Батут. Дмитрий Поляруш. Гончаров нарушил олимпийское проклятие белорусов

И он же в Рио стал свидетелем крушения печальной традиции, когда на пьедестал наконец взошел еще один белорусский батутист Владислав Гончаров.
А наш герой живет нынче в американском Лафайете, по количеству населения сопоставимом с Витебском, и занимается любимым делом, тренируя спортсменов и детей. Кроме того, он успешен и в судейской карьере — с только что закончившегося в Японии конгресса Международной федерации гимнастики вернулся в статусе вице-президента технического комитета прыжков на батуте.

— Нельзя не отметить наступление белорусов на командные должности в ФИЖ. Нелли Ким, например, стала ее вице-президентом. Проживание в США действительно способствует ускоренному продвижению по карьерной лестнице?
— Мне кажется, все зависит от самого человека. Вряд ли страна проживания имеет какое-то значение. Главное все же владеть языком и иметь возможность перемещаться по миру. Впрочем, нельзя отрицать, что в США можно общаться с большим количеством специалистов. Их здесь много, и не только выходцев из бывшего СССР.

— Америка — хороший тест на выживаемость.
— Пожалуй. Первые два года я никак не мог найти себе места. Все порывался уехать. Язык другой, традиции, люди — все не такое, как у нас. Да еще и скучно, потому что поговорить не с кем.
Уехал в Штаты в 1998-м, потому что выиграл на чемпионатах мира и Европы все что мог и не видел дальнейшего развития на родине. Батут ведь не являлся олимпийским видом. Но в конце того же года его включили в программу Игр в Сиднее.

— И бывшие чемпионы начали худеть.
— Причем усиленно. Самое интересное, что в 2000-м в возрасте 30 лет я набрал такую форму, которой у меня не было в годы самых больших побед. Но олимпийская карма (я тогда поверил, что она существует) спутала все. А может, и сам был виноват. Слишком уж сильно настраивался и не смог совладать с собственными эмоциями.

— Можно представить. Говорят, в Америке как нигде звание олимпийского чемпиона можно хорошо продать.
— Абсолютно нет, особенно если выступаешь за Беларусь. Дивиденды спортсмен получает, когда постоянно на виду и умело поддерживает свою популярность. Знаете, если мы спросим у детей из моей школы или любой другой американской, то они скажут, я — олимпийский чемпион. Потому что они меня постоянно видят и слышат. Если же говорить о потенциальных гонорарах, то олимпийские успехи белорусов, проживающих в Штатах, здешних спонсоров не привлекут.

— Наверняка удобно было бы перейти в сборную США.
— Мне предлагали. Но зачем? Я возвращался в спорт только ради титула, которого у меня не было. Мною, не скрою, двигало тщеславие и желание самоутвердиться в любимом виде спорта максимально. Все-таки звание олимпийского чемпиона дорого стоит для любого спортсмена. А тут вдобавок можно было стать и первым в истории батута.
Что касается Америки, то батутист или гимнаст никогда не будет здесь богаче боксера или баскетболиста, не говоря о гольфистах. Поэтому той же спортивной гимнастикой в США занимаются не ради денег. Да и вообще когда ты движим большой целью, все остальное имеет второстепенное значение. Скажу честно, о размерах олимпийских премиальных для спортсменов Беларуси я узнал лишь тогда, когда прилетел в Сидней.

— Удивительный вы человек, таких уже не осталось.
— Дебют батута на Играх — это само по себе историческое событие, которого ждал много лет. Кроме того, во мне навсегда сохранились детские воспоминания об Олимпиаде-80 в Москве как о грандиозном и волшебном празднике, на котором всегда хотелось побывать самому.
Помню, как на открытии Игр в Лужниках прыгали батутисты, и я тогда подумал, что это и есть олимпийский турнир. Но потом узнал, что это была скорее дань организаторов виду спорта, в котором Советский Союз имел лидирующие позиции в мире.

— Московская Олимпиада дала подрастающему поколению Страны Советов немало героев…
— Если же брать гимнастов, то героем, конечно, был Александр Дитятин. Нелли Ким запомнил еще с чемпионата мира 1979 года, где она стала абсолютной победительницей. Она делала такие сумасшедшие акробатические связки в вольных упражнениях, что я просто в нее влюбился и очень надеялся, что и в Москве Нелли победит в многоборье. Жаль, не получилось. Выиграла Елена Давыдова.

— Ким сейчас живет и работает в США, как и серебряный призер той Олимпиады Надя Команечи. Давыдова в Канаде, наша Света Богинская тоже где-то рядом с вами…
— По американским меркам, да, до Светиного Хьюстона три часа езды на машине. Я с ней, кстати, больше всего и общаюсь. С Ким меньше, в основном на конгрессах и исполкомах, но при необходимости мы легко можем созвониться.

— Всегда завидовал армянам, у них диаспора — это все. А мы, белорусы, почему-то не так крепко спаяны…
— У меня дома живет сын Саши Шостака — нашего известного в прошлом гимнаста. Уже пять лет Леша у меня тренируется и считается очень перспективным батутистом. Понятно, что с его родителями я общаюсь, до них два часа езды. Но опять же это не потому, что они белорусы, просто мы сдружились еще в то время, когда сами выступали. С Богинской же раньше не были знакомы, а друзьями стали именно здесь.
Но я не могу сказать, что у нас какой-то белорусский клан или мафия. Просто люди выбирают себе друзей, исходя из личных симпатий, вне зависимости от национальности. Да и Ваня Иванков тоже живет недалеко от меня — в том же Хьюстоне.

— Несостоявшийся главный тренер сборной страны по спортивной гимнастике. Не знают наши руководители, как заманить двукратного абсолютного чемпиона мира на родину.
— Для меня это тоже вопрос. Я и с Леной Скрипель (председатель ассоциации гимнастики Беларуси. — “ПБ”.) на эту тему общался на конгрессе. С Ваней, кстати, тоже. У каждого своя правда. Ваня сказал, что ему не дали того, что он хотел, и вообще разговаривали не очень конкретно. Скрипель утверждала, что он просто не приехал на встречу, которую ему назначили.

— Как сами думаете, какой тренер необходим сейчас нашей гимнастической сборной?
— Смотря что хочет федерация. Если результата здесь и сразу, то, наверное, нужен знаменитый человек, который сможет сделать его в короткие сроки. Если акцент делается на выращивании молодежи, можно прибегнуть к услугам молодых тренеров. Но надо быть готовым к их ошибкам.
В первом случае, знаю, свободен Александр Александров — тренер без вопросов великий, у которого закончился контракт с бразильской федерацией после Олимпиады. Если же смотреть на Игры-2024, то, возможно, сборной пригодился бы и Андрей Кан, неплохо работающий в Штатах.

— Виталий Щербо, конечно, в Минск уже не вернется, сдается, у него все слишком хорошо.
— Да, я был у него. Там действительно все прекрасно: собственный зал, хорошо поставленный бизнес. Он и сам не скрывает, что уже практически американизировался.

— Сестры Юркины, выступавшие вместе со Светой Богинской за сборную на Олимпиаде-96, тоже в Америке.
— И тоже не вернутся. Живут неплохо, у них уже дети, родившиеся в Штатах. И им будет тяжело переезжать в Беларусь. Думаю, Оля и Юля останутся здесь в первую очередь именно ради детей.

— Осади назад, выходит. Хотя никто из спортсменов, приносивших славу белорусской гимнастике, не скрывает, что скучает по родине.
— Это опять-таки нормальное состояние души, которое я очень хорошо понимаю. Как и Ваню — он, мне кажется, разрывается между двумя странами. Я бываю в Беларуси в среднем раз в год — и этого хватает, чтобы навестить всех знакомых и друзей.

— А больше и не надо, как раз в белорусском батуте все хорошо. Видимо, он находится в высшей точке развития.
— В 90-х белорусы выигрывали по три-четыре медали из шести возможных на чемпионатах мира или Европы, потом был провал. Но сегодня, когда олимпийский зачет заставил развивать батут многие страны, ранее им не интересовавшиеся, мы снова в топе — и это приятно. Олимпийский статус дал новый виток, и если раньше мы работали на голом энтузиазме, то сейчас условия у спортсменов гораздо лучше. Да и у детей значительно больше возможностей развить талант.

— В Рио вы видели оба олимпийских финала, в которых выступали трое белорусов. Медаль же досталась только Гончарову.
— Таня Петреня была достойна ее не меньше и по всем раскладкам должна была выиграть. Помню, после финала вышел из зала и сказал в сердцах Ире Лепарской и Вике Кушнир: “Да что это такое? Сглазили нас всех, что ли?” Таня лидировала в Рио, да и в Лондоне тоже должна была стать призером. Я два раза им не стал — в Сиднее и Афинах…
Таня в Рио обязана была быть в тройке просто железно. Аня Горченок, думаю, пятой-шестой.

— Сказали Тане, что надо сделать еще одну попытку?
— Она уже взрослая женщина и имеет право сама определять будущее. Хотя следует отметить одну закономерность: как и я 16 лет назад, она тоже находилась в наилучшей форме за всю свою немаленькую карьеру. Это странно. Но я все-таки был моложе, к тому же она женщина.
Не знаю, откуда она взяла это второе дыхание, может, вступила в тот возраст, когда прыжки приносят удовольствие?

— Интересный у вас вид спорта — чем больше тренируешься: тем больше нравится.
— Не сказал бы… Скорее это связано с неким общим состоянием души, бывает ведь такое, что тебя прет, а ты и сам не знаешь почему. Вроде бы все делаешь, как всегда, а результаты растут и радуют. Но это отнюдь не следствие тренировочного и соревновательного опыта. Спорт — тяжелая штука… Отлично помню, что на своих последних соревнованиях сделал последнюю комбинацию и был просто счастлив, что все наконец закончилось.

— Вы научились понимать американцев? В чем они принципиально отличаются от нас.
— Здесь гораздо больше работают и к самой работе относятся совсем по-другому. Времени свободного мало, и его планируют заранее, например, даже на ужин к друзьям надо записываться за неделю или две. К этому нужно привыкнуть, оставив в другой жизни привычку придумывать во время тренировки, куда пойдешь ужинать вместе с ребятами. Это у нас все запросто, а там вдруг выясняется, что все ближайшие вечера у твоих коллег расписаны по минутам.
Про отношение к работе уже говорил — понятно, у нас таких фанатичных людей куда меньше. Хотя тоже есть. Мы были на конгрессе с Лепарской, и я лишний раз подивился ее неутомимой увлеченностью работой. Она умудрялась вполуха слушать очередного докладчика и одновременно просматривать присланные из Минска тренировки девчонок. Не только смотрела, но и комментировала мне, радуясь, как преуспели они за эти дни: “Дима, ну глянь, какой же обалденный элемент, а эта связка! Ну скажи же, что чудо!”…
А в перерыве она не идет пить кофе, а пишет своим, какие ошибки заметила. Я таких людей называю стопроцентными работягами, потому что для них нет рамок и расписаний. Они способны отдаваться любимому делу 24 часа в сутки.
Очень симпатична мне Оля Власова — тренер Влада Гончарова. Мы даже вместе тренировались, но все равно ее толком не знал, находились в разных мирах. Ближе сошлись, только когда она стала тренером. Оля не стеснялась задавать вопросы и звать на тренировки — я видел, как она фанатеет от батута. Она и сейчас живет в зале с утра до ночи, ну разве не уникальный человек?
Удивляет и Коля Казак — своим спортивным долголетием. 39 лет, а он работает с куда большей отдачей и серьезностью, чем раньше. Никогда бы не подумал, что он когда-нибудь таким станет, потому что сам тренировался вместе с Колей — и всегда казалось, что знал его как облупленного. Кто сказал, что после определенного возраста люди не меняются? Казак опровергает все правила.

— Все зависит от человека — у иных и в спорте такая брызжущая энергия, что остается предполагать, куда она выльется после завершения карьеры. Имею в виду Любовь Черкашину — члена техкома ФИЖ по художественной гимнастике, с которой, уверен, вы тоже хорошо знакомы.
— Люба — уникальный человек. Это отдельная история, как мы с ней познакомились. Все случилось на Олимпиаде в Бразилии. Она подбежала, обняла, поцеловала — по сути, незнакомого ей человека, о существовании которого, как потом выяснилось, знала давно. И даже брала у меня автограф на одном из первых турниров Gallina Blanka в Минске. И все это рассказывала мне с таким счастливым лицом, что я искренне поражался, что в нашем мире еще существуют такие добрые и открытые люди.
Именно поэтому у Любы есть все шансы продлить свою работу в техкоме. Ее любят все — именно за эту непохожесть на других. Она не рисуется и не играет роль, она действительно умеет сопереживать любому человеку.

— Собрать бы в техком всех Черкашиных на земле — глядишь, в гимнастике стало бы меньше субъективности. Но, сдается мне, работа в международных спортивных органах предполагает не столько умение сопереживать, сколько отстаивать свои интересы. В том числе любыми способами.
— Если бы вы побывали на конгрессе, сразу бы заметили, что за дипломатичными улыбками делегатов всегда есть позиция, четко разделяемая по регионам: азиатский, восточноевропейский, западноевропейский и так далее. Россия, США, Китай и Япония — четыре самые сильные гимнастические державы мира. Они, по сути, определяют политику развития наших видов спорта. И это нормально. Думаю, в любой федерации такая же картина. Конечно, за кулисами есть все: и заговоры, и споры, и двуличие. Но здесь нечему удивляться. Спорт такая же отрасль человеческой деятельности, как любая другая. И поэтому когда говорят, что он должен быть чистым и белоснежным, — это риторика. Никогда он таким не будет.

— Американцев часто укоряют за их широкие улыбки — мол, это показное радушие.
— Да, они более открыты, но их приветливость действительно не говорит о том, что я всегда могу рассчитывать на поддержку. В Беларуси все проще. Если ты человеку не очень приятен, он сразу даст тебе это понять, не наклеивая на лицо улыбку. Американцы похитрее, они все-таки следят за своим имиджем. Им хочется, чтобы их все считали хорошими парнями.

— Вы уже адаптировались к американской жизни?
— Процентов на восемьдесят. На сто не могу — для этого надо было здесь родиться.

— Предположу, что Лешу Шостака проблемы подобного плана уже не занимают.
— О да, он и думает уже, как американец. Когда собираемся с кем-то из русскоязычных друзей, Леша смотрит за нашими посиделками с улыбкой. Хотя, наверное, его молодой белорусский сверстник тоже посмеялся бы над тем, как его родители вспоминают молодость.

— Какие достижения у него уже есть?
— Выступал в полуфинале чемпионата мира, пару медалей с этапов Кубка мира привез, что, безусловно, говорит о его перспективе. Но Леша начал заниматься батутом лишь пять лет назад и, учитывая это, добился значительных результатов. Он ровесник Гончарова, но Влад начал тренироваться в шесть лет и прошел через витебскую школу, у которой славные многолетние традиции. А Леша болтался до 16 лет в спортивном зале, где работали родители. Занимался батутом на уровне первого юношеского разряда до тех пор, пока папа не обратил внимание, что сверстники сына уже тренируются в юношеской сборной США, не обладая и близко его талантом. Леше был поставлен ультиматум: или переезжаешь к Полярушу, или заканчиваешь тренировки. Шостак- младший выбрал батут.

— Видимо, Лафайет — это такая же столица батута в США, как и Витебск в Беларуси.
— Да, и население сопоставимое, где-то около 250 тысяч с пригородами. По американским меркам, довольно маленький город. Родина батута, кстати, США. И первые чемпионы мира вышли именно из Лафайета. Здесь даже чемпионат мира проходил.
Я много слышал об этом месте, поэтому, когда приехал впервые, немного расстроился. Лафайет показался мне недостаточно респектабельным. Когда летишь в Штаты, то представляешь Нью-Йорк или Чикаго, а тут какой-то провинциальный городок. Хотя, как потом выяснилось, именно такие и являются типичной Америкой.
Лафайет — город богатый, здесь “старые” деньги, которые зарабатывались на добыче нефти. Соответственно уровень жизни высокий, а преступность очень низкая, так что сейчас отчетливо понимаю всю прелесть проживания в этом месте.

— У вас своя школа?
— Нет, я наемный человек. Но наш клуб лучший в городе, да и, пожалуй, во всей стране. Скажу без ложной скромности.

— Сколько детей приходит к вам на тренировки?
— Около 600. Дела идут неплохо, особенно когда выплачены все кредиты. Занятия стоят 200 долларов в месяц, абонемент в секцию спортивной гимнастики — в два-три раза дороже. Это небольшие деньги для среднего американца, который живет в хорошем доме, ездит на комфортной машине, отдыхает в наиболее удобном для себя месте земного шара и не заглядывает в кошелек, когда идет за покупками.

— Какими видами спорта занимаются ваши дети?
— У меня их нет по той простой причине, что я еще не женат.

— В Америке это проблема?
— Как раз нет, но не хотелось бы жениться на американке. Мне все-таки ближе ментальность наших женщин. Но, отвечая на ваш вопрос, замечу, что в этом плане в США свои традиции. Если рождается мальчик, его, скорее всего, отведут в секцию американского футбола. А девочек ждут или танцы, или спортивная гимнастика, она здесь очень популярна.

— А у нас, наоборот, художественная гимнастика бьет спортивную по всем фронтам.
— Здесь даже не все представляют, что это такое. В Лафайете точно нет школы, и я не уверен, что и во всем штате Луизиана вы найдете хотя бы одну. Все существующие клубы — это Калифорния, Чикаго, Нью-Йорк, где русская эмиграция.
Что же касается конкуренции художественной и спортивной гимнастики на территории бывшего Союза, то да, следует признать значительное отступление последней. Хотя бы потому, что в 80-х они и рядом не стояли по уровню популярности.
Но опять же: историю делают люди. Все это случилось благодаря Алине Кабаевой, Ирине Александровне Винер, Ирине Юрьевне Лепарской. Они сделали этот вид популярным. В Азербайджане и Узбекистане художественная гимнастика признана уже национальным видом спорта.

— Я так понимаю, батут, даже при том что родился в США, никогда таким для своей родины не станет.
— В ваших словах есть правда, хотя нельзя отрицать, что во дворе каждого американского дома есть батут. Но это, конечно, скорее развлечение, а не вид спорта. Не каждый американец скажет, что батут входит в олимпийскую программу. В принципе даже олимпийские чемпионы по прыжкам на батуте здесь никого особенно не интересуют. Американский футбол, бейсбол, баскетбол, гольф, теннис, хоккей…

— Вы за какой-нибудь клуб уже начали болеть?
— Нет, хотя наш “Новый Орлеан” как-то выиграл супербоул — воистину историческое событие для штата Луизиана. Скажу больше: в тот день я был участником этого праздника. Джеймс Брайан пел, а я в это время прыгал на батуте.

— Следите за дебатами кандидатов в президенты США?
— Конечно. Безусловно, болею за Трампа.

— Однако.
— Я довольно консервативный человек, к тому же всегда был за республиканцев. Мне нравится то, что говорит Трамп. Он собирается сажать преступников, бороться с коррупцией и закрывать дорогу в Штаты для нелегалов. Пользу всего этого вряд ли кто-то оспорит.
Другое дело, что своей скандальностью он напоминает Владимира Жириновского. Но в отличие от российского политика он действительно богатый человек, который заработал деньги сам. Кроме того, очень много можно сказать о родителях, посмотрев на их детей. И я вам скажу, что дети Трампа очень образованные, культурные и приятные. Если он смог воспитать таких наследников, выходит, эти качества в нем есть тоже.

— Интересно, кто из американских президентов сегодня наиболее почитаем потомками?
— Вашингтон точно. Из последних, наверное, Кеннеди. Но скорее потому, что был приятным молодым человеком, которого убили в самом расцвете сил. Безусловно, популярен и Рональд Рейган.

— Который объявил Советский Союз империей зла.
— Да. Но для меня СССР по-прежнему остался страной, в которой я вырос и сформировался. Не скажу, что уж очень сильно по нему скучаю, но когда спрашивают о спортивном звании, всегда с гордостью говорю “Заслуженный мастер спорта СССР”.
Насчет Рейгана моя позиция двойственная. Он, конечно, принес немало пользы своей родине. Хотя бы тем, что развалил основного политического противника — СССР. А с другой стороны, он же не один старался, там еще и Маргарет Тетчер участвовала. Говорят, и папа римский тоже…

— Бывший актер Рейган сполна реализовал амбиции в жизни. Остались ли они у вас, чего еще хочется добиться?
— Было бы неплохо стать председателем международного техкома. Не скажу, что это цель или мечта, но это нормально, когда со временем ты поднимаешься по карьерной лестнице. Мне бы хотелось, чтобы в Лафайете организовался такой мировой центр прыжков на батуте, куда приезжали бы тренироваться спортсмены из разных стран.
Эту идею я подсмотрел, не скрою, у Ирины Винер. Мне кажется, на базе российской сборной сейчас тренируется почти весь мир, за исключением белорусов, украинцев и азербайджанцев. Хотя к нам и сейчас уже приезжают заниматься, но еще не такое столпотворение, как у Винер. Разумеется, хочется воспитать и олимпийских чемпионов, хотя я прекрасно понимаю, что тут уже не все будет зависеть от меня.

— Олимпийских чемпионов для Америки или Беларуси?
— А это без разницы, хоть для Казахстана. У нас здесь жил казах, который попал на Олимпиаду, и я за него болел точно так же, как и за Гончарова. Ведь когда ты привыкаешь к человеку, он становится тебе родным, и потом уже не имеет значения, какой он национальности.
Что еще? Пожалуй, хватит. Если я все перечисленное воплощу, буду считать, что прожил свою жизнь не зря.