неуверенности. С голландцем ван дер Геестом встречался неоднократно, потому знал, как против него действовать, что предпринять для победы.

— Тем не менее ты первым получил предупреждение шидо за пассивность. Присматривался или осторожничал?

— Просто он так повел схватку. Честно скажу, я настраивался, что его поведение на татами будет немного другим.

— Раньше ты славился импровизациями. Сейчас стал больше придерживаться тактических установок?

— Олимпиада — не то соревнование, где нужно импровизировать. Этим можно заниматься в самом начале схватки, а затем, нащупав что-то, приносящее успех, продолжать бороться в том же ключе.

— Кореец известен правосторонней стойкой. Какие меры принимал против этого?

— Ничего особенного. Как и полагается в таких случаях, убирал рабочую руку.

— Какие воспоминания остались о последних секундах финального боя?

— Это мой позор. (Смеется.) Я жутко устал…

(“Не надо! Последние 14 секунд отработал очень грамотно, я тебе говорю! — возмущается Япринцев. — Все делал правильно, как Натик и показал: захват, захват — и кореец оказался внизу”.)

— Но обошлось без травм?

— Вроде да. Руки-ноги целы. Правда, лицо слегка “отрихтовали”.

— Первая в твоей жизни Олимпиада запомнилась чем-то особенным?

— По большому счету, турнир получился обычным. И понимание чего-то сверхъестественного вряд ли появится. Попал именно на те соревнования, на которые настраивался.

— Ты говоришь, ничего особенного, а ведь даже в призеры не попал Косеи Инуе, который до сегодняшнего вечера за последние шесть лет проиграл всего одну схватку…

— Ну упал японец, и упал. Подошел к Олимпиаде не в лучшей форме, вот и не получилось у него.

— Какую строчку из Владимира Высоцкого считаешь наиболее соответствующей случаю?

— “Так долго шел до пьедестала, что вмятины в помосте протоптал”.

— Сколько еще пробудешь в Афинах, чем будешь заниматься?

— Уже завтра пойду болеть за Юру Рыбака.

— Ну не разминать же…c

— Кстати, вопрос как любителю жанра. Тебе понравилась экранизация “Властелина колец” Толкиена?

— Ерунда. Книга слишком хороша для этого фильма, который поставлен довольно странно. То повторяет произведение строка в строку, то вдруг пропускаются важные моменты…

— Общеизвестно, что ты чутко относишься к Натику Багирову. В последнее время он всегда выводит тебя на татами…

— Просто сложилась такая традиция.

— Слышишь, что он подсказывает?

— Слышу все, что творится в зале. Думаю, это моя положительная черта. Могу полностью оценить обстановку.

— Монеты еще собираешь?

— Разумеется.

— И какую нумизматическую редкость приобрел?

— В последнее время — ничего.

— Европа стала скучной? Всюду сплошные евро…

— Причина в другом: элементарно не хватает времени этим заниматься. Перед Олимпиадой сбор за сбором, никуда особенно не уедешь.

— В бундеслиге еще выступаешь?

— После Игр начнется чемпионат. А до Олимпиады проводилась всего одна встреча, которая, к сожалению, совпала со сборами.

— Какие успехи были у твоего берлинского клуба в минувшем сезоне?

— Слабенькие. Опять же я не боролся, готовился к Олимпиаде. Руководство нисколько не ревнует и не жалуется, напротив, всегда радуется моим успехам в составе сборной.

— Наверное, рассчитывает на тебя в следующем чемпионате?

— Я один ничего не решаю. Остальные борцы там, конечно, неплохие, но…

— Пришел ли ты после победы в Афинах к пониманию того, что такое счастье?

— По-моему, оно не в наградах. Счастье — это что-то внутреннее, награды же приходят и уходят…

— Но ты понимаешь, что в этот вечер сделал счастливыми многих?

— Скорее, радостными. Счастливые — очень узкая группа людей. Те же, кто таковыми кажутся, на самом деле — просто радостные.

— Ты себя к этой узкой группе не относишь?

— Буду счастлив, только когда встречусь с семьей.