Спорт с наукой. Не прошляпить слона

При этом в месте назначения в твоем распоряжении практически полный рабочий день.
Трачу его на тему, сосватанную Анатолием Юревичем. Подозреваю, аксакал нашего футбольного тренерского цеха давно и неустанно стыдит каждого причастного к спорту знакомого, кто еще не побывал в гостях у профессора Геннадия Нарскина. А когда упоминание об уникальной научно-исследовательской лаборатории олимпийских видов спорта при Гомельском университете имени Скорины ты постоянно слышишь еще и в привязке к медальным успехам белорусов на последних Играх или к тренировочной практике лучших игровых клубов страны, критическая масса интереса рано или поздно зашкалит, заставит собраться в путь.

Гости здесь не переводятся. В этом и заключен парадокс, в сути которого хочется разобраться. Научно-методическое обеспечение подготовки национальных команд по различным видам спорта ведут сегодня в стране около трех десятков комплексных научных групп. Практически все они организованы в столице и территориально к ней привязаны. Но при этом многих элитных спортсменов и их тренеров увлекает сотрудничество именно с далекой от центра лабораторией из Гомеля. Она вот уже четырнадцать лет работает на базе и стараниями сотрудников университетского факультета физической культуры, занимающихся научным обеспечением большого спорта фактически на волонтерских началах.
Хозяйство команды Геннадия Ивановича Нарскина числится на балансе вуза и скромно соседствует с главным учебным корпусом, деля крышу с кафедрой оздоровительной и лечебной физкультуры. Если вы попали сюда впервые, для начала вас непременно приведут к парадной фотогалерее. На ней в хронологической последовательности — от Афин-2004 до Рио-2016 — красуются портреты с благодарственными подписями под улыбками белорусских героев Олимпиад: мужских и женских экипажей байдарок, пловчихи Александры Герасимени, биатлониста Сергея Новикова, борцов Марии Мамошук и Джавида Гамзатова. Постоянное сотрудничество с лабораторией помогало брать награды чемпионатов мира и Европы борцам Алиму Селимову и Тимофею Дейниченко, дзюдоисту Игорю Макарову, пловцу Евгению Цуркину. В давнем партнерстве с гомельскими исследователями состоят футбольные БАТЭ, “Шахтер”, минское “Динамо” и “Динамо” хоккейное.

В чем же притягательность этих стен? Ведь не скажешь, что захватывает дух от их хайтековской начинки. Оснащение, какое увидишь и в других местах: приборы, тренажеры, компьютеры. Бывали здесь визитеры из числа ревнивых коллег-скептиков и спортивных начальников, пожимавших плечами: ну и в чем уникальность, если все, как везде?
Ответ поразительно прост. Она — в доведенном до абсолюта подходе к спортсмену как индивидуальности. Атлеты и их тренеры уезжают из Гомеля, снабженные не просто набором собранных данных о текущем состоянии спортсменов, но и ценнейшими, порой неожиданными знаниями про особенности их организмов и психики. На этом основаны совершенно конкретные персональные рекомендации по корректировке учебно-тренировочного процесса, регулированию и характеру нагрузок, максимально способствующих развитию именно этого атлета.
Года три назад прессболовский репортер Сергей Щурко вошел в роль заказчика и прошел в лаборатории Нарскина едва ли не все стадии возможного тестирования. Я повторять тот подвиг не отважился. Примерил на себя лишь завершающую стадию аналитической работы, растянутой на много часов. Это так называемое собеседование — интерпретация, расшифровка для тренера полученных лабораторных данных.
Для меня на большой экран вывели информацию одного из обследований — с множеством параметров, графиков и таблиц. Кандидат педагогических наук и доцент Алексей Нарскин, сын руководителя лаборатории, затевавший проект вместе с отцом, заставил по белому завидовать его студентам. Он управлялся со сложнейшим набором цифири как виртуозный сочинитель крутого детектива.
С листа рисовался портрет спортсмена — с сильными качествами и рекомендациями их использования в игре, возможными слабостями, недоработками тренировочного процесса, указанием способов их устранения и необходимых режимов работы.
Возможно, уловив в моих глазах признаки изумленного недоверия, Нарскин-младший подытожил: “Критерий эффективности любого подхода, в том числе и нашего — спортивный результат”. При этом выразительно перевел взгляд на те самые фотографии знаменитых олимпийцев.
Работа со всеми успешными питомцами лаборатории строилась примерно так же. Разве что собеседования с тренерами сопровождались множеством уточнений, перерастали в ставшие традицией дискуссии-чаепития, попутно порождали находки-идеи.

На столе у Геннадия Ивановича распечатка электронного письма от Ольги Алиферовец — биатлонистки, уехавшей жить и тренироваться в Швецию. У нее на пару сезонов растянулся кризис результатов. За советом спортсменка с мужем-тренером приехала по знакомому адресу в Гомель. А вскоре отозвалась из Скандинавии этой бодрой реляцией:
“В первую очередь хочу поблагодарить за помощь в учебно-тренировочном процессе. Спасибо огромное! Мы полностью следовали вашим рекомендациям. Вчера вернулась с открытого чемпионата Швеции на лыжероллерах. В спринте вторая! Немного проиграла ногами. Но с учетом того что победительница постоянно неплохо выступает на этапах Кубка мира, 30 секунд отставания от нее — это хорошо. А с учетом последних двух лет — великолепно!.. Самое главное: чувствую, что могу, хочу и расту”.
“Звонил и Олин муж, — продолжает историю Нарскин-старший. — Сказал, что впервые за долгое время она стала ходить на тренировки с удовольствием. Знаете, примерно так же гребец Стас Щербаченя, поработав с нами, признался, что, по его ощущениям, стал работать на дистанции более осознанно, соревноваться, а не умирать в стремлении только добраться до финиша. А Маша Мамошук говорит, что иначе задышала во время борьбы и что короткой паузы ей теперь хватает, чтобы восстановиться. Все это было смоделировано вот здесь. По предназначению мы просто подносчики снарядов главным в спорте персонажам — тренерам и спортсменам”.

Фармакологией, заплеванной поборниками честного спорта во многом заслуженно, здесь не занимаются. Принципиально. Научное кредо Нарскина: “Мы ищем резервы в каждой системе организма — сердечно-сосудистой, дыхательной, мышечной, нервной. Мы набрали и усовершенствовали джентльменский набор методик, позволяющий не обследовать спортсмена вообще, а получить о нем информацию, полезную для корректировки тренировочного процесса. Причем в совершенно разных спортивных дисциплинах”.
Между прочим, из такого подхода произрастают недоверие и даже ревность к гомельчанам со стороны минских коллег. В столице после недавнего слияния в один научно-практический центр специализированных диспансера и НИИ тон в научном обеспечении спорта стали диктовать ученые-медики. В поле их основного внимания контроль здоровья атлетов, лечение травм и болезней, восстановление, фармакология. Все это важно. Но при этом только ценнее становятся и наработки спортивной науки в сфере педагогики. У нас же, напротив, стали чаще попытки подвергать их сомнению, не замечать. Выглядит это бесхозяйственно и попросту глупо.
“Завяжите глаза трем мудрецам и подведите их к слону, — предлагает притчевое толкование ситуации Алексей Нарскин. — Одному дайте потрогать хобот, второму ногу, третьему ухо. Каждый по-своему верно опишет ощущения и предположит, что или кто перед ним. Но никто не скажет, что это слон. Они будут оценивать элементы целого. К нам едут, потому что мы говорим о слоне, а не о хоботе, ноге или ухе. Мы исследуем весь организм спортсмена, применяя совокупность методик. Наша информация адресована напрямую тренеру. И только во вторую очередь помогающим ему врачам”.

Ярким и важным примером методических находок гомельской лаборатории стали фирменные разработки по определению порога анаэробного обмена — точки ПАНО. Это пограничное состояние организма при физической нагрузке, когда перестает хватать кислорода и начинается образование лактата (соли молочной кислоты) — так называемое закисление. Тренировочные нагрузки в таком режиме близки к соревновательным, способствуют выработке скорости, других важных качеств.
“В былые времена я сам тренировал легкоатлетов. Тогда порог анаэробного обмена воспринимали примерно так же, как среднюю температуру по больнице, — разъясняет суть вопроса профессор Нарскин. — В переложении на пульсовые режимы при 120 ударах была зона восстановления, до 160 — аэробная, когда кислорода хватает, 160-180 — смешанная, где совмещаются источники энергии, а за 180 — уже анаэробный режим. С появлением в лаборатории газоанализатора мы научились определять истинную точку ПАНО у каждого человека, сводя на компьютере воедино показатели выделения углекислого газа, потребления кислорода и, самое главное, анализа крови — лактатной стоимости работы. И оказалось, что эти пороги могут быть совершенно разными! Более того, они меняются, тренировочными методами их можно поднимать, расширяя возможности спортсмена”.
Это наблюдение ученых стало знаковым фактором в карьере пловца Евгения Цуркина. Его результаты перестали расти, и необходимо было выяснить причину. Обследование выявило у парня ПАНО на уровне 185 ударов в минуту. Оказалось, его можно и даже необходимо тренировать на более высоких пульсовых режимах, нежели применялись. Тренер Анна Букреева, преодолев начальное недоверие, стала согласовывать с лабораторией тренировочные планы. Ученые продолжали контролировать состояние пловца. Через три месяца выяснилось, что новые режимы переносятся нормально. А год спустя Цуркин приехал в Минск и, к вящему изумлению конкурентов, выиграл три дистанции на чемпионате страны!
Здесь всегда в штыки встречают спешные вердикты о бесперспективности спортсменов. “За этими разговорами, как правило, скрывается знакомая проблема, — считает Нарскин-сын. — Неумение тренера найти адекватные методы и режимы тренировок, которые учитывали бы особенности организма спортсмена, не истощали бы его, а помогали развиваться и совершенствоваться”.

Это уже почти эпос: спортивная наука прописалась в Гомеле с подачи Владимира Шантаровича. В 2002 году наставник сборной страны по гребле на байдарках и каноэ задумал наладить научное обеспечение команды поближе к месту ее постоянной мозырской дислокации. Вот и пришел в гомельскую “альма-матер” к декану факультета физкультуры, своему давнему другу и однокурснику Геннадию Нарскину с предложением, отказаться от которого тот не смог…
С тех пор размах исследований лаборатории вырос многократно. За счет прежде всего инновационных фондов Гомельского облисполкома завидно приросло ее оснащение.
А вот юридический статус новаторского проекта изменений, по сути, не претерпел. Приезжали разной важности делегации и инспекции из Минска. Звучали обещания. Давались поручения. Принимались постановления. Сильнее других обнадежили запротоколированные НОКовские намерения четырехлетней давности: о создании филиалов лаборатории в ведущих олимпийских центрах, выделении ей дополнительных ставок заведующего и четырех научных сотрудников. Увы, все те планы с осложнением экономической ситуации в стране ушли в песок. Лаборатория по-прежнему держится в основном на внеурочном энтузиазме Геннадия и Алексея Нарскиных, Сергея Мельникова. Зарплату все трое получают за преподавательскую работу — ведь хозрасчетный статус лаборатории выживания ученым не обеспечит. “Денег нам не надо. Нам бы поработать”, — доля шутки в этом девизе Нарскиных не так велика, как может показаться.

Они легки на подъем. Однажды по приглашению Юревича, работавшего тогда в футбольной федерации Казахстана, добрались даже до тамошних далей и провели по эксклюзивной методике обследование игроков сборной страны для тренера Юрия Красножана.
С удовольствием вспоминают случившееся пару лет назад затяжное турне по стране. Начинали его в Солигорске на базе “Шахтера”. На четвертый день работы экспедицию вместе с оборудованием забрал оттуда транспорт, присланный БАТЭ. Уже вечером развернули лагерь в Дудинке. А еще через три дня переехали к минскому “Динамо” в Стайки. Это была работа на износ от подъема и до отбоя.
Перечень престижных адресов, согласитесь, показателен. И все же сотрудничеством с командами по игровым видам Геннадий Иванович доволен лишь отчасти: “Наблюдения за теми же футболистами пока слишком редки для системной работы и реального влияния на результаты долгосрочного тренировочного труда. А мы еще совсем не прочь пополнить опыт, сотрудничая, например, с баскетболистами и гандболистами. Уверен, что польза от этого была бы взаимной. Нам точно есть что исследовать и подсказать”.
Кстати, наиболее показательной и завершенной кампанией сотрудничества с игровиками в лаборатории считают прошлогодний сезон бобруйской “Белшины”. Ученик Юревича Александр Седнев, знакомый с лабораторией еще со времен тренерской работы в минском “Динамо”, сверял с учеными курс команды к сенсационному четвертому месту в чемпионате страны.
Этот сюжет особенно поучителен на фоне того, что произошло с бобруйским клубом вскоре после отставки тренера.
Не примечать слонов у нас умудряются повсеместно…