“Динамо”. Роб Дэвидсон. В НХЛ пробивались вместе с Чичу

Поиграл он и в Европе — в британском “Кардиффе”, чешском “Оцеларжи” и австрийском “Ред Булле”. Игровую карьеру Дэвисон завершил всего два года назад и с тех пор, прежде чем перебраться в стан “зубров”, трудился помощником главного тренера в том же “Ред Булле”. А на днях с ним побеседовал корреспондент “ПБ”.

— Расскажите историю своего появления в “Динамо”.
— Два последних сезона трудился в Австрии. А потом появился вариант поработать в Минске. При помощи нашего общего друга Пола Хенри — спортивного психолога и по совместительству скаута — я познакомился с Крэйгом Вудкрофтом и прошел собеседование. Показалось, что у нас схожие взгляды на хоккей.

— Это обязательное условие совместной работы?
— Уж точно не помешает. У меня свои идеи, у Крэйга свои. Есть предпосылки для успешного сотрудничества.

— Ваша хоккейная философия?
— Занимаюсь с игроками обороны. Сам был защитником — от природы не особенно талантливым, так что всему приходилось учиться. А сейчас передаю накопленные знания игрокам.

— Вы присоединились к клубу позже, чем другие тренеры…
— Верно. Летом раздумывал, где лучше продолжить карьеру. Но когда поступило предложение из КХЛ, одной из лучших лиг мира, посоветовался с семьей и решил ответить согласием. За два года в “Ред Булле” научился многому. Однако там сменился главный тренер, и я посчитал, что пришла пора двигаться дальше.

— А если бы прежний рулевой остался?
— Не знаю. Этого не произошло, что толку предполагать? Кстати, тем коучем был Дэн Ратушны — канадец, давно работающий в Европе. Сейчас он перебрался в швейцарскую “Лозанну”.

— Как отреагировала на предложение из “Динамо” супруга?
— Сказала: “Вау, шикарно, это же КХЛ!” Она понимает, что появился шанс поработать в одной из лучших лиг мира. Правда, семья осталась жить в Канаде. У нас двое детей, десяти и семи лет, и они ходят на родине в школу. Но жена сейчас приезжала в Минск на неделю.

— Знали кого-то из “зубров” раньше?
— Ни с Крэйгом, ни с Роном Паско знаком не был, хотя они канадцы. Но я же закончил играть всего пару лет назад. Против некоторых динамовцев раньше выходил на лед. Например, против Эллисона и Лингле — еще в Северной Америке.

— Вы довольны игрой динамовской защиты?
— Ее костяк состоит из молодых ребят. Хватает травм, однако радует, что парни старательно пашут каждый день. Недавно был спад, когда крупно проигрывали СКА, ЦСКА… Но до этого у нас был один из лучших показателей в лиге по числу пропущенных шайб.

— Если команда уступает со счетом 0:5 или 2:6, чувствуете свою вину?
— На мне лежит определенная ответственность. Только нельзя все рисовать черно-белыми красками. Почему мы пропустили, скажем, пять шайб? Это вопрос ко всей команде. Хоккей — не индивидуальный вид спорта.

— Кто лучший защитник “Динамо” прямо сейчас?
— Ха, мой ответ будет очень дипломатичным. У каждого свои достоинства, и все специализируются на разных игровых аспектах. Одного выбрать сложно. Граньяни — очень одаренный атакующий защитник, как и Бэйлен. Коробов, Хенкель, Лисовец надежно выполняют оборонительные функции. Устиненко — перспективный парень, уже показавший потенциал. Белорусская молодежь в ходе сезона здорово прибавила — и в мастерстве на льду, и в физических кондициях.

— Может, кто-то сумеет дорасти и до НХЛ?
— Все зависит от отношения к делу. НХЛовские скауты никого достойного не пропустят, это уж точно. Наши ребята еще молоды, 20-22 года. А защитники выходят на пик карьеры лет в 27-28.

— Ваш расцвет пришелся на этот возраст?
— Пожалуй, лучше всего я играл чуть раньше, в 23-25. Но тогда хоккей был немного другим. Мощные, силовые игроки типа меня были в большей цене. Потом ввели новые правила, и упор стал делаться на технику. Хотя это не значит, что физически сильные защитники уже не нужны. В конце карьеры я играл в АХЛ и чувствовал себя комфортно. Но в наши дни надо обязательно улучшать общее мастерство: работу с шайбой, катание…

— Вы стали защитником, потому что были большим и сильным?
— Скорее всего. Так решил тренер, когда мне исполнилось лет восемь или девять. В нападении я никогда не выступал.

— Вы же любили сбросить на льду перчатки…
— Если надо, мог и подраться. Это было частью моих обязанностей — защищать партнеров. Делал это охотно — я очень командный игрок!

— Были тафгаем?
— В какой-то степени. Уж точно жестким хоккеистом. Но не таким классическим бойцом, которому дают две смены за матч, чтобы он помахал кулаками. Меня выпускали чаще.

— А как вообще становятся бойцами?
— Сейчас к этому целенаправленно готовятся, круглый год занимаются смешанными единоборствами. А раньше мы учились всему на ходу — от игроков, которые занимались тем же.

— Кто-то из динамовцев мог бы стать тафгаем?
— Почему нет? Скажем, Никита Комаров — физически мощный парень.

— В обычной жизни в юности часто дрались?
— Нет, я вообще был очень застенчивым. Да и на льду любил просто играть, махать кулаками начал уже лет в 17-18.

— Как и многие канадцы, вы жили хоккеем с ранних лет?
— Точно. Играл сначала в юниорской лиге Онтарио, а потом понял, что есть шанс пробиться в НХЛ. Меня выбрал на драфте “Сан-Хосе”, где и начал карьеру в этой лиге. А вообще в школе занимался еще футболом — как европейским, так и американским. Мог бы стать защитником и в этих видах!

— Довольны игровой карьерой?
— Мне очень повезло — выступал в НХЛ. В ней ежегодно выходят на лед человек семьсот, и каждое лето появляется 30-40 новичков, то есть конкуренция велика. Однако я задержался в лиге на семь сезонов.

— Во многих из них вы провели всего по 15-20 матчей, однако в фарм-клуб вас не отправляли…
— Потому что я в любой момент был готов сыграть. Не так легко пропустить три-четыре матча, а потом выйти на лед. У меня же получалось нормально. Обычно был в командах седьмым защитником, а в НХЛ заявлять на матч можно только шестерых. Когда кто-то травмировался, выпускали меня. Хотя в первые пару сезонов в “Сан-Хосе” был пятым или шестым игроком обороны, появлялся на льду чаще.

— Вы забросили одну из самых дальних шайб в истории НХЛ…
— С другого конца площадки. Мои “Айлендерс” играли в меньшинстве, и я просто выбил шайбу подальше. Даже не думал, что забью — а она заскочила в ворота, которые, к слову, защищал мой приятель Веса Тоскала. Но он на меня не в обиде. Потом финн сказал: если уж мне забросили таким образом, то пусть это будешь ты, а не кто-то другой.

— Правда, что вы дружите с Джонатаном Чичу?
— Да, нас в один год задрафтовал “Сан-Хосе”. Вместе пробивались через фарм-клуб в основу. Прекрасно знаю Джона — по натуре он тихий парень, который говорит мало, но очень добрый и легкий в общении. А на льду Чичу прежде всего отличный снайпер. Он успешно реализовал талант забивать.

— Сейчас Джонатан в “Словане”. Доволен?
— Ему хорошо везде, где бы ни оказался. Счастливый характер — в любой ситуации видит позитив.

— Когда вы получили предложение из Минска, сразу набрали номер Чичу?
— Ха! Наши жены тоже очень дружны, и они обсудили этот вопрос раньше.

— Вашим первым европейским клубом стал “Кардифф”…
— В НХЛ объявили локаут, и я отправился за океан. Хотел посмотреть мир и не терять игровую практику. Британский хоккей похож на североамериканский. Лишь пару клубов в лиге играли на больших площадках, остальные — на маленьких. В каждом клубе там много выходцев из Канады и США, так что приспособиться очень легко. К тому же все кругом общались по-английски. Да, в Уэльсе свой акцент, но это проблем не доставляло. В канадских регионах тоже говорят немного по-разному.

— Зато в Чехии и Австрии вы столкнулись с настоящим европейским хоккеем.
— В Чехии, что меня удивило, стиль похож на канадский. Много контактов, силовой борьбы. А вот в Австрии — другое дело.

— Решение повесить коньки на гвоздь в 34 года далось нелегко?
— Нормально. Я вообще собирался стать пожарным. Прошел для этого специальную подготовку и планировал работать на родине по этой профессии. Но затем появился вариант стать одним из тренеров в “Зальцбурге”, и решил попробовать. Может, когда-то и буду пожарным, но явно не сейчас. Мне нравится то, чем занимаюсь.

— Помощник главного тренера — связующее звено между рулевым и игроками?
— Да. Часть моей работы — устанавливать и поддерживать отношения с хоккеистами. У Крэйга тоже хороший контракт с ребятами, но с некоторыми проблемами им, возможно, комфортнее обратиться к ассистенту. А уже потом я сам сообщу об этом Крэйгу.

— Так бывает часто?
— Нет, у нас очень открытый коллектив. Проводим много совещаний, на которых обсуждаем достоинства и недостатки команды.

— Некоторые динамовцы — почти ваши ровесники. Это облегчает коммуникацию?
— Наверное. Что бы ни происходило в их жизни, мне несложно понять это, представить себя на месте парней. Могу дать какой-то житейский совет. Хотя это не значит, что общаюсь с игроками за пределами площадки. А вот с коллегами-тренерами встречаемся, можем поужинать, изучаем минские рестораны. Общаемся не о хоккее, от него отдыхаем. Еще я не люблю обсуждать политику и религию, там все очень субъективно.

— Ездите по Минску на машине?
— На велосипеде! Мне нравится. Мне описывали белорусскую столицу как живой, современный город. Так и есть. Когда гуляешь по центру, то чувствуется хорошая энергетика. Совсем не скучно. Как и в Москве, Петербурге — люди гуляют по улицам в любое время суток. Культурного шока в Беларуси точно не испытал. Пожив в разных странах, научился быстро привыкать к новому.

— Канадцы же знают о Беларуси совсем мало…
— Да и о России тоже… Хотя многое зависит от того, как много человек поездил по свету. Для моих соотечественников поездки за океан — грандиозное событие. Большинство дальше Карибских островов никуда не выбираются.

— Европейцы заметно отличаются от жителей Северной Америки?
— Разница есть. Но я скажу больше — канадцы тоже совсем не такие, как американцы. Мы более общительные и веселые, а в США народ серьезный, там все время думают о работе. Это еще раз доказывает, что у каждой культуры свои особенности.