Свен Фишер. К Беларуси отношусь очень тепло

Закончив карьеру в 2007 году, Свен стал телевизионным экспертом. Второй год подряд он приезжает в Беларусь, чтобы принять участие в “Гонке легенд”. В 2015-м Фишер показал, что по-прежнему в хорошей форме, победив в смешанной эстафете в паре с француженкой Флоранс Баверель-Робер. Наверняка немец претендовал бы на высокие места и сейчас, но некстати сломал ребро и наблюдал за раубичскими соревнованиями в роли зрителя. Это не помешало легенде выделить двадцать минут на общение с корреспондентом “ПБ”.

— Что у вас за травма?
— Просто не повезло. В пятницу, когда прилетел в Минск, в гостинице принимал душ. Поскользнулся и ударился о пол, повредив ребро. Даже ходить нормально не могу и уж тем более соревноваться. Врачи говорят, это опасно — сломанное ребро может негативно влиять и на работу легких. Очень расстроился, что не сумел выйти на старт.

— Зато в прошлом году вы победили в смешанной эстафете…
— О, замечательные воспоминания. Отличная поддержка трибун. Перед стартом возникало такое чувство, что ты на этапе Кубка мира.

— Участвуете в подобных соревнованиях в других местах?
— Слышал, что где-то они проводятся. Однако сам ни разу не выступал. У меня и без того хватает дел. Привлечь меня может лишь что-то особенное. Как гонка в Раубичах.

— Чувствуете себя легендой?
— Ну да, ощущаю интерес со стороны публики. Вижу, что тысячи болельщиков пришли на гонку, чтобы посмотреть на звезд прошлого. Но для меня это встреча с друзьями. Не хочу выделять себя из общего ряда. Важно, что никто здесь не считает медали. Не имеет значения, откуда ты — из Германии, России, Беларуси или Болгарии.

— Что вам известно о нашей стране?
— Мои бабушка с дедушкой были фермерами, и когда пролетал над Беларусью, видел из окна самолета много лесов и полей. Это очень красиво! В Минске симпатичные здания, в том числе старинные. Так что у вас есть и активная городская жизнь, и традиционная крестьянская, и природа… Люди дружелюбные, приветливые — это ощущается. Кроме того, здесь работал мой бывший тренер Клаус Зиберт. Так что отношусь к Беларуси очень тепло.

— С Дарьей Домрачевой хорошо знакомы?
— В свое время выступали на одних и тех же этапах Кубка мира, пересекались. Бывало, и общались. И с Зибертом мы разговаривали о Дарье.

— Еще перед ее сочинским триумфом вы говорили, что Домрачевой не хватает стабильности. Удивились ее трем золотым наградам на Олимпиаде?
— Нет, потому что я знал: она стала выступать ровнее. К тому же Зиберт — хороший тренер, он нашел к Дарье подход. Научился выводить ее на пик формы в нужное время. С годами Домрачева постоянно прибавляла, и стало ясно: через какое-то время она одержит большую победу. Хотя для выигрыша Олимпиады нужна и доля везения. Тем более — три раза. Сейчас желаю белоруске всего наилучшего.

— Как думаете, после родов она сумеет вернуться на прежний уровень?
— Возможно. Но нужно много работать. Дарья и ее муж Оле-Эйнар Бьерндален знают, что надо делать, как тренироваться. Будет нелегко, конкуренция очень велика. Главное, чтобы сама Дарья этого желала. Да, теперь Зиберт ей не поможет. Но Домрачева столько с ним работала, что должна хорошо помнить, как он ее тренировал, что делал в той или иной ситуации. Помню, как Клаус уже трудился в Беларуси, и после какого-то этапа Кубка мира мы ехали вместе в гостиницу. Он сказал: “У меня там молодая девочка, она может добиться многого”. Я спросил: речь идет о Дарье? Зиберт сказал, что да. Он нервничал, сомневался, не был ни в чем уверен, потому что белоруска была еще совсем молода. Но при этом видел в ней большой потенциал. Задолго до Сочи верил: она способна стать звездой.

— Что делало Зиберта классным специалистом?
— Он всегда умел реализовывать свой план в ежедневной рутинной работе. Клаус не только проводил тренировочные сборы, но и знал, как выжимать из спортсмена все лучшее. Хороший тренер — это не тот, кто говорит: “Так, я с тобой работаю, и ты выигрываешь Олимпиаду”. Зиберт рассуждал так: “Здесь ты и так хорош, а в этом компоненте, вижу, способен прибавить, и я тебе помогу”. Кроме того, у него был очень сильный характер. Он долго боролся со смертельной болезнью, однако особо это не афишировал. Клаус говорил так: “Да, есть проблемы, но у нас Олимпиада, и сейчас это главное”. О собственном здоровье думал во вторую очередь. Мы с Зибертом общались до последнего. Я старался давать ему энергию. Он боролся с недугом очень долго. Уверен, многие из тех, кому поставили такой страшный диагноз, умерли бы на два-три года раньше. Клаус же был настоящим бойцом.

— Бьерндален моложе вас лишь на три года, а еще выступает. Понимаете, что им движет?
— Видимо, страсть к биатлону. У Оле-Эйнара еще есть энергия — даже не в теле, а в голове. Например, я в свое время ощутил, что ментально уже не так силен. Просто устал. Ведь начал заниматься биатлоном в шесть лет, а закончил карьеру почти в 37. Это большой срок. Смотришь на некоторых атлетов — у них было лишь пару действительно хороших сезонов. А я могу гордиться тем, что провел пятнадцать лет на таком уровне. Долголетие Бьерндалена, конечно, не является нормой, и все об этом знают. Но я лишь рад за норвежца. Пусть у него все будет хорошо и на трассе, и дома.

— Удивились, когда узнали, что Оле-Эйнар встречается с Домрачевой?
— Наверное, я был в курсе этой истории раньше, чем многие другие. Однако в личной жизни каждый поступает как хочет. Есть желание — люди рассказывают о своих отношениях, нет — молчат. Это их право. Не люблю обсуждать других, но могу сказать, что сюрпризом роман Дарьи и Оле-Эйнара не стал. На Кубке мира видел многое. Спортсмены не так уж редко сходятся и образуют пары. Говорю же, мы все как одна семья.

— Вы четырехкратный олимпийский чемпион, но три золота выиграли в эстафете. Туринская победа в спринте — самая ценная?
— Не хотел бы ее выделять. Везде приходилось бороться и соревноваться. Ведь в состав сборной на эстафету тоже еще надо попасть. В Германии хватало сильных спортсменов, и не все удостаивались такой чести. Каждый выкладывался по полной. Даже сейчас, перед “Гонкой легенд”, биатлонисты нервничают, потому что не знают, что может произойти. Не одних чемпионов можно назвать успешными атлетами. Надо уважать не только тех, кто берет медали, но и тех, кто сражается за них.

— Вам доводилось выступать на четырех Олимпиадах. Где была самая приятная атмосфера?
— В Лиллехаммере, на моих первых Играх. В 1998-м в Нагано к нам относились по-доброму, но все-таки в Японии совершенно другая культура. В Солт- Лейк-Сити тоже неплохо, однако в Турине мне понравилось больше. Туда приехали наши семьи, друзья. Так что мой рейтинг таков: Лиллехаммер, Турин, Солт-Лейк-Сити, Нагано.

— Вы выросли в ГДР. Учили в школе русский?
— Да, да. Я сказал ньемного по-русски. Очен плохо, да? Я льюблю зимний спорт, я льюблю биатлон…

— Как вам жилось при том режиме?
— Считаю, это большой опыт. Мы хотели построить социализм, а в перспективе и коммунизм… Все время говорили о будущем, но ничего не получилось. Сегодня в бывшей ГДР совсем другая система. Однако человек, поживший и при социализме, и при капитализме, более открыт для нового. Да, кто-то говорит, что тогда все было плохо, а сейчас хорошо. Есть такая позиция. Но надо смотреть на вещи реально, видеть плюсы и минусы. На самом деле люди в Беларуси, России, Франции, США сталкиваются практически с одинаковыми проблемами. Мои отец и дед всегда говорили: надо общаться и договариваться. Люди на Земле должны делать это, чтобы жить в мире. Не случайно “Гонка легенд” проходит под девизом “Биатлон за мир”. Не так важно, одна у тебя машина или две. Один гамбургер или два чизбургера. Значение имеет совсем другое.

— В Беларуси не так давно работал футбольный тренер из Восточной Германии Бернд Штанге. Знакомы с ним?
— Не встречались. Но в наших краях он известен. Мне кажется, человеку из бывшей ГДР легче понять русский менталитет, почувствовать русский дух. А когда это происходит, и работа ладится. В этом плане Штанге было наверняка проще. Как и сейчас Рикко Гроссу в биатлонной сборной России.

— Молодые восточные немцы отличаются от западных?
— Совершенно нет. Они выросли в единой Германии. На дворе 2016 год. Забавно, когда говоришь с молодыми ребятами о времени, которое кажется не таким уж далеким. А для них это что-то доисторическое — будто бы эпоха, когда кино было черно-белым.

— Правда, что знаете еще и норвежский?
— Да, учил его. У меня была девушка из Норвегии, да и на сборах приходилось тренироваться с выходцами из этой страны. Опять же хочу сказать, что биатлонный мир — это одна большая семья. Вот и Оле-Эйнар женился на Дарье. Не имеет значения, кто в какой стране родился. Важно лишь то, что тебе этот человек нравится.

— Выступая, вы даже в морозную погоду не надевали перчаток. Это какое-то суеверие?
— Да нет. Просто у меня теплые руки. Если температура была не ниже двадцати градусов мороза, то как-то обходился без перчаток. Если было холоднее, надевал их.

— Сейчас работаете на телевидении?
— Верно. Кроме того, выступаю с речами в Германии и других странах. В том же бизнесе много общего со спортом, поэтому делюсь опытом. Что касается телевидения — не каждый спортсмен способен стать хорошим журналистом. Как и не каждый — классным тренером. У каждого свои таланты, надо их просто найти.

— А наставником быть не хотите?
— Желание есть, прохожу обучение. Для начала получил лицензию, позволяющую работать с детьми. В перспективе планирую тренировать.