ИТОГИ. Галина Забурьянова: если будут претензии к Сивакову, значит, плохо сработала я

Галина Васильевна разложила на столе городской штаб-квартиры белорусской делегации исписанные пунктами и цифрами листы бумаги. “Записки сумасшедшей, — усталым голосом произнесла она и первый вопрос задала сама. — С чего начнем?” Влезать в олимпийскую бухгалтерию, честно говоря, не хотелось — довольно с нас было подсчетов, — потому разговор перевели в лирическое русло.

— Галина Васильевна, накануне Олимпиады вы оказались в совершенно новой для себя ситуации, которую никто не планировал. Недопуск в Афины министра Юрия Сивакова неожиданно поставил вас во главе белорусской команды на Играх. Как вы пережили свалившуюся нагрузку, как чувствовали себя, оказавшись брошенной на баррикады?

— Слово “пережили” здесь, наверное, употреблять не совсем корректно. При распределении обязанностей в штабе делегации, естественно, учитывалось, что Юрий Леонидович будет здесь, но раз уж так вышло, раз в Олимпиаду вмешалась политика — расклад получился абсолютно другой. Однако общее руководство осталось за Юрием Леонидовичем, он постоянно был с нами на связи, вникал в каждую проблему, анализировал, давал рекомендации. Некоторые позиции мы обсуждали очень подробно, искали варианты решения. В общем руководство делегацией все равно осуществлял Юрий Сиваков, просто его место дислокации осталось в Минске, а не в Афинах.

Что касается работы здесь, отмечу, что все отстрелялись на “отлично”: и штаб, и медицинский центр, и волонтеры. Потому каких-то особых сложностей у нас не возникло. Если говорить о неожиданностях, вы сами понимаете, что в спорте их достаточно. Нужно просто уметь вовремя и правильно принимать решения. Мы действовали слаженно, потому удалось обеспечить ритмичную работу всех вспомогательных служб.

— Можно сказать, что штаб функционировал самостоятельно, лишь иногда полагаясь на консультации из Минска?

— Все наши службы в Афинах отличались мобильностью. Никаких претензий к их самостоятельности и самодостаточности у меня нет. Хотелось бы отметить особый командный дух, царивший в нашей миссии. Слаженность, четкость, помощь, сопереживание — все это было, и та атмосфера, которая присутствовала в сборной, мне очень понравилась. Не было истерик, нестандартных ситуаций в поведении, каких-то обид. Все работали профессионально, и это — главное. Тренеры, спортсмены, врачи, массажисты, штаб стали монолитной командой, решавшей одни и те же задачи, начиная от завоевания медалей и заканчивая бытовыми проблемами.

— Помимо всего прочего, вам довелось заняться и дипломатическими вопросами…

— Действительно, планировалось, что представительские функции возьмут на себя Юрий Сиваков и Александр Медведь, которые будут встречаться с руководителями делегаций, министрами, членами правительств и так далее. Ничего, сумели вместить в 24 часа и эту работу. Хотя основную ее тяжесть взял на себя Александр Васильевич.

— С тех пор как мы говорили с вами в первый уик-энд Игр, прошли еще какие-нибудь переговоры?

— По большей части они носили не протокольный характер. Мы часто были на соревнованиях, там и развивали контакты с представителями дружественных НОКов. Когда мы вместе болеем за боксеров, гребцов или представительниц художественной гимнастики, встречи переходят на совершенно другой уровень. Здесь непосредственно решаются многие вопросы. Считаю, на этом поприще мы хорошо поработали. К примеру, в пятницу на гребле пересеклись с Томашем Аяном, президентом Международной федерации тяжелой атлетики. В мае он приезжал к нам в Минск на чемпионат мира, а здесь проводил награждение в качестве члена исполкома МОКа. Так вот получилось с ним минут 20 пообщаться.

— Министр спорта головой отвечает за результаты команды перед руководством страны. Лежал ли подобный груз ответственности на вас?

— Безусловно, ведь ответственность министра целиком зависела от моей работы как руководителя, который находился на месте. Если будут претензии к Юрию Леонидовичу, значит, плохо сработала я.

— Не уйти от естественного вопроса: планировали 25 медалей, получили 15. Есть ли уже какие-то мнения из официального Минска по этому поводу?

— Да, была названа такая цифра…

— Причем неоднократно!

— Конечно. Скажу, что еще до отъезда делегации на имя президента поступила служебная записка за подписью министра, где был сделан детальный анализ по видам спорта с реальным их состоянием, возможностями, с учетом политических моментов, экономического развития стран, прогнозируемых результатов ведущих атлетов мира. Предполагаемое количество медалей назвали президенту именно тогда.

— Число 25 под сомнение ставилось?

— Там гарантировалось реальное завоевание 15-16 медалей. При удачном стечении обстоятельств, жеребьевке и так далее — 19-20, а при самом удачном раскладе — до 28 наград. Что касается детальной оценки результатов, то этим займутся специалисты, которые рассмотрят и другие места, попадания в восьмерки, позицию Беларуси в рейтинге стран по общему числу медалей, их качеству, зачетным очкам. Не хотелось бы говорить о чистом количестве. К примеру, скажите, сколько стоит медаль Юлии Нестеренко? Это ведь самый престижный вид не просто легкой атлетики, но и всей олимпийской программы! Мало того, мы выиграли у американцев! А спорт сейчас — это не только погоня за результатами, но и большая политика, бизнес. Думаю, это поняли многие. К сожалению, мы давно отошли от принципов Пьера де Кубертена об участии в Олимпиаде и чистом состязании. Достаточно взглянуть на ситуацию в художественной и спортивной гимнастиках… Мы видели, какие комбинации исполнял Иванков, какие оценки выставлялись, как формировались финалы в отдельных видах и многоборье…

— Понятно, что где-то судьи зажимают, где-то помогают, основываясь на симпатиях к спортсмену или стране, личных связях. Вы просмотрели многие соревнования, как считаете: к Беларуси по общему валу отнеслись предвзято, справедливо или, может быть, даже чересчур дружелюбно?

— Часто нельзя так однозначно сказать даже по отдельным видам. Видимо, в каждой ситуации арбитрами преследуются определенные цели и задачи. В зависимости от того, каким блоком объединяются страны. К примеру, мы четко прочувствовали настроение азиатских государств, ощутили на себе позицию Евросоюза по отношению к странам СНГ. Есть североамериканский блок. В общем, многие переносят общие политические интересы в спорт. На протяжении нескольких лет прослеживается определенное число стран, которые забирают доминирующее число наград. И это сказывается на остальных: государств, завоевывающих по 2-3 медали, становится все меньше. Чувствуется и давление этого топ-десятка держав на второй эшелон, к которому относится и Беларусь. Характерный пример — Россия, недосчитавшаяся порядка 23-25 прогнозируемых медалей, Куба — минус 14, Румыния — минус 8, Польша — минус 6, Канада, Норвегия — по минус 5. Греция, хозяйка Олимпиады, рассчитывала на 27 наград, а сколько получила? 16!

— Можно ли сказать, что нашей сборной повезло, ведь у Беларуси невиданно много четвертых и пятых мест?

— Да, нам бы очень хотелось, чтобы медалей было больше, но на результаты надо смотреть и с другой стороны. Порой плотность соревнующихся на финише очень велика. Допустим, в гребле в одной секунде размещаются семь экипажей. И если сказать, что нашим ребятам, занявшим четвертое место, не повезло — это будет слишком примитивно. Уверена, ребята сделали все возможное и их результаты, медальные или нет, говорят: у сборной есть перспектива, у нас достойные тренеры, готовые принести высочайший результат. Главное, мы ничего не растеряли, подвели атлетов к Играм на пике формы, и они показали то, на что способны. Конечно, мы ждали большего, к примеру, от Остапчук, Михневича, других, но… Даже у тех, кто проиграл, не было слабых соперников. Нам противостояли олимпийские чемпионы и чемпионы мира.

— Если говорить о потерях, давайте начнем с команды по плаванию, как более близкой по духу вам, занимавшейся этим видом.

— Попченко однозначно должна была выходить в финал на дистанции 200 метров вольным стилем. Она обязана была завоевывать медаль, если судить по условиям подготовки и данным обязательствам. То, что у Хохловой не хватило опыта, и она не попала в финал 50-метровки вольным стилем… Вы видели, какова была плотность результатов. Тем не менее она — спортсменка молодая, перспективная, у нее все впереди. От плавания ожидали большего…

— Легкая атлетика…

— Сложно оценивать. На одном полюсе — золото Нестеренко, на другом — явно упущенные возможности у толкателей ядра, метателей молота и диска. Хотя опять-таки у легкой атлетики на этой Олимпиаде получилось 56 зачетных очков, а в Сиднее было 38! Четыре толкателя ядра у мужчин и женщин впервые за последние 50 лет вошли в первую шестерку. То есть хватает и плюсов, и минусов.

— Ценятся-то только медали, каковых на прошлых Играх у наших метателей было пять… Тренеры команд по плаванию, легкой атлетике давали какие-то разъяснения, выдвигали претензии?

— Думаю, претензии возникнут потом, когда надо будет отвечать перед руководством. Хотя не представляю, за что можно зацепиться. Мы ведь встречались с журналистами на пресс-конференциях в течение полутора месяцев перед Олимпиадой. Все вопросы, которые возникали у тренеров, сразу решались. В процессе подготовки не было поставлено ни одной существенной проблемы, а все рабочие разбирались своевременно. Ни по финансированию, ни по организации подготовки, ни по приобретению оборудования и инвентаря, ни по медицинскому или научному сопровождению никаких претензий быть не может. Сейчас все разговоры о том, что было сделано не так — жалкая попытка оправдать слабый результат.

— Правильно ли будет сказать, что при подготовке никаких организационных просчетов допущено не было?

— Все, что запрашивали тренеры, выполнялось.

— Можно ли сейчас, с высоты закончившейся Олимпиады, сказать, что необходимо было сместить акценты, уделить кому-то меньше внимания, кому-то — больше?

— Это вопрос серьезного анализа. Все Олимпиады — различны. Нужно говорить о том, насколько мы будем готовы к условиям каждых следующих Игр, сможем ли моделировать ситуацию, прогнозировать и решать все задачи исходя из наших реальных возможностей и ресурсов.

— Судя по всему, сейчас можем?

— Вполне. Мы — в двадцатке сильнейших по итогам Игр. Да, мы не догоним Россию по количеству медалей, но от нас этого никто и не ждет.

— Как вы оцениваете работу миссии? Как ее можно было улучшить?

— Миссия сработала очень хорошо. Особенно если учесть условия организации и национальные особенности греков. При нехватке волонтеров, недостатках обслуживания Олимпийской деревни, транспортных проблемах штаб выполнил все в полном объеме. Удалось устранить даже те проблемы, которые возникали по вине устроителей. Вы видели, в каких условиях, в подвале, мы существовали. Кстати, некоторые миссии были лишены даже этого.

Замечу, что нам отчаянно не хватало переводчиков, которые должны находиться с командой по каждому виду. Причем не просто переводчики, а профессионалы, знакомые с терминологией.

— Насколько реально увеличивать состав делегации? Ведь он подвержен квоте МОКа.

— Состав зависит от количества спортсменов. Мне сложно судить, насколько реально увеличить штат обслуживающего персонала. Это находится не в моей компетенции.

— По сравнению с предыдущими Играми штаб гораздо больше внимания уделил работе с прессой…

— Для нас это очень важно. Именно через прессу все узнают о достижениях, настроениях, реальном взгляде на Игры. Потому что вы здесь, на месте, видите все изнутри. От штаба на родину уходят только лаконичные отчеты. Вроде “борьба вольная — такое-то место, плавание — такое-то”. Вы открываете людям глаза, которые должны видеть не только соревнования, но и то, что происходит в команде, чем мы озабочены, что у нас получается, а что — нет. Если вам с нами работалось хорошо, я рада. Хоть мы и были зажаты в условиях расстояния, транспорта и прочих.

— Как оцениваете общие перспективы нашей команды афинского созыва? Чего можно ожидать в Пекине от тех людей, которые претендовали на награды и попадания в финалы здесь?

— У нас есть очень много молодых и талантливых спортсменов. Абсолютно уверена, что у них еще будут большие достижения. И у той же Юлии Нестеренко, и у гребцов. У нас хорошая команда. Ребят надо сохранить, дать им возможность готовиться к главному старту четырехлетия. Дальше начинается рутина, прогнозирование, организация, работа на результат.

— Что вас персонально больше всего порадовало и огорчило на Олимпиаде?

— Огорчило прежде всего то, что самой Олимпиады я увидела очень мало! Все основное время было посвящено команде. Порадовал хороший командный дух, профессиональный уровень белорусов и, главное, что мы смогли на протяжении всех этих дней, особенно первых, самых сложных, сохранить уверенность, осознание важности того, чем занимаемся. С такой командой можно добиваться очень многого.

— А если говорить о событиях?

— Главное — победа Нестеренко. Сенсация, которая бывает раз в сто лет. Женская эстафета 4 по 100 в финале — тоже важный и радостный момент. Катя Карстен — первая наша женщина, которая привозит медали с четырех Олимпиад подряд. Она — гордость нашей страны. Отрицательные эмоции — субъективность во многих видах спорта, убивающая положительное в Играх.

— Чем займетесь, когда приедете домой?

— Служебными обязанностями. Если же говорить о событиях, выбивающихся из основной канвы, то я должна завершить работу над диссертацией. Ведь этот год у меня абсолютно выпал.

— Диссертация докторская?

— (Смеется.) Дайте хотя бы кандидатскую защитить. Потом и за докторскую возьмусь — материала у меня предостаточно.

— Какая тема?

— “Критерий эффективности работы различных звеньев физкультурного движения”.

— А отпуск?

— Если дадут.

— Так и не дал вам углубиться в собственные записки, так заботливо приготовленные по итогам работы на Олимпиаде…

— И не надо. Ничего интересного там нет. Сейчас у меня все итоги — на уровне эмоций. Я видела изнутри: как работает команда, как настраиваются спортсмены и тренеры, как они переживают победы и поражения. Теперь это все должно сложиться в какую-то систему. Одно дело, когда руководитель знает схемы, руководит кадрами, принимает решения, а в спорте все намного сложнее, и для достижения результата надо знать гораздо больше. Иногда даже умное и правильное решение не позволяет достигнуть максимума. А в спорте это может обернуться теми же тысячными балла, долями секунды — упущенными возможностями и медалями. Цена такой работы очень велика.