ЛИЦО МЕДАЛИ. ТРУЖЕНИКИ МОРЯ. Самородок чистой воды

Несмотря на то, что Игры в Афинах закончились совсем недавно, о них Юля забыла и думать. В эти дни она в Бресте на очередных сборах. В привычную для себя обстановку окунулась с радостью: уж больно утомили торжественные мероприятия. Вечер в обществе корреспондентов “ПБ” прошел во время короткой побывки дома.

Распашу ль я…

Вообще-то некоторыми подробностями Юлиной биографии, связанными с земледельческим трудом, мы разжились еще год назад, когда познакомили читателей “ПБ” с двукратным серебряным призером чемпионата мира-2003 в Италии. Однако до поры решили их приберечь. Тогда Бичик удостоилась сравнений с многостаночницей, героиней первых пятилеток, Пашей Ангелиной. И все потому, что в Милане Юля не только выполнила свою программу, добыв с Гелах серебро в двойке распашной, но и стала ударником производства. Заменила в четверке парной выбывшую из строя Инессу Захаревскую и в компании с Екатериной Карстен, Ольгой Березневой и Марией Вороной еще раз поднялась на пьедестал. С первой женщиной-трактористкой тогда мы попали в точку. Оказалось, Юля легко управлялась с железным конем у бабушки в деревне. Каждое лето на каникулах гостила в Гущино, что недалеко от Узды Минской области, и научилась водить “дизелек” в десятилетнем возрасте. Недавно в этом самом Гущино побывал корреспондент районной газеты. И бабушка Фаина Филипповна, в прошлом бригадир, без утайки рассказала ему, какую разнарядку давала домочадцам на родном гектаре. Мало того, что вся семья Бичик трудилась на своей земле, так еще обрабатывала и колхозный надел, исправно сдавала государству свеклу. А вместе с родней пахала будущий бронзовый призер Олимпиады. Раз уж об этом прознали все в округе, Юлины родители разрешили предать огласке сей примечательный факт. Маму и папу спортсменки, как героев известного фильма, зовут Валентин и Валентина. Валентина Сергеевна работает старшим делопроизводителем в УП “Минскоблдорстрой”, Валентин Николаевич — специалист по электромонтажным работам УП “Океан”. Оба они считают, что гребля — та же пахота. И добиться успехов в этом виде спорта дочь смогла благодаря труду и характеру.

Васильевна и Васильевич

Мама: У нас в семье две дочери, Юля младшая. Когда решились на второго ребенка, папа хотел мальчика, а для меня не было разницы, кто появится на свет. Юля родилась весом 4300 — на килограмм больше, чем старшая, Ира. Не мудрено, что девочкой была рослой, среди сверстниц выделялась. Как только исполнилось десять лет, потянуло ее в спорт. В ту пору тренеры ходили по школам, видели, что у Юли есть данные, и звали кто в легкую атлетику, кто в дзюдо. Только запишется в секцию, я ее оттуда раз — и вытащу. Была почему-то ярым противником спорта.

Папа: Валя все время считала, что дочка разовьет себе мускулы и забросит учебу. Поэтому в том, что Юля оказалась в гребле, заслуга моя и Васильевны, нашей соседки. Та приходит и будет говорить, что Юлю надо в спорт. Мы с ней этот вопрос обсудили и потом втолковали нашей маме.

— С соседкой вам повезло. Как ее фамилия?

Папа: Светлана Васильевна Жихаревич. Она двадцать два года проработала в проблемной лаборатории института физкультуры, была руководителем комплексной научной группы. Занималась с гребцами и велосипедистами. Женщина образованная, защитила кандидатскую.

Мама: Светлана Васильевна всегда говорила: “Ой, Валя, погляжу на твою Юльку. Ее в греблю надо, она спортивная девушка”. — “Боюсь”. — “Ты подожди, сейчас еще детство не прошло. А потом у девочки начнутся комплексы. Она высокая, станет сутулиться, друзей себе под стать не найдет. Давай попробуем отдать ее в греблю”. Долго меня уговаривали, пока не убедили. Как раз в это время из Атланты приехала белорусская восьмерка и привезла бронзу, Катя Ходотович выиграла одиночку. Я еще Юльке статью про гребчих принесла, мол, почитай. Тут Васильевна подыграла, и я дала добро. Повели дочку на “смотрины”. Как сейчас помню, Юльке к тому времени исполнилось тринадцать, и это было 13-го сентября. Наша соседка действовала целенаправленно. Созвонилась с тренером, Владимиром Васильевичем Синельщиковым, обо всем договорилась, и мы встретились в назначенное время на Комсомольском озере.

— Сразу выяснилось, что у Юли есть хорошие задатки?

Мама: Выходит, что так. Синельщиков определил ее к Алексею Борисовичу Кандюрину, ставшему первым тренером. У него дочка прозанималась год. Я все бегала на тренировки. Ира к тому времени уже была замужем, сдавала сессию, а я нянчилась с внучкой Женей. Вот и прогуливалась с коляской к берегу озера. Смотрела, как там Юлька, разговаривала с наставником, советовалась. Тогда Алексей Борисович сказал: “Вы знаете, что меня больше всего поразило?! Вот она села первый раз в лодку, и сложилось такое впечатление, что из нее не выходила”. Он и у Юли спрашивал, не занималась ли она раньше греблей. Было ощущение, что та уже не новичок. Прошел год, и мою спортсменку сразу забрали в национальную сборную. Так что Юля в команде с января 98-го, уже минуло шесть лет.

— В первый год не порывалась бросить греблю?

Мама: Был однажды критический момент. Как-то вечером вернулась с занятий вся мокрая — ходила в одиночке и перевернулась. Пришла вроде как испуганная, рассказала, что ее лодкой сверху накрыло. Я говорю: “Ну что, дочушка, наверное, бросай. Не нужна нам эта гребля”. А она в ответ: “Нет, ни за что”. Страшно Юле не было, потому что воды она не боялась, с первого класса в школе плавала. Но, видно, с тех пор одиночку невзлюбила.

Папа: За дочку болит душа. Я тоже знаю, что такое спорт. Сам прыгал с парашютом, ходил на лыжах. Разряды имел, но мастером не стал. А греблей вообще занимаются одни трудяги. Некоторые ребята приходят, чуть станет трудно — кинули и пошли. Надо иметь терпение, усидчивость и настойчивость.

— Стоило попасть в сборную — и началась другая жизнь?

Мама: Забрали ее в Брест. Сейчас смотрим старые фотографии: всем девушкам уже за двадцать, а Юля такая зеленая. У ее подруг за плечами международные соревнования, чемпионаты мира. А наша неопытная, необстрелянная. Потом команда долго находилась в Пинске, домой отпускали только не пересменки. Сбор кончается — дня четыре дают на побывку. Когда подолгу не видишь ребенка, каждый раз про себя отмечаешь, что он взрослеет. Юля стала самостоятельной, рассудительной. Жила среди старших и всему у них училась.

Папа: Помню, в Пинске были какие-то соревнования. Я тихонько приехал, стал в сторонке и наблюдаю, как лодки укладывают на конструкции. Моя Юля залезла наверх, кому-то скомандовала: “Ты чего стоишь!” Думаю: ага, уже порядок. Говорю Синельщикову: ну, Васильич, наверное, все в норме. У них тренер очень уважаемый и порядочный мужик, прямой как стрела. Специалист, мастер своего дела. Я понимаю его требования.

Мама: Мне тоже приходилось часто выезжать на инспекции. В нашем доме аккуратность на первом месте. Всю жизнь я их строю — и старшую дочь, и Юльку. Есть такие дети — пришли, бросили школьную форму, и она валяется где попало. У меня такого не было: вещи должны быть разложены по полочкам, четко, ровно. В Бресте сборная живет в гостинице, там у них кухня и прачечная. На тренировках с девчонок стекает семь потов. Одежда после занятий — хоть выкручивай, словно только что из ванной достал. Вижу, в подсобных помещениях ничего не разбросано, все на местах — за чистотой следят. Но что мне особенно понравилось: в Юлиной комнате маечки, трико, футболки высятся стопочками, по струнке, как в магазине. Как увидела это с порога, от сердца сразу отлегло.

— В сугубо женском коллективе отношения складываются непросто. Кто-нибудь Юлю опекал?

Мама: Над ней взяла шефство Ольга Трацевская, которой я особенно благодарна. Она дала ей очень многое. Очень жалко, что из-за травмы Оля сошла с дистанции. Их пара считалась перспективной и в Афинах могла бы бороться за самое высокое место. В первый год, как только девочки сели в двойку распашную, стали вторыми на чемпионате мира. Остается только догадываться, чего бы они достигли за три года. Но что делать, так распорядилась судьба. А сейчас Оля с Юлей, как сестры. Эта дружба длится много лет. Когда обе в Минске, дня не пройдет, чтобы они не виделись. Дочка, как только приезжает, бежит к подруге или та приходит к нам. Недавно Оля помогала Юле собираться на высокий прием, сделала ей прическу, подкрасила реснички. Наша медалистка надела парадный костюм — и преобразилась до неузнаваемости. Правда, в повседневной жизни заставить ее носить юбки не удается даже Трацевской.

— Вы не оставили привычки интересоваться у тренера, как идут у Юли дела?

Мама: В специфику вида спорта не вникаю, мне довольно того, что каждый год с чемпионата мира она возвращается с медалью. Но пообщаться я любила всегда. Из родителей на сборы дочку провожала одна, больше никого не было. Она не пускает, а я иду, вечером отпрашиваюсь с работы и бегу на вокзал. Так продолжалось очень долго, пока Юля мне строго-настрого не запретила. Поэтому с Синельщиковым толком поговорить — подойти, зацепить какую-то тему, расспросить, что и как — не удавалось. На протяжении восьми лет, как мы знакомы, он никогда ничего не рассказывал, был скуп на похвалы. И только после двух Олимпиад я успокоилась. Когда у Владимира Васильевича ОНТ брало интервью, он сказал: “Мне бы шесть таких Юлек!” Больше ничего другого я услышать не хочу: знаю, чего стоят эти слова.

— Может, теперь самое время сказать дочери: “Бросай, это же такая тяжелая работа”.

Мама: Нет, тем более что она во всеуслышание заявила о Пекине. Столько лет уже отдано этому виду спорта, и отговаривать дочь я не могу. Одно дело, когда все только начиналось. И другое — когда успехи идут по возрастающей. Это надо приветствовать. В Сиднее, когда Юле было семнадцать, в восьмерке она заняла четвертое место. А теперь перешла в другой класс и начала с бронзы — это очень хороший результат.

— А как быть с мозолями, которые совсем не красят девичьи руки?

Папа: Сейчас они почти что сошли, хотя обычно Юлькины подружки без конца мажут ладони йодом. А как иначе, если весел из рук не выпускают?! Тут уж придется смириться, трудовые мозоли можно не прятать.

Мама: Наша Юля вообще не белоручка. Может делать по дому всю мужскую работу. Знает, где какой нужен гвоздь или шуруп. Если отец на службе и случаются неполадки с техникой, водопроводом, мы мастера не вызываем. Намедни в кухонном шкафчике дверца не закрывалась. Дочка взяла пассатижи и вмиг разобралась, что к чему. Когда в квартире был ремонт, для нас с отцом он не стал стихийным бедствием. Юля сама разрабатывала интерьер, закупала материалы, руководила мастерами. Теперь украшает стены сувенирными тарелками — это ее новое увлечение.

Медаль есть медаль

— Юля, после Олимпиады вас настигла наконец слава? Прохожие узнают в лицо?

— Узнают, улыбаются. Спрашивают, получила ли премию, не обманули ли. Раза три брали автограф.

— В Афинах ваш экипаж сразу из группового заезда попал в финал. Не перегорели за неделю ожидания?

— Дня четыре чувствовали себя совершенно спокойно, о финальной гонке не думали. Проводили в день одну тренировку, потом отдыхали, болели за наших спортсменов. А уже последние три дня в голову начали лезть разные мысли. Днем еще удавалось отвлечься — с кем-то пообщаешься, чем-то займешься. А когда ложишься спать, поневоле прикидываешь, как лучше пройти дистанцию, когда добавить, в какой момент уйти в отрыв.

— Не хотели прибегнуть к услугам психологов?

— Нет, мы отказались. Памятуя о печальном опыте в Сиднее, решили больше к ним не обращаться. Да и не было в этом особой нужды. Каждый год встречаемся с одними и теми же соперниками. Олимпийские игры — это такие же соревнования, как и чемпионат мира, кубковые этапы. Знай греби себе — и все.

— Серебро, почитай, было у вас в кармане, но англичанки оказались проворнее. Что за сбой произошел ближе к финишу дистанции?

— Я не знаю, как мы их прозевали. Это спорт. Значит, у них оказалось немножко больше, чем у нас, здоровья. Ответить за свою напарницу не могу: она загребная, в чьи обязанности входит задавать ритм. Я видела ситуацию, говорила ей: “Наташа, давай поднимай, догоняем”. Не вышло…

— А с румынками можно бороться?

— Вполне.

— Румынские спортсменки сплошь долгожители в гребле. Одна из них, олимпийская чемпионка Афин в восьмерке, свое первое золото выиграла еще в 92-м в Барселоне. Можно сидеть в лодке до глубокой старости?

— Если позволяет здоровье — почему нет?! У румынок команда зрелая, и хотя состав постоянно обновляется, костяк составляют старожилы. Вот только как миновать профессиональную болезнь гребцов — травму спины?! За примерами далеко ходить не надо. На моих глазах усугубились травмы у девчонок из четверки парной, Маши Вороны и Оли Березневой — у одной и второй межпозвоночная грыжа. Обе настроены завязать с большим спортом. У меня тоже были похожие симптомы. Проверилась у врачей, оказалось, начальная стадия, небольшое выпячивание. Синельщиков стал приглашать специалистов, узнавать методы закачивания спины — в общем, уделил этому большое внимание. В Бресте с нами работал тренер по общефизической подготовке, дозировавший нагрузки. Вот уже три года после этого тренируюсь, и изменений в худшую сторону нет, все остается на том же месте.

— Не исключен вариант, что вы попробуете себя в другом классе?

— Все зависит от тренера. Что он скажет, то и будем делать.

— За бронзу вас отругал или поздравил?

— Его первой реакции мы не увидели и, наверное, никогда не узнаем. Что сказал? Что могли быть вторыми. Я и сама это знала, но так получилось. Однако медаль есть медаль.

— Вы можете оспорить какие-то указания тренера?

— Его установки обсуждению не подлежат. Сказано — сделано. Не знаю, как у Наташи, но у меня никогда сомнений на этот счет не возникало.

— У Синельщикова басистый, раскатистый голос. Тому, кто попал к нему в немилость, наверное, несдобровать. В детстве тренера боялись?

— Раньше побаивалась, старалась реже контактировать. Теперь у нас совсем другие отношения.

— Своему наставнику вы доверяете безгранично?

— Да, я буду грести только у Владимира Васильевича.

— Готовясь к Олимпиаде, вы с Наташей сели в двойку только на последнем этапе Кубка мира в Люцерне. А до этого тренировались в восьмерке, из-за которой было сломано много копий. Могли и в этом классе отобраться в Афины?

— Думаю, что могли. Голландки и китаянки, которые обошли нас на отборочной регате, заняли на Играх соответственно третье и четвертое места. Окажись мы среди участниц Олимпиады, имели бы реальные шансы попасть в финал и даже бороться за медали. Не хватило времени притереться друг к другу. А помешали нам в тот год, когда у тренера забрали восьмерку. Это случилось перед чемпионатом мира-2003 в Милане. Когда передали экипаж Иванову, нарушился четырехгодичный цикл подготовки. Незаменимых у нас нет, в Италию поехал другой состав. Но что он там показал? 25 секунд отставания от первой лодки, а это очень большой разрыв. Вернули же все на круги своя слишком поздно. Когда забирали лодку, из зала вынесли тренажеры, разбазарили инвентарь. Потом все это было очень сложно потребовать назад, пришлось ходить к министру Сивакову, постоянно напоминать… Подготовить восьмерку — то же, что и четверку парную. И тренер парного весла Анатолий Иванович Квятковский понимает это как никто другой. Если четыре года “выкатывать” один состав, из него, конечно, может что-то получиться. А стоило в лодке поменять двух человек — и результата не стало.

— В Бресте сейчас полным ходом идут строительные работы. Скоро канал преобразится до неузнаваемости.

— Я так понимаю, стоит вопрос, чтобы создать для спортсменов нормальную базу. Соорудить гребной бассейн, где мы могли бы работать зимой. Чтобы все было на месте и в межсезонье нам не приходилось бы делать сбор в Минске, поближе к Заславлю. К тому же современный канал позволит проводить международные соревнования. Владимир Васильевич всегда ратовал за реконструкцию, и вот наконец к этому пришли.

Женская казарма

— У вас есть в спорте кумир?

— Нет. Греблей начала заниматься в детстве, мне понравился коллектив, почувствовала себя в нем комфортно. И после этого как-то стало получаться. В 99-м выиграла чемпионат мира, пошли успехи. В Сиднее еще не понимала, что выступаю на Олимпиаде. Для меня эти соревнования прошли неосознанно. А к Афинам я планомерно подходила четыре года.

— В женской “казарме”, куда вы попали, не было “дедовщины”? Молодых не заставляли таскать инвентарь, другой работой не нагружали?

— “Неуставных отношений”, пожалуй, не было и нет. Поскольку теперь из старшего поколения осталось, включая меня, девочек пять, за свои слова ручаюсь. Правда, молодые рисковали получить, если не убрано в комнате. Старожилы могли прийти и навести такой “порядок”, что потом три дня будешь свои вещи искать. Что еще запомнилось: две тренировки в день, а форму не очень-то давали. Одежда не успевала высохнуть, и одну и ту же футболку приходилось надевать по нескольку раз. Среди нас выделялась Валя Скрабатун, которой было уже за тридцать. Она считалась женщиной властной, меня называла самородком. С ее легкой руки ко мне и приклеилась эта кличка. Как-то раз заметила на моей майке дырку и сказала, что, если еще раз увидит что-нибудь подобное, майка полетит в клочья, а я буду за всеми стирать. После этого вопрос как-то больше не стоял. Сейчас нам на команду подарили стиральную машину, формы в избытке, так что проблем с бытом не возникает. Составляем график дежурств, при котором каждый должен убрать за собой — за этим надо следить. Расхлябанности себе не позволяем. Порядок в доме — порядок в мыслях.

— Опекаете кого-нибудь, как вас в свое время? Например, Лену Бочину, дочь Эллины Зверевой?

— Конечно, раз сидим в одной лодке, подсказываю. Рядом с нами эти девчонки быстрее вырастают, затрачивают меньше усилий, чтобы выиграть юниорские соревнования.

— Чтобы экипаж был единым целым, надо ли и в жизни быть друзьями не разлей вода?

— У нас с Наташей всегда имелись проблемы в техническом плане, и этим все сказано. Физически обе достаточно сильны, а вот с техникой нелады. Но работа — это работа, а жизнь — это жизнь. Вышли из лодки, поругались, покричали — и все забыли. С моей напарницей мы общаемся, дружим, если понадобится, помогаем друг другу. За пределами базы количество гребков в минуту не обсуждаем.

— На повышенных тонах разговариваете часто?

— Сказать по правде, Наташа молчит, а я ругаюсь.

— Во время заездов, на последних двухстах пятидесяти метрах, гребцы употребляют ненормативную лексику?

— На тренировках случается, а на соревнованиях этого следует избегать. Наоборот, надо поддержать напарника, подбодрить его.

— Женская сборная, как правило, в Бресте, мужская в Пинске. Может, им следовало бы чаще пересекаться?

— Нет, это мешает спорту. Неизбежно возникают симпатии. Время, предназначенное для отдыха, отдаешь разного рода прогулкам. Девчонки начинают усиленно следить за внешностью. Словом, вся работа тренера и доктора идет насмарку.

— Большое чувство мешает спорту?

— Честно говоря, даже не знаю… Наверное, окрыляет.

— Не было повода убедиться на личном опыте?

— Пока нет.

— Неужто не нашлось молодого человека, который с пристрастием следил бы за трансляцией с гребного канала “Шиниас”?

— Может, он и был, но я об этом не знаю.

— Юля, появится когда-нибудь у вас парень, возьмется подсобить, поднести лодку — и прогнется под ее тяжестью…

— Таскать инвентарь — самое легкое, что есть в гребле. Все остальное начинается после, когда в эту лодку садишься. Тяжелее всего взять в руки весла и начать грести. Раньше со мной занималась Оля Кагаева. У нее была такая шутка: “Тяжело в ученье, а в бою еще тяжелее”. На соревнованиях как-то по-другому: там происходит смена обстановки. Гонки, даже если они трудные, быстро забываются. А вот сам тренировочный процесс — однообразный, монотонный — утомляет.

— Сколько километров наматываете за тренировку?

— По-разному. Самое большое — километров тридцать.

— Некоторые говорят, у вас здоровый вид спорта. Все время находитесь на природе — мол, летом едете, кругом зелень, птички поют…

— Этого мы не замечаем.

— Поздней осенью, когда дуют ветра и вода попадает за борт, грести и вовсе мало радости.

— Находимся постоянно в движении, поэтому холод нам не страшен. Как-то раз в Пинске было такое, что выходили на воду и шел снег. Но в зале занимаемся, только когда все в округе покрывается льдом.

— Чем же тогда заманить в академическую греблю новобранцев?

— Все в нее приходят по-разному. Для многих важен материальный стимул: выиграл медаль — ставят на ставку, появляется совсем другое отношение. В нашем виде спорта, если грести в команде, быстрее всего можно стать мастером спорта международного класса. Выполнить мастера и выиграть чемпионат Беларуси, на мой взгляд, вообще легко. Для девчонок из глубинки это шанс пробиться в жизни, выйти в люди. Лично я не фанатею по гребле академической, отношусь к этому как к работе. Мне нравится чувство победы. Доставляет удовольствие подниматься на пьедестал. Только это меня и подстегивает.