Правдивая ложь

«Ну зачем нам эта тягомотина, — резонно возразил Владимир Петрович, — почти все доклады — ни о чем, так стоит ли утомлять дешевой стенограммой наших читателей?» Сам того не подозревая, вопросом своим, некоторым образом даже философским, навеял мне тему и желание. Простое и человеческое — выплеснуть то, что давно меня тревожит и слегка смущает. Насколько соответствует спортивная жизнь, показываемая на наших страницах, той, всамделишной, когда тренеры не видят под носом микрофона, а чиновники не делают скидок на присутствие в разговоре «между своими» журналиста, которого почему-то чаще всего обзывают корреспондентом.

Ну, конечно, лучше всего показывать жизнь без прикрас — это и ежу понятно, не то что читателю «ПБ». Больше открытости — но, странное вот дело, поставив в газету в духе времени фото предельно голого мужика (или женщины), почему-то даже самые отъявленные смельчаки в последний момент перед сдачей номера таки приторачивают им на самые сокровенные места фиговые листочки. И не потому, что боятся цензуры, — просто с листочками как-то цивильнее получается…

Никогда не забуду шока, который испытал еще на заре своих занятий журналистикой. Прочитав в одной уважаемой российской газете огромное интервью с известным футболистом Н., наполненное несвойственными среднему уму идеями и обильно сдобренное цитатами из классиков, буквально через день, после очередного матча чемпионата СССР, я услышал еще одно интервью, которое брал у Н. уже телевизионный журналист. Вчерашний герой дня мычал и что-то бебекал в протянутый микрофон, а репортер откровенно страдал, томимый душевными муками, ибо попался, судя по всему, на ту же удочку, что и все остальные. Впрочем, это я понял уже потом, но тогда, в начале девяностых, мне и в голову не могло прийти, что интервью можно придумать с начала и до самого конца.

Затем, когда я работал в «Спорт- экспрессе», циничные московские журналисты рассказывали, что в «Советском спорте» был один профессионал, который мог легко «нарисовать» интервью практически с любым собеседником, ничуть не утруждая себя при этом личным разговором. Были, конечно, и те, которые утруждали, но потом, со скрежетом зубным переписывали текст набело, бормоча под нос: «Ну не должен же ты быть таким тупым, друг…»

Со временем я научился лучше понимать своих коллег — и заработать надо, и писать откровенную халтуру не хочется, вот и стараются, выписывая из незатейливого героя чудо-богатыря. До сих пор помню, как мучился с известным футболистом из сборной СССР. Потом посчитал ради интереса, сколько вопросов, прямых, наводящих и косвенных, ему задал — оказалось 78, но ни один из них он не удостоил ответом из более чем двух предложений, крайне аскетичных по своему содержанию. Атлет улыбался, показывал фотографии семьи, радостно кивал головой и очень сильно напоминал мне героя одного мультфильма («Все понимает, только сказать не может»). То интервью, если таковым его можно назвать, так и не увидело свет. С тех пор дал себе зарок — общаться только с «проверенными» собеседниками.

Естественно, можно легко со мной поспорить: слышь, великий журналист, да в гробу мы видели твои зароки — нам нужны звезды, а репортерские симпатии как-то по барабану. Оно-то и верно, но только убежденность моя в правоте высказывания «интересен журналисту — полезен читателю» зреет год от года.

Это нехорошо, конечно, но я с чистой совестью признаюсь в своей собственной необъективности. Не тянет меня к любому чемпиону, с ног до головы увешанному медалями, — хоть режь. Готовясь к интервью с Павлом Буре, в душе мучительно переживал неотвратимую неудачу, зная запрограммированные ответы на каждый заданный вопрос. Его тоже можно понять: имидж правильного мальчика налагает определенные обязанности, но кто посчитал, сколько болельщиков стало диабетиками, объевшись сахарными чемпионами?

Недавно случайно попало в руки интервью с футболистом Владимиром Шелегом, взятое пару лет назад в Саратове. Где сейчас Шелег — точно не знаю, по-моему, растворился где-то в казахских степях и наверняка никогда не заиграет за сборную, даже при всем своем расположении к Эдуарду Васильевичу, а жаль, почему-то…

Была в его разудалом интервью, которое врезалось в память не только мне, редкая искренность, отменно переплетенная с общим выпендрежем («Завидую я тебе, Серега…» — «Чего это?» — «Да нашел ты собеседника из тех, что на дороге не валяются»). Потому не взошедшая из-за собственного раздолбайства звезда белорусского футбола мне неоценимо симпатичнее, нежели взошедшая — и мирового…

И где-то в несуществующем блокноте проходит он у меня в списке любимчиков — тех, с кем не надо мучиться и кто прекрасно понимает, что хорошая пресса — это та, которую читают. Как говорил еще один мой любимый герой Гена Тумилович: «Я газету читаю для того, чтобы посмеяться или задуматься о чем-то, а пустые интервью ни о чем — на… они мне нужны?»

Блокноты такие, уверен, существуют у каждого из моих коллег — никуда не деться нам от субъективизма, хоть и стараемся изо всех сил соблюдать нейтралитет. Но все равно известно, что К. больше любит ту команду, а В. — другую, С. неравнодушен к тренеру Д., а З. явно симпатизирует спортсменке Г. Впрочем, иногда мы сходимся — как правило, в антипатии.

Жуткое это чувство — учить и быть учимыми. Самое глупое состоит в том, что мы иной раз пытаемся научить тренера тренировать, а они нас — писать. Особенно тяжело приходится тогда, когда огонь из тяжелой артиллерии по «писакам» открывает человек-оркестр. Специалист на все руки, который и сам поиграл изрядно, причем на высоком уровне и потренировал, разумеется, да вдобавок умудрился и на журналистской ниве отметиться, что и дает ему право лишний раз поучить «коллег».

Если кто еще не догадался, речь я веду об Александре Бубнове. Человек он прямой и трудный. Едва с ним познакомился, он тут же сообщил, что мое лицо не внушает ему доверия. В другое время стало бы обидно, но так как тогда предметом моих жизненных устремлений был отнюдь не легендарный защитник, а одна очень приятная особа женского пола, то нелестную реплику пропустил мимо ушей, отметив про себя, впрочем, что такая сыромятная простота даже в толерантном чемпионате может запросто выйти ему боком.

Так и получилось. Где-то через год Бубнов разругался со всеми — в том числе и с «ПБ». Так как суть своих претензий внятно донести до аудитории тренер не мог, в редакции ему предложили написать статью. Сотрудничал ведь в качестве эксперта с «Футболом» — значит, логически изложить свои взгляды на бумаге сумеет. Отказался. И нам ничего не оставалось, как дать ему слово в «прямом эфире» — один на один с диктофоном и почти без редакторских правок. По-честному, как еще иногда говорят.

Получилась песня, которую до сих пор считаю одним из лучших материалов «Прессбола» 1997 года. Правда жизни, нетронутая в своей девственной простоте с заминаниями, забываниями и неожиданными марш-бросками блуждающей мысли по бездонному океану сознания. Полное издевательство над имиджем блестящего журналиста и умного собеседника. Но это была правда…

Кстати, именно этот довод я и привел две недели назад главному редактору. И тот махнул рукой — пусть будет еще одна голая правда. Подозреваю, что появившаяся на свет «Трагиколлегия» понравилась далеко не всем нашим читателям — действительно, тягомотно и пресновато, — но зато какие реплики из зала! Как тонко рисуют они истинное отношение «горизонтали» к «вертикали», да и, собственно, к себе самой… Ради этого и стоит иногда пожертвовать полутора страницами.

Но не больше. Журналистика, как и кино, — хоть и великая и талантливая, но все-таки обманщица. Ненастоящие киношные герои — вспомним, ведь самые популярные советские фильмы никогда не писались «из жизни»— те же знаменитые тренеры, строчащие диссертации с помощью неприхотливых полулитературных «негров», и великие спортсмены — придуманное талантливыми журналистами «чудо с косичками» — все они из одной серии. Хотим ведь, как лучше. Потому как по-настоящему — нельзя. Слишком уж скучно…

И спорить можно на эту тему до бесконечности, но скажите, что лучше — оправдать поражение футбольной команды высшей белорусской лиги во время подготовительного сбора с любительским клубом из пятого дивизиона европейского чемпионата «непрухой», «игрой под нагрузкой», «грубостью соперника» или же честно и прилюдно признать, что наши профессионалы хуже студентов и грузчиков, которые собираются побегать в футбольчик после работы?

Ну кому будет хорошо, когда в очередной раз прибитый Чернобылем и неустанно подозреваемый властью в наличии кулака, скромно носимого в кармане потертого пиджака в виде фиги, белорус удрученно махнет белесой головой и пойдет в ближайшее питейное заведение. Нет просвета и в спорте…

Есть, есть, а если и нет, то скоро будет — ну что мы можем ему пообещать? Верьте в будущее и не обижайтесь, что иногда, от безнадеги, мы начинаем придумывать героев и их подвиги сами…