Сергей Ильин.Первый капитан “Спартака”

Ильин — фамилия футбольная. Московский спартаковец Анатолий был пятикратным чемпионом СССР и автором решающего гола на мельбурнской Олимпиаде, динамовец Владимир — трехкратным обладателем союзного золота, а его довоенный одноклубник Сергей вообще считался одним из лучших левых крайних в истории советского футбола. Еще был Николай Ильин, в тридцатые годы капитанствовавший в “Локомотиве” и “Торпедо”.
И когда в год выхода на арену брестского “Спартака” со сплошь привозными игроками капитаном был назначен полузащитник Сергей Ильин, в городе заговорили, что, может, из тех…
По причастности к Бресту он был вторым после тренера Виталия Косенюка (на снимке слева направо: Виталий Александрович, Сергей Ильин и Вахо Церетели). Попал сюда юношей — приехал после войны в семью старшей сестры, вышедшей за военного.
Он с двух лет воспитывался под Москвой в детском доме, а потом учился в столице в ремесленном при заводе рядом с Новодевичьим монастырем. Как все после войны, был помешан на футболе — мог часами стучать резиновым мячиком в монастырскую стену. На переменках пинал с одногруппниками набитый тряпьем носок, а по воскресеньям ездил на матчи чемпионата Москвы среди производственных коллективов — заводы играли несколькими командами, от юношей и по возрастающей. Весь день без росинки во рту ждал выхода на поле первых команд, игроки которых были как боги.
В Бресте Сергей первым делом нашел, где гоняют мяч — на пустыре будущего бульвара Космонавтов между проезжими частями бесконечно широкой улицы, которая так и называлась: Широкая. Потом она станет бульваром Шевченко и будет носить это имя, пока Великого Кобзаря не потеснит первенец белорусской космонавтики.
Проверив новичка, сверстники взяли его против юных спартаковцев, а там самоучку заметил уже взрослый “Спартак”. Любительский, конечно, атаку которого составляли известные в городе с польских времен мастера-колбасники братья Шведовичи, а задним беком играл бухгалтер Якубовский, перегибавший через резинку трусов белоснежный платочек и надевавший на голову сеточку.
Скоро Ильина переманили пограничники-динамовцы, базировавшиеся на углу Ленина и Московской, лучшая на то время команда Бреста, выступавшая на первенстве области. Календарные игры “Динамо” проводило на “Спартаке” (ныне спорткомплекс “Брестский”), а тренировалось на пустырях в парке и скверах.

Команда состояла из срочников, негласно освобожденных от несения службы. Капитаном команды был кривоногий технарь-центрфорвард Попов, которому ассистировали Борис Майоров (не тот) и левый крайний Рехвиашвили. Грузин с капитаном забивали большую часть голов. Играли в атаке пять в линию, Ильина, которому отвели роль инсайда, оформили начальником спортзала, и молодой токарь уволился с завода.
Конкурентом динамовцев был “Спартак”, где поднималась молодежь: отличная пара защитников Владимир Нуждин — Сергей Абрамов, Лева Васильев, игравший затем в александрийском “Шахтере”, быстренький правый крайний Витя Феськов. Нападающий Анатолий Булыгин позже проявит себя в краснодарской “Кубани”.
Через год-полтора партнеры Ильина закончили службу, а его, наоборот, призвали на срочную. По спецнабору на три с половиной года — мечты о футболе можно было оставить. Но в солдатах он набрал здоровья, которого хватило для команды мастеров. Сергея взяли в харьковский “Авангард”, где полузащитник отметится голом в ворота Владимира Маслаченко, тогда стража днепропетровского “Металлурга”.
Но обстановка в команде была не очень, две группировки, местные на “москвичей”, каждая проталкивала своих. Чужого сплавляли, пасовали в недодачу или в борьбу, принуждая идти в стык.
И вдруг осенью пятьдесят девятого письмо из Бреста: Серега, возвращайся, дают штаты под команду мастеров!
По свидетельству старых болельщиков, в дебютный год брестского “Спартака” Ильин смотрелся выигрышно. Был старшим по возрасту и опыту (помните, перед первой игрой в Бендерах: “Михалыч, куда мы попали…”) — вопрос с капитаном не вызывал сомнений.
Вязал игру, распасовывал. Имел излюбленный финт: качнув влево, уходил вправо и оттуда — пласированную передачку в штрафную. Скоростью не обладал, но быстро отыгрывался и крайне редко получал по ногам. Если задевал сам — останавливался и извинялся так горячо и сердечно, что сегодня приняли бы за стеб.
Артистичный на поле и в жизни, он был из тех, на кого ходит зритель. Его в детдоме и звали Артистом, получил там азы акробатики, танцев, художественной декламации — удивительный был интернат, где детям вслух читали книги.
В свой первый спартаковский год Ильин попал в праздник, народ валом валил на стадион, как на демонстрацию. Мест не хватало, стояли у забора толпой, задние вслушивались в шум, чтобы быть со всеми.
На второй год состав усилили. Ильин, которому шло к тридцати, показалось, сдал — или набрали молодые? Возможно, команду требовалось ускорить, добавить атлетизма, а капитан чуть затягивал. И тут как назло в десятом туре в борьбе с нападающим тбилисского “Локомотива” Ильин головой выбивал на угловой, а получилось — в уголок Худану. Этим автоголом, единственным в жизни, открыл путь домашнему разгрому 0:3.
Это была точка разлома. На следующую игру в Бобруйске Ильина не поставили, и с повязкой вышел защитник, а на новый матч, уже с участием капитана, повязку снова надел тот, другой. По беспардонности или тренерскому решению — так и осталось загадкой, разжалованному неловко было выяснять.
Зимой его перевели на юношей в группу подготовки. Окунулся в работу с головой, сам штопал мячи, носил жене стирать форму. А в шестьдесят пятом открылась вакансия на железной дороге и возможность воплотить тренерскую мечту — поработать со взрослой командой. В первый же год в качестве играющего тренера Ильин неожиданно вывел брестский “Локомотив” в финал Кубка БССР. В полуфинале железнодорожники одолели минский СКА, в который свезли призывных ребят из команд класса “Б”. Два дня не могли разойтись — 0:0 и 1:0, назавтра в переигровке забил Владимир Плешков с паса Ильина перед самым свистком об окончании. А на финальный матч, проходивший в Минске на “Динамо”, силенок уже не хватило, уступили “Нефтянику” из Новополоцка.
Через пару лет электромеханический завод доверил Ильину, работавшему в цеху наладчиком, команду “Импульс”, и она стала призером чемпионата БССР. После чего тренера подвинули, оттерли. И он обиженно ушел, не стал ни бороться, ни выяснять, как было в том случае с повязкой. Спортивный характер предполагает определенный нахрап и умение постоять за себя, а у Ильина с этим были проблемы.
Нельзя повторить ошибку дважды: во второй раз это уже выбор. Последней тренерской пробой Ильина была команда колхоза имени Калинина Пинского района, последовательно выигравшая в том семидесятом году республиканское первенство общества “Урожай”, отборочные поединки в России и взявшая бронзу на всесоюзном финале сельских команд в Коломые.
А потом снова были те же грабли, и, разочаровавшись во всем, Ильин уехал в Якутию, где работал руками, освоил много профессий.
Когда спустя много лет вернулся, знакомые нашли его почти не изменившимся. Ильин и в семьдесят лет ходил в спортзал на ветеранскую “пулю”, а на торжестве мог эффектно станцевать степ.
Измениться или остаться собой со всеми достоинствами и недостатками — тоже выбор. Или крест, у кого как получается.