Мешковский легион. Иман Джамали: самый холодный ноябрь

Однако в прошлом сезоне этот клуб сдал Имана в аренду шведскому “Кристианстаду”, а минувшим летом — команде из Бреста. Так вышло, что в главном еврокубке БГК оказался в одной группе с чемпионом Швеции, и Джамали пришлось сражаться со старыми знакомыми. После субботней встречи в Бресте мы и пообщались с легионером.

— Для тебя матч с “Кристианстадом” стал особенным?
— Да. Мне нравилось в шведском клубе. Провел там прошлый сезон, который получился очень хорошим. Это был вообще мой лучший сезон. Практически в каждом матче находился на площадке минут по шестьдесят. Люди относились ко мне по-доброму, они любят и понимают гандбол. Знаешь, иногда сложно выходить на площадку против бывшей команды. Но все равно я очень рад, что мы победили. Забавно: впервые радуюсь поражению “Кристианстада”. Но такова жизнь…

— Пообщался со старыми знакомыми?
— Конечно. У меня там остались хорошие приятели. Лучший из них — черногорский вратарь Небойша Симич. Хорошие отношения сложились и с тренером Олой Линдгреном. Вечером накануне игры повидался с бывшими одноклубниками. Однако на площадке о дружбе пришлось забыть. На два тайма она уступила место борьбе.

— Линдгрен сказал, что “Кристианстад” хотел оставить тебя в Швеции и сделал неплохое предложение, однако БГК заплатил больше…
— Да… Честно говоря, я и сам хотел остаться. Приобрел уверенность, чувствовал необходимость команде. Но “Кристианстад” — не такой большой клуб, как БГК. Бюджет там меньше. И это печально, поскольку на каждый матч приходят четыре-пять тысяч человек. Народ любит гандбол, однако с финансами не все так гладко.

— О чем подумал, когда получил предложение из Бреста?
— Мне сказали, что будет непросто. Мол, из-за выступлений в СЕХА-лиге у команды напряженный календарь. Еще слышал противоречивые отзывы о городе. К счастью, на деле Брест оказался очень симпатичным. Мне и правда здесь нравится, отличные люди, городские виды, рестораны… О тренере и игроках знал совсем мало. Но ничего — подумал, что интересно принять новый вызов. Сейчас считаю, что в принципе принял неплохое решение.

— Раньше из брестчан ни с кем не пересекался?
— По выступлениям в Венгрии помнил Райко Продановича. А остальных если знал, то только в лицо.

— В коллективе освоился?
— Не так, как в Швеции. Там чувствовал себя увереннее. Здесь тоже неплохо, но больше давления. СЕХА-лига убивает нас большим количеством перелетов и переездов. Выдержать их непросто. А вот Лига чемпионов — классно, путешествуем чартерными рейсами.

— Ты немного говоришь по-русски?
— Практически нет. Запомнил только самые ходовые слова: “спасибо”, “хорошо”, “как дела?”.

— Ругательства?
— Стараюсь их не использовать. Ха, я же хороший парень.

— Сколько знаешь языков?
— Родной — фарси. Выступая за “Веспрем”, освоил венгерский. Он сложный, но я могу общаться, и это так здорово! Ну и английский. Выучил его еще на родине, в школе. В Иране большинство молодых людей говорят на “инглише”. Сейчас, может, начну заниматься русским. Людям приятно, когда с ними беседуют на родном языке. А то возникают проблемы — не все в БГК владеют английским. В основном его знают балканцы. Было бы гораздо проще и с тренером общаться напрямую. Хорошо, что ассистент Сергея Бебешко Игорь Раповец знает венгерский. На нем мы и разговариваем, понимаем друг друга.

— В БГК, как и в “Кристианстаде”, ты ведь в аренде?
— Верно. Контракт с “Веспремом” у меня еще на два сезона. Посмотрим, что там будет, сменится ли в венгерской команде тренер. Но вообще у меня есть возможность в следующем году покинуть “Веспрем”. Впрочем, жизнь покажет.

— Ожидал от выступлений за БГК большего?
— Пожалуй, да. Дело даже не в количестве игрового времени, а в уверенности. Думаю, если она есть, я способен помочь команде гораздо больше.

— Родом ты из Ирана. Гандбол там популярен?
— Не особо. Но у нас было отличное поколение. С нами занимался прекрасный российский тренер Степан Сидорчук. Он здорово помог, это лучший коуч в моей карьере. На молодежном чемпионате мира наша сборная под его руководством заняла десятое место. Из того состава сейчас многие выступают в Европе. Трое ребят — в бухарестском “Динамо”, один — в Турции. А вообще в Иране более популярны футбол, волейбол, баскетбол.

— Как же ты пришел в гандбол?
— Все началось в школе. Наш учитель физкультуры был большим фанатом этого вида спорта. Вообще на уроках обычно в гандбол не играют, но у нас все было иначе. И теперь семь-восемь человек из той школы выступают за сборную Ирана… Погоди пару минут, схожу в раздевалку за курточкой, а то замерз.

— Наверное, у нас иранцу холодно?
— Да уж. В этом плане даже хуже, чем в Швеции. Нынешний ноябрь — самый холодный в моей жизни. Думаю, такая погода не нравится никому. Предпочитаю солнце…

— Нередко иностранцы говорят, что белорусы хмурые — под стать нашему климату. Согласишься?
— У нас в Иране люди веселее — все время шутят, улыбаются. Да и в Венгрии то же самое. Белорусы выглядят более серьезными. Не знаю почему. Думаю, они могли бы больше радоваться жизни. Хотя у нас в команде ребята приятные. Мне они нравятся, только плохо, что не все знают английский. Поэтому мы не можем толком поговорить.

— А кто из белорусских одноклубников хорошо владеет языком международного общения?
— Никто. Это печально для вашего гандбола, да и вообще для Беларуси. Вообще-то я даже удивлен. Не мог поверить: люди профессионально занимаются спортом, достигли высокого уровня, часто играют против команд из других стран в Лиге чемпионов и СЕХА-лиге. И при этом никто не знает английского.

— В Венгрии с этим лучше?
— Ну, там уровень тоже не назовешь идеальным. Но венгры могут сказать хоть что-то. А здесь некоторые не знают вообще ничего. Это и удивляет.

— Ты вырос в Исфахане. Большой город?
— Пять миллионов жителей. Красивое историческое место. Люблю туда приезжать. Хотя часто уже не удается: раз-два в год, не больше.

— В Иране много высоких людей?
— Есть разные, как и везде. В моей семье все довольно рослые. Хотя и не такие, как я.

— Чем заняты твои родители?
— Мама — домохозяйка, отец — фрилансер. У нас большая семья: у меня два брата и сестра. Они тоже фрилансеры: занимаются квартирами, строительством и так далее.

— У тебя на родине есть профессиональные клубы?
— Гандбольные? Всего три или четыре. Да и те получили такой статус как подразделения футбольных клубов. Один из них — “Сепахан”, где я провел всю карьеру на родине. Это сильнейшая команда Ирана.

— Какие там зарплаты?
— Не такие уж большие, но жить можно. А в некоторых видах платят серьезные деньги. Например, отдельным волейболистам — миллион евро в год. В гандболе, понятно, такого нет. Иначе я не приехал бы в Беларусь.

— Иран — страна очень религиозная…
— Ай, не думаю. Или можно сказать так: страна религиозная, а люди — не очень. Да, у нас исламская республика. Но народ — как везде: кто-то верующий, а кто-то нет. Обычные люди, как и в Европе.

— Ты совершаешь намаз?
— Нет. Я вообще не молюсь.

— Но законы в Иране строгие. За воровство, говорят, могут отрубить руку…
— Неправда. Хотя в новостях порой рассказывают подобную чушь. На самом деле все гораздо лучше. Приезжай — и увидишь. Будешь в восторге. На моей родине очень много свободы. Но из-за дурацких репортажей у многих иностранцев создается искаженное о ней представление. У нас богатая страна, богатые люди. Уровень жизни, особенно в Тегеране, гораздо выше, чем во многих европейских странах.

— Например, в Беларуси?
— Иран и Беларусь?! Нельзя даже сравнивать. Моя родина намного лучше и богаче. У нас сто миллионов человек, в одном только Тегеране десять или двенадцать. Такие маленькие страны, как Беларусь или Венгрия, не идут ни в какое сравнение с Ираном, в том числе и по качеству жизни.

— А Швеция?
— Другое дело. Страна развитая, люди обеспеченные. Но и там в числе самых богатых жителей много выходцев из Ирана.

— Почему же мы слышим негативные новости о твоей стране?
— Без понятия. Может, из-за наших разногласий с США. Хотя сейчас мы достигли согласия, отношения наладились. Вот я к Америке отношусь хорошо. Никогда там не был, но с большим удовольствием посетил бы.

— Как ты оказался в Венгрии?
— На молодежном чемпионате мира, о котором уже вспоминал, стал вторым бомбардиром. В каждой игре забрасывал по десять-двенадцать мячей. Мы одолели и венгров — я и тогда отличился двенадцать раз. И на меня обратили внимание в “Веспреме”. Пригласили для начала на просмотр.

— Сложно было приспособиться к европейской жизни?
— Да, разница есть. Для меня иранская культура — лучшая. Семьи гораздо сплоченнее, все держатся вместе. На ужин собираются по восемь-десять человек. В Старом Свете же народ более разобщенный. Впрочем, я знал об этом и раньше, поэтому не удивился.

— Когда ты принял решение выступать за венгерскую сборную, в Иране тебя сильно критиковали?
— Я сделал такой выбор сугубо по спортивным причинам. Решил, что так лучше для моей карьеры. Конечно, на родине восторга не испытали. Хватало критических высказываний, им было жалко меня терять. Но в конце концов мой поступок поняли и приняли. Это ведь профессиональный спорт.

— Иранцы вообще имеют какое-то представление о Беларуси?
— Ха, не все. Если упомянешь название вашей страны, многие подумают, что это часть России. Не знают даже о Лукашенко. Честно говоря, я и сам впервые услышал эту фамилию уже в Бресте.

— Чем занимаешься в Беларуси в свободное время?
— Его немного. Чаще всего остаюсь дома — снимаю здесь квартиру. Общаюсь по интернету с родными и друзьями, просто стараюсь расслабиться и отдохнуть. Могу посмотреть какой-нибудь фильм.

— Других иранцев в Бресте не встречал?
— К сожалению, ни одного. Может, они есть в Минске? Но там я пока не бывал…