ПАРАЛИМПИАДА. Сказки для взрослых

Что-то есть в этих собаках: не зря говорят, что они очень похожи на хозяев. Если те, конечно, существуют. Хозяйкой пита оказалась худенькая девчушка в спортивном костюме с надписью “CANADA” на спине. Пес был украшен каким-то невероятного изящества седлом, а на его голове имелась вязаная шапочка. Странно, но при всех этих прибамбасах питбуль меньше всего был похож на клоуна. Как же они иногда умеют смотреть на нас… Девочка крепко держала своего друга за поводок одной рукой. А второй пыталась что-то написать на столе аккредитационной службы. Ей помогала другая канадка, немолодая уже женщина, которая сама вряд ли была спортсменкой — наверное, кто-то из состава делегации. Она поддерживала ее тоненькую — интересно, в каком виде спорта будет выступать эта малышка? — руку и что-то приговаривала на ухо. Девчонка довольно улыбалась, а, закончив работу, стоившую, видимо, немало усилий, спросила: “Ну как?” — “Молодец”, — шепнула подруга и, подхватив девочку пол локоть, повела к другому столику. Пес, повинуясь команде своего слепого поводыря, тоже дернулся и, переступив пару шагов, вновь уперся в меня своим печальным взглядом: “Ну что, брат, видишь, как оно все у нас?”…

Следующим был голландец. Их, оранжевых от кепок и до кроссовок, было необычайно много — раза в три, кажется, больше, чем наших. “Летучие” катились по вымощенному плитками полу, словно танки Буденного, устрашающе, наверное, действуя на своих потенциальных соперников, которые еще только разворачивали боевые порядки на подступах к турникетам с греческим спецназом. В этой странной силе спаянных колонн была своя красота, и потому, видимо, Дохлый, как я его сразу для себя окрестил, так резко выделялся из толпы. Его уродливая, будто бы перекрученная под колесами какой-то мощной сеялки фигура была нелепа даже здесь, где не привыкли удивляться уже ничему. Почему-то непропорционально длинная шея Дохлого была вытянута вперед, словно у российского ходока Дениса Нижегородова во время легендарного захода на олимпийский “полтинник”. Но если русского вынудили сделаться жертвой всеобщего внимания обстоятельства длиною в несколько часов, то голландец, похоже, жил с ощущением борьбы с самим собой всю жизнь…

Не в силах оторвать от него взгляда, я внимательно рассматривал Дохлого и не находил в нем никаких пропорций. Казалось, мать-природа специально точила его назло всем — и в своем стремлении создать что-то диаметрально противоположное красоте и изяществу лучших женщин планеты превзошла даже саму себя… Наоми или Синди никогда бы не провели с ним ночь — да и многие другие, вероятно, тоже. Такие глупые мысли лезли мне в голову, когда Дохлый сотоварищи дурачились, подшучивая в первую очередь над своими собственными физическими недостатками. Они привыкли друг к другу, и все вместе шумно радовались своей общей силе, которая уже завтра станет предметом внимания всего мира.

Они вряд ли рвались в герои планеты — они просто пытались жить как могли. И потому я поспешил улыбнуться Дохлому, когда он с любопытством уставился на отдыхающих в ожидании отъезда в отель белорусов. Дохлый улыбнулся мне в ответ и глазами тоже…

Ох уж эти человеческие истории — их здесь явно не на одну книжку. Сюда бы Васю Сарычева, на героев его новых рассказов натыкаешься буквально на каждом шагу. Хотя мне как раз далеко ходить не надо. И герой потенциальный у меня свой, родимый, которого не надо мучить переводчиком. Волею судьбы оба перелета — из Минска и Вены — моим соседом по креслу неизменно оказывался Сергей Пунько.

О нем я знаю немного. От Саши Герасимени то, что Серега — отменный рассказчик анекдотов, от всех остальных — что именно на этого весельчака делаются самые большие ставки. Правда, в пути будущий Майкл Фелпс большей частью молчалив и льстящую самолюбию аналогию со знаменитым американцем отвергает начисто.

“У него же уровень результатов какой, а кто такой я?” — такое нетипичное для инвалидов мышление говорит лишь о том, что 23-летним новополочанином наша сборная разжилась совсем недавно, и он еще не привык до конца к новому статусу первой скрипки. У Сереги редкая глазная болезнь — именно благодаря ей (если, конечно, так можно выразиться) он попал из национальной плавательной сборной прямо сюда, в паралимпийские Афины, доказав, разумеется, перед этим класс на прошлогоднем чемпионате мира. Медалей нарубил… Потому, собственно, Серегу и заявили везде, где только можно. Нехитрый расчет руководства белорусской сборной Пунько объясняет по-своему: “Мне бы денег насобирать на чемпионат мира на открытой воде. Он ведь в этом году в Китае будет, а туда еще добраться надо…”

Больше всего Серому удаются дистанции на 10 и 25 км. На первенствах мира он неизменно входит в “восьмерку”, но неолимпийские дистанции ставят на нем закономерный для нашего продуманного плавательного руководства жирный крест. О проблемах родной федерации Серега говорит с куда большей охотой, чем о своем потенциальном денежном подъеме в случае успешного решения поставленных перед ним в Греции задач.

Мне это нравится, как нравятся все люди, не зацикленные только на самих себе. Разговор плавно перетекает в терминал венского аэропорта, который вследствие четырехчасового пребывания в нем белорусской делегации подбрасывает мне новую, и, видимо, весьма перспективную тему на ближайшие две недели. Но оставить без внимания эту пару невозможно: она так и лезет в кадр, беспрерывно барражируя перед нами. Юра Бучков и Ира Леонтюк — муж и жена. Потенциальные медаленосцы и безупречная пара — ходят они неизменно под ручку; патологически любят чмокать друг друга в лоб и дремать голова к голове в полете. Еще две истории — вернее, теперь уже одна, хочется верить, счастливая. Им тоже наверняка нужны деньги, и Паралимпиада даст такой шанс. Ира выступит среди “опорников” — Юра знает теплоту только одной ее ладони, а сам глава семьи попробует повторить золотой сиднейский успех жены в своем турнире — толкании ядра и метании диска у инвалидов по зрению.

За первое место белорусы дадут паралимпийцам 12 тысяч долларов — не бог весть какие деньги, но сумма все же больше тех семи с половиной тысяч, что были за золото Сиднея. Правда, бывшие соседи по СССР празднуют куда большую прибавку — по журналистской медиа-деревне ходят легенды о некоем смелом азербайджанском тренере, который во время проводов местных паралимпийцев не побоялся попросить президента уравнять премиальные всех атлетов — без деления на здоровых и не совсем. И якобы Алиев произнес в ответ на это историческую фразу (наверняка ставшую на следующий же день знаменитой): “Мы не разделяем наших спортсменов, и победы всех своих граждан будем оценивать одинаково”. То есть, добавлю я, по 100 тысяч тех самых долларов США…

Более всего это известие должно огорчить Игоря Фортунова — в прыжках у него в основных конкурентах ходит как раз-таки азербайджанец, которого он с колоссальным трудом и лишь в заключительной попытке обыграл на последнем чемпионате Европы.

Впрочем, в Игоря верят все. И ему, наверное, желают счастья более всего: фаворит прошлой Паралимпиады, он вернулся из Австралии ни с чем и давал мне в минском аэропорту длинное интервью, полное горечи и обиды. Досадную травму, переведшую его в число зрителей, Игорь клялся залечить и обязательно приехать в Афины, где все должно быть иначе… В 2004-м его снова подстерегла травма, но за спиной у Фортунова — богатый опыт борьбы с болью. Ее можно обмануть, если в первой попытке пойти ва-банк. И он свою задачу наверняка будет теперь решать с учетом этой новой и, разумеется, чрезвычайно мощной мотивации закавказского соперника…

Но это дело грядущих дней — пока спортсмены прибывают в Олимпийскую деревню и опробывают места будущих стартов. Журналисты тоже съезжаются помаленьку, сталкиваясь с уже воспетой тысячами их коллег безалаберностью греков. С немецким журналистом Штефаном мы знакомимся в автобусе, который безостановочно возит нас вокруг главного стадиона Игр. Водитель, как водится, разбирается в дороге меньше всех и с удовольствием отдается в руки знатоков.

Штефан — приятный малый, хорошо говорит по-русски и больше всего на свете интересуется спортом инвалидов. В своей газете он описывает и снимает только паралимпийцев: “Мне нравятся люди, которые живут правильно. Что я имею в виду? Инвалидный спорт — честный спорт. Здесь нет денег, и поэтому атлеты больше всего стараются показать себя, свою силу духа, а не заработать очередной миллион евро. За который готовы отдаться кому угодно”. Штефан явно намекает на футбол, и мои подозрения не оказываются беспочвенными. Он знать не знает, кто такой Александр Глеб. О Клинсманне, правда, слышал…

Коллега меня немножко огорчает, и я пытаюсь ему доказать, что как раз-то наш Саня другой, но воспитанный Штефан, похоже, кивает головой лишь для того, чтобы сделать мне приятное. Впрочем, попрощавшись с ним, ловлю себя на мысли, что забыл поинтересоваться элементарными в общем-то вещами, связанными с немецкой командой — составом, целями, теми же премиальными…

Это болезнь. Ленин хоть и называл ее детской, но все же сходился в том, что она имеет ярко выраженную левизну. Садясь в афинское такси, очень хочется услышать от местного водителя вопросы о Беларуси. Мне не кажется сумасшедшей мысль о том, что и он тоже с удовлетворением воспринял идею референдума в середине октября и вообще… Но грек молчит, как сыч, только лениво (интуристы все-таки) интересуется, где находится такая страна — Беларусь. Волонтеры тоже не очень-то рвутся узнать о Беларуси настоящую правду. Впрочем, они всего лишь отвечают нам взаимностью…

Об Афинах у меня тоже сложилось собственное мнение. Более всего греческая столица напоминает гигантский курортный поселок, где одна половина жителей продает машины, а другая занимается их предпродажной подготовкой. Хорошо хоть не гробы, как ильфо-петровский Безенчук. Хотя и этим делом веселые уроженцы этих мест, уверен, занимались бы с не меньшим энтузиазмом. У греков все спорится в руках — они шумны, чрезвычайно деятельны, очень любят болтать по телефону (“простите, это только одна минута!”), но обладают все же невысоким кпд.

Лучше всего трепетную душу потомков Эллады понимает шеф белорусской миссии Николай Шудейко. Без его участия не решается практически ни один организационный вопрос, связанный с деятельностью белорусской команды. У Николая Николаевича на этот счет своя жизненная философия, которой он с охотой поделился:

— Греки в принципе старательные ребята. Они от всей души хотят сделать так, чтобы праздник, который пришел на греческую улицу, таковым остался не только в их восприятии, но и в сознании всех без исключения гостей Паралимпиады. У них есть некоторые особенности в общении, связанные, судя по всему, с менталитетом. Данные ими обещания греки зачастую сразу забывают или же, наоборот, вспоминают о них слишком поздно. Вот вы свой автобус в прошлый раз сколько прождали, час? Так это еще по-божески. А чтобы таких ситуаций не возникало, желательно процесс контролировать, мягко, но настойчиво напоминая о своем существовании. А когда они увидят, что от решения вопроса не уйти, то выполняют все необходимое с похвальной срочностью и рвением.

За короткое время Шудейко приобретает в среде организаторов и волонтеров устойчивый авторитет, который нам льстит. Кажется, что и разгвоздяйские по сути своей волонтеры вытягиваются каждый раз, когда замечают седую голову Николаевича (по-другому этого мягкого и чрезвычайно коммуникабельного человека и называть-то не хочется). Нет, здесь у нас проколов точно не будет. Данная ремарка предназначена исключительно для министра спорта Сивакова. Юрий Леонидович, если вы еще не передумали делать перестройку в отечественном спорте, то вашей команде нужны исключительно такие бойцы. Тем более что и анкета у Николаевича по нынешним временам практически образцовая — любимый хоккей он бросил исключительно ради иняза, который закончил, как водится, с отличием. Шудейко работает шефом белорусской миссии на второй Паралимпиаде кряду и потому знает о наших спортсменах все. Цифры, даты, секунды и места, а также много всякого, о чем говорить иные предпочитают только шепотом. “У нас секретов друг от друга быть не должно, мы же одна команда”, — говорит шеф. В точку, Николаевич. Я ведь тоже не собираюсь ничего таить от нашего болельщика в своей попытке рассказать ему, что же это все-таки такое — Паралимпиада. Которая откроется завтра вечером в греческой столице и, надеюсь, станет счастливой не только для наших ребят, но и для всех остальных мужественных ее участников. Хотя так, конечно, почти всегда бывает лишь в сказках для детей и только совсем иногда — для взрослых…