Михаил Стефанович. Просто купил добавку...

Мы неоднократно норовили пообщаться со Стефановичем, но он реагировал на просьбы без восторга и постоянно увиливал. И вот Михаил дал первое после всех приключений интервью “ПБ”. Вещал бодро и с улыбкой. Явно радуясь, что передряги позади…

— Когда узнал о вызове в сборную?
— Буквально перед отъездом на субботний матч с “Юностью”. Администратор сказал: “Бери паспорт и вещи — тебя ждут”. После игры остался в Минске. Изначально ведь из “Немана” вызвали только двоих, и ничего не предвещало такого поворота. Конечно, приятно, что не забыли, дали шанс.

— Давай прольем свет на твою дисквалификацию.
— Просто купил пищевую добавку. Показал доктору — тот сказал: “Все нормально, ничего запрещенного”. А после матча “Дизеля” в Ангарске сдал допинг-пробу. Через две-три недели сообщили, что она положительная. Реакция? Конечно, шок. Сразу попросил вскрыть пробу “В”. Но возникли какие-то технические трудности — почти шесть месяцев ждал. Из-за этого сезон полностью выпал. Если б вскрыли раньше, может, в тот год еще поиграл бы в Америке.

— А в чем заминка-то была?
— Сказали: “По техническим причинам”. Не знаю, в подробности не вдавался. Может, оборудование меняли или еще что-то. Пробу “В” вскрывали уже при мне. В принципе присутствовать не обязательно, но делать все равно было нечего — поехал посмотреть. Почти два часа процесс длится. На твоих глазах распечатывают банку, смешивают с какими-то реактивами. В конце вставляют в специальный аппарат, и тот автоматически вычисляет показатели. Выяснилось, что чего-то там больше нормы.

— Чего-то — это чего? Нигде не сообщалось, какой препарат обнаружен…
— Если честно, уже не помню. Длинное название из сложных слов.

— Как отреагировал доктор, который говорил, что все нормально?
— Тоже удивился. Препарат на банке не указали. Нам объяснили, что такое часто бывает: если производитель хочет сбыть как можно большую партию, то некоторые компоненты не прописывает. И ты думаешь, что покупаешь обычный напиток, типа энергетика. Остатки добавки предложили прислать на пробу и проверить, но к тому времени уже ничего не осталось.

— Если бы прислал, это повлияло бы на срок дисквалификации?
— Даже не знаю. Может, что-то и срезали бы, но мне нечего было предъявить.

— С Михалевым приключилась аналогичная история. Консультировался?
— Кстати, я же был на квалификации в Войенсе, где он проходил допинг-контроль. Позвонил, спросил, как все происходило после. Но Андрей вроде бы вскрывать пробу “В” даже не просил.

— РУСАДА нынче дискредитировано докладами Макларена. У тебя есть доверие к этой организации?
— Ну, сейчас-то легко говорить: мол, лаборатории закрывают, отбирают лицензии… Но когда со мной все это произошло, еще шумихи никакой не было. Вряд ли там могли специально что-то подсыпать — не тот уровень. Поэтому никаких обид — сам виноват.

— Как в клубе отнеслись к случившемуся?
— Не бросили. Я находился с командой. Тогда еще “Дизелист” как раз снялся с чемпионата МХЛ. Катался с ребятами, ходил в зал.

— В “Дизель” тебя звал Сидоренко?
— Вариант возник через агента. “Лада” тогда возвращалась в КХЛ, и всю ВХЛовскую команду расформировали. В Пензе выступали Крыскин, Ревенко, Дудко. Пообщался с ребятами и решил поехать. Правда, у “Дизеля” были финансовые проблем. Из-за отсутствия денег долго не могли оплатить международный трансфер. Мы, белорусы, сидели и ждали, пока заявят. Потом деньги вроде появились, но кто-то подал на клуб в суд, и там запретили регистрировать новых хоккеистов. Затем все-таки заявили, поиграл немного — и вылезла эта история с допингом. Там еще постоянно то зарплату задерживали, то клюшек не хватало…

— Кроме тренировок, чем еще занимался, пока ждал вскрытия пробы “В”?
— Когда команда отправлялась на выезд, гулял по городу, ходил в кино… Скучно, конечно. Знал бы, что так затянется, поехал бы домой. А то звонил в РУСАДА, а в ответ: “Перезвони через неделю”. Потом: “Перезвони перед Новым годом”. Перед Новым годом: “Набери после праздников…” А в России праздники — несколько недель. Затем: “Через месяц”, “Через полтора”, “Мы тебе сами позвоним”… Так и досидел до конца сезона, когда команда вылетела из плей-офф и всех распустили. Пришлось тоже уезжать в Минск и уже отсюда кататься в Москву.

— Психологически сложно?
— Разумеется. Кто мог — поддержал. Агент, друзья не бросили, помогли. Хорошо что быстро удалось найти клуб за океаном и уехать.

— Все это время ты избегал интервью…
— А о чем говорить? Понятно, вопросы касались бы дисквалификации: как? почему? что дальше?.. Я и с друзьями-то не со всеми мог пообщаться на эту тему. Одни стеснялись спрашивать, другие не хотели лишний раз дергать. Сейчас уже все позади, вернулся в игру. Отпечаток, конечно, остался, но психологически проще. Можно и улыбнуться. Некоторые подкалывают: “Есть чё употребить?” (Смеется.)

— Почему на время дисквалификации поехал именно в “Рапид-Сити” из ECHL?
— Решил так: кто первый предложит — туда и махну. Хотелось поскорее определиться. В итоге первым заинтересовался “Рапид-Сити”. Прислали документы, я сделал визу и спокойно готовился к сезону.

— Выше вариантов не было? АХЛ, например.
— Мне кажется, туда могли позвать только на просмотр. Но какой смысл? Потом ничего не нашел бы. Хотел подписаться сразу на сезон и чувствовать уверенность, что буду играть.

— Но все началось с перелома руки…
— Да уж… Кажется, на третьей тренировке. Поставили подножку, и неудачно упал, ударившись о борт. Восстанавливался недель пять-шесть. Вышел на лед спустя ровно год после старта дисквалификации — видимо, такая судьба.

— Рука потом не беспокоила?
— Небольшой дискомфорт после таких травм всегда есть, но рвался играть. Через матчей десять-пятнадцать получил рецидив. Только уже не перелом, а сильный ушиб. Пришлось еще немного пропустить. Сейчас уже дискомфорта не чувствую. Если только прилетит в то же место.

— Поначалу твоя результативность в ECHL впечатляла: один хет-трик, через некоторое время еще два подряд…
— Это хорошо, но лучше через матч забрасывать по одной-две. А то получилось, что забил, затем туров шесть не забивал… Качели. И команда на старте неплохо выступала, но потом начались обмены, расторжения контрактов… После Нового года проиграли десять раз подряд. Поменяли тренера, начали работать уже с прицелом на следующий сезон.

— У вас кого-нибудь поднимали в АХЛовский “Тусон”?
— Нет, только оттуда спускали и оставляли. Один раз, правда, вратаря через некоторое время вернули.

— “Тусон” и “Рапид-Сити” аффилированы с НХЛовской “Аризоной”. Это чувствовалось?
— Не особо. В начале и в конце сезона провели пару матчей в джерси “Аризоны” — вот и все взаимодействие. Хотя менеджмент клубов наверняка общался, знал, когда кого спустят или поднимут. Но в целом это больше вопрос имиджа. Команда раньше ни с кем не сотрудничала — первый год проводила в структуре “Аризоны”. Руководству и болельщикам было приятно. Везде это упоминалось: на программках, на логотипах…

— Как уровень зарплат в ECHL?
— Там жилье дороже, но его оплачивал клуб. Поэтому на жизнь хватало. Понятно, по ресторанам каждый вечер не походишь.

— Что за город Рапид-Сити?
— Маленький, с одним торговым центром. Кроме горы Рашмор с американскими президентами, которая находится поблизости, смотреть особо нечего. Есть, правда, национальный парк: медведи, волки, олени… За городом олень спокойно может перебежать дорогу. Еще там выступает команда по американскому футболу. Но когда у хоккеистов сезон, у них как раз отпуск. Один раз родео проводилось. Правда, сходить тоже не довелось — на выезд отправились.

— Жена с тобой была?
— Через месяц прилетела. Познакомилась с русскоязычными девчатами. С одной — случайно в “Старбаксе”. Другая — болельщица, хозяйка гостиницы, в которую заселялись приезжие команды. Сама из Казани. Подошла познакомиться, сказал: “Жена приедет — сообщи. Надо подружиться, чтобы нескучно было”. Вообще, как оказалось, не так уж мало там русских.

— Этот заокеанский опыт сильно отличался от того, когда ты выступал в молодежной лиге Квебека?
— В молодежной лиге к тебе добрее относятся. Подсказывают, помогают. А здесь уже считаешься взрослым мужиком — сам по себе. Играешь плохо — поедешь домой. Текучка большая. У нас за сезон через команду прошло под сорок человек. От начала до конца продержались шесть-семь хоккеистов.

— Советовал бы молодым ехать в ECHL?
— Если есть предложения, почему бы не попробовать? Вернуться всегда успеешь. Там есть лиги уровнем ниже — люди ездят и не жалуются. Поэтому бояться не стоит. Тем более за океаном везде чувствуется хороший уровень организации. От нашего отличается. Здесь, бывает, сидишь и ждешь загибы, краги… А там приехал — сразу все выдали.

— Как ты оказался после возвращения в “Немане”?
— Было несколько вариантов в Беларуси. Как-то пришел на матч “Немана”, встретил Шенько (тренер-селекционер. — “ПБ”.). Он сказал: “Будет срок истекать — набери”. По правилам за два месяца до окончания дисквалификации уже можно заключать контракт. Вот набрал, подписался. Многие наверняка ждали, что вернусь в “Гомель”, поэтому удивились. Просто захотелось поменять обстановку. Посоветовался с отцом, с ребятами и выбрал Гродно. Два месяца меня готовили. Непривычно: в сентябре все уже в хорошей форме, а я только набирал, хоть летом и работал самостоятельно. Пару дней на эмоциях отпахал — потом стало труднее. Но главное, что в итоге обошлось без травм, и я в хоккее.

— Первый матч против “Могилева” с какими эмоциями провел?
— Волнительно было. Перед новыми болельщиками, перед руководством. Плюс не играл с апреля. Может, где-то не туда бежал, не туда отдавал. Со временем втянулся.

— Десять очков в десяти матчах — доволен?
— Очки уходят на второй план. Собралась команда, которая должна решать большие задачи. И не важно, кто забил, а кто отдал…