БЫВШИЕ. Татьяна Огрызко: круг

Растем, скандалим, миримся, любим, расстаемся… Новые поколения журналистов, новые гимнастки… Да-да, я все о том же — о чем еще может писать Щурко? О самом нелюбимом теперь в “Прессболе” виде спорта, с которым мы навсегда разругались то ли в 123-й, то ли в 141-й раз. Теперь уже не из-за женщин — камнем преткновения стал мужчина. И даже не один. Эта вопиющая странность тоже признак того, что мы эволюционируем в наших отношениях, не стоим на месте.

“Да с чего вы взяли, что мы без вас не проживем?” — с этим (самым мягким, без многоточий) аргументом обеих сторон невозможно не согласиться. Конечно, сможем, но без вас (нас) будет все же чуть-чуть преснее… В жизни существует много вещей, искусственность которых признают даже их создатели, но мы привыкаем к их соседству и удивляемся, когда в один прекрасный день они вдруг исчезают.

Спорт тоже искусственен, но мы почему-то верим, что он приносит прибыль при правильной постановке работы. Только у нас, дураков, ничего не получается… Оно и понятно, страна такая… Вот и в нашем разговоре, уверен, одна из лучших “художниц” страны за всю историю ее существования Татьяна ОГРЫЗКО непременно кивнет в сторону какой-нибудь Германии: мол, у них-то ого-го… Ах, Таня, Таня…

Давненько я с ней не общался — примерно месяца два, когда в последний раз видел ее, бегущей на репетицию или какой-то плановый концерт. Даже точно не вспомню, как сегодня называется их девчоночий коллектив, в котором каждый если не чемпион, то уж призер мира или Олимпиады точно… Раньше это был театр гимнастики Евгении Павлиной.

Когда-то они почему-то решили, что художественная гимнастика может выжить сама по себе, лишь за счет добровольных пожертвований граждан, больше всего в жизни мечтающих посмотреть на искусство все еще молодых и пленительных граций. Граждане не против, но исключительно на халяву. Упрекнуть их в скупости и черствости души язык не поворачивается — мы ведь и сами из них. Белорусы могут, но не часто и не много — самодостаточность наша диктуется менталитетом.

А виноваты мы, журналисты, — за то, что когда-то убедили их в собственной исключительности — себя и вида, до сих пор приносящего медали Беларуси. Пожалуй, он был самым чистым из всех экспериментов, только участники не осознавали всей важности его проведения. Это ведь то же самое, если вдруг игру миллионов перевести в нашей стране на рельсы хозрасчета — сколько зрителей пришло на матч по купленным билетам, столько и получи в качестве гонорара…

Театр умер. Не продался, не вписался в прайс, и потому, наверное, у Тани уже несколько дней депрессия. В другие времена я отбил бы перед ней чечетку и предложил 50 выходов из кризиса, но отчего-то облом… Да и она повзрослела — сыну Илье уже пять с половиной. Даже удивительно, почему она до сих пор пляшет. Неужели не надоело?

— Таня, почему ты в тренеры не пошла?

— Не мое это. Как подумаю, что придется маленьких девчонок растягивать, сразу желание пропадает. Ты давишь, они стонут, кричат, плачут… Им больно, и мне тоже, хотя и знаю, что без этого гимнастики не бывает. Хочется детей не мучить, а жалеть и баловать…

— Неужели даже соблазна не было сесть на тренерскую скамейку? Первые месяцы после окончания карьеры самые тяжкие…

— Я готовилась стать мамой, и мысли были совсем о другом. А затем, когда малыш подрос, появилась Женя Павлина и предложила участвовать в ее проекте. Тогда все девчонки восприняли это предложение с энтузиазмом. Помню, сидели у Жени дома, строили планы, и будущее рисовалось нам исключительно в радужных тонах.

— Ты сама-то в него верила?

— А почему нет? Вон в той же Германии Магдалена Бжеска, не обремененная, скажем прямо, какими-то титулами, гастролировала со своей программой и неплохо себя при этом чувствовала. Хотя, возможно, нам не стоило проводить таких параллелей. В Беларуси все-таки экономическая ситуация немножко иная…

С другой стороны, мы всем нравимся. До сих пор слышим восторженные восклицания: “Ах, как красиво, как здорово, ну девчонки дают!” Но только с конкретными предложениями о сотрудничестве почему-то никто не спешит…

Да, Женя сдалась, но ее тоже можно понять: школа гимнастики, телевидение — наверное, там ей работать интереснее. В Государственном ансамбле танца нас осталось лишь четверо. Весной пришла Наташа Степанова, заменившая, и весьма удачно, Женю. Руководитель ансамбля Дудкевич сулил нам золотые горы. Дескать, поставите с Наташей новую программу, будем вас везде включать. Гастроли, зарубежные поездки…

Хорошо, сделали программу — Дудкевич остался в полном восторге. А через месяц из бухгалтерии пришли с бумагой, в которой было написано, что мы идем под сокращение. Мол, нечем платить зарплату. Так сказали бы сразу, зачем огород городить и осыпать нас, получается, пустыми комплиментами?

— А сами вы заработать не можете?

— Как это?

— Найти продюсера, как делают все нормальные артисты…

— Мне кажется, этот проект вряд ли прельстит человека, который хочет помочь реально. Сейчас все стремятся заработать деньги сразу. Логично предположить, что таким человеком мог бы стать кто-нибудь из девчонок, но ни у кого нет желания. Я тоже не чувствую в себе таланта организатора.

Ты сейчас скажешь про ночные клубы, но мы и там выступали. Небезуспешно. Однако в них для нас мало места — это не гоу-гоу. Здесь нужны предметы, переброски, люди, в конце концов. Начинаешь подстраиваться, убирать участников, выкидывать какие-то элементы, и в результате из большого и интересного номера получается пародия.

— А ведь как красиво все начиналось. Была шумная премьера целого спектакля на тему художественной гимнастики. Концертный зал “Минск”. Аншлаг. Скандал. Кстати, кому пришла в голову идея сделать произведение, воспринимавшееся не иначе как злобная сатира на нравы, бытующие в вашем виде спорта?

— История не сохранила имен авторов. Впрочем, у нас действительно был хороший постановщик, который сделал спектакль так, что за него не было стыдно. Красиво и похоже на реальную жизнь. Запреты почти на все, первая любовь и так далее. Мнения были разными: кому-то не понравилось категорически, кто-то ушел в полном восторге. Главное, что не осталось равнодушных.

— Ты сыграла ключевую роль — спортсменки…

— Ну да, так получилось… Наверное, потому, что не пропускала ни одной репетиции и когда распределяли роли, оказалась на месте. Грустная шутка. Знаешь, дисциплина никогда не считалась нашей сильной стороной. В женском коллективе, да и, наверное, не только в нем, руководителю очень часто следует быть диктатором. У каждого — личная жизнь, и никто не хотел ставить ее в зависимость от работы. Опять-таки — амбиции, обиды, дескать, она не пришла на репетицию, а я почему должна работать. Так и получалось: явились не все, а те, кто присутствовал, посидели, поболтали, подрыгались немножко и разошлись. Я в этом плане тоже не была идеалом. Когда у тебя маленький ребенок, то в первую очередь думаешь о нем, а потом о работе.

— Сколько потом у вас еще было показов?

— Да один только и был. Мы же тогда существовали сами по себе, можно сказать, зарабатывали авторитет и имя. Затем нас взяли в молодежный театр. Кстати, там мне нравилось больше всего. Концерты, поездки. По Беларуси. Купились же мы на зарубежные гастроли, которые предложили в Государственном театре танца. Ушли к Дудкевичу, о чем впоследствии и пожалели. Но обратной дороги не было.

— Сколько вы там зарабатывали?

— 245 тысяч. И то старожилы, участвовавшие в проекте с первого дня. А те, кто пришел потом, получали 140 тысяч. Разве на эти деньги сегодня можно прожить? Но у меня хоть муж есть, а у девчонок нет…

— Насколько помню, ты параллельно пыталась еще и бизнесом заниматься…

— Ой, пыталась… Пришло в голову заиметь небольшое собственное дело. Муж сразу предупредил, что у меня ничего не получится. Как показали дальнейшие события, он оказался прав. Даже неприятно вспоминать то время. Столько денег ушло в песок.

Мы были уверены, что продаем именно ту одежду, которая нужна потребителю. А он почему-то не рвался покупать ее. Сейчас-то я понимаю, что мы делали неправильно, но так всегда бывает: знания приобретаются только с практикой. Но входить второй раз в одну и ту же реку не буду. Не те возможности. Как говорится, нет денег — привяжите к жопе веник.

— Кстати, о вениках… Иногда люди меняют жизнь кардинально. Я вот фильм смотрел, “Мусорщик” называется. Там про одного солидного дядю, который не считал зазорным очищать свой город от грязи в прямом смысле этого слова…

— Я тоже смотрела, там Гуськов в главной роли. Предлагаешь в дворники пойти?

— Между прочим, работа исключительно на свежем воздухе, много интересных людей вокруг ходит. Да и зарплата у них сейчас, сказывают, точно будет больше, чем платили чемпионкам мира на государевой службе…

— Ну спасибо, Сережа… Конечно, никакой труд не зазорен, но боюсь, что это больно ударит по моему самолюбию. Там всего лишь кино, иллюзия, а здесь реальная жизнь. В шутку и я бы снялась…

Нет, 400 тысяч против 240 у балерины или спортсмена высшей квалификации — это, конечно, круто…

— Так что ты хочешь — от дворников польза реальная, а от вас только фуэте какое-нибудь.

— Наверное… Знаешь, сейчас такая депрессия, какая была только после того, как я ушла из зала. Но тогда все же будущее рисовалось в более радужных тонах… Ладно, давай сменим тему, а то читатели, наверное, уже запарились от такого чтения. Скажут, ишь, разжаловалась, а кому сейчас легко…

— Нынче популярно вашему брату идти на телевидение, на эстраду…

— Если много хорошо, то это уже нехорошо. Крайности вредны, когда спортсмены дружно и с барабанным боем рвут в те профессии, которым надо учиться годами. Хотя про наших девчонок ничего плохого сказать не могу.

Та же Женя существенно прибавила как ведущая по сравнению со своими первыми опытами на телевидении. Впрочем, диктором еще можно было попробовать. А вот петь точно не смогу. Наташка Пальчевская явно сделает это гораздо лучше. Но она всегда была с амбициями… Как и Женя… А я, получается, без них, что ли?

— Выходит, так.

— Характер, видно, уже не переделать… В спорте проще было. Все в одной шеренге. Пришел на тренировку, отпахал — получил по-честному, сколько заработал. Ни о чем, кроме гимнастики, думать не надо. Все решают за тебя. А потом, когда закончил, пусть даже с кучей медалей, будь здоров, отвали в сторону, позади идет точно такая же колонна. А ты уже никто и ничто.

Я раньше удивлялась, когда читала о бывших прославленных спортсменах, которые не смогли найти своего места в жизни. У людей есть слава, имя, какие-то иные дивиденды, а они не сумели решить простую задачу. Теперь же понимаю, что не все так просто. Не все находят силы и в другой жизни прошибать лбом стены или просто попадать в струю. Обидно, что в нашем виде спорта девчонки заканчивают еще тогда, когда в других тебя и за взрослого-то спортсмена не принимают. Знаю, что в 25 лет хоккеист еще считается подающим надежды, а у некоторых наших девчонок к этому времени уже по семь лет тренировочного стажа…

— Не потому ли твой муж хочет сделать сына профессиональным хоккеистом?

— Или футболистом… Он у меня сам занимался спортом и мечтает, чтобы его нереализованные амбиции реализовал сын. Да и благодаря рекламе спорта высших достижений сегодня редкий человек не задумается о том, что его чадо может сколотить капитал на стадионе или на теннисном корте.

Хотя я, если честно, несмотря на свое довольно звездное прошлое, принадлежу скорее к числу критиков. Ну, скажем, не получится из моего Ильи хорошего хоккеиста — выйдет посредственный, будет играть всю жизнь в чемпионате Беларуси, затем закончит. И что ему потом делать без профессии? Нет уж, пусть лучше пример мамы окажется для нас всех уроком. Пускай закончит институт, получит профессию, которая сможет его прокормить, — вот тогда я буду спокойна…

— За событиями, происходящими в мировой гимнастике, следишь?

— Отчасти, когда удается. Но я в курсе белорусских дел. Хотя бы потому, что нормально общаюсь даже с теми, кто друг с другом не разговаривает. Нечего делить… Так что можешь считать меня человеком с ярко выраженным собственным мнением, которое, впрочем, иногда надо держать при себе…

Я — патриот белорусской гимнастики. Не в том смысле, что надо избавляться от привозных гимнасток — не вижу в этом ничего плохого: если своих такого класса по каким-то причинам нет, то почему не дать шанс девчонкам из России и Украины? Просто во всех спорах и дрязгах, которые время от времени раздирают наш вид, следует думать не о личных амбициях, а о том, чтобы сборная по-прежнему оставалась на ведущих ролях в мире.

Радует, что растут очень хорошие молодые девчонки — Лера Курильская и Люба Черкашина. Они очень разные, обладают индивидуальностью. Их уже ни с кем не спутать, и это вселяет оптимизм. Мне очень хочется, чтобы белоруски-личницы, которые в последнее время сдали позиции, вновь стали серьезными претендентами не только на бронзовые, но и на золотые медали.

— Но сделать это будет несколько затруднительно… Ты слыхала о том, что Кабаева возвращается?

— Это ужас какой-то. Да она уже на афинской Олимпиаде была, мягко говоря… Ну не выступают так чемпионы, ты что, трансляций не видел? Справедливо было бы, если бы звание чемпионки получила Ирина Чащина. Или в крайнем случае Бессонова. Но не Алина, при всем к ней уважении. Хотя понятно, что определенную роль сыграли имя и реклама, которой всегда хватало вокруг Кабаевой. Из Алины целенаправленно делали кумира. Пресса, телевидение, спонсоры — на каждом углу только и слышишь: “Кабаева — лучшая!”

— Почему же мы не умеем создавать кумиров из своих?

— А что мы вообще умеем? На тех же билбордах я видела Павлину, Нестеренко и Мирного. И все. Наверное, не очень много для страны, которая считает спорт одной из наиболее развитых своих отраслей.

Но здесь еще и инертность срабатывает. Наша экономика, по-моему, откровенно нуждается в командных методах управления. Для меня абсолютно понятно, почему в Америке и Европе люди зарабатывают на рекламе миллионы. Продукцию двигают на рынок личности. Знаменитые во всем мире люди, которых постоянно показывают по телевизору, восторгаясь их достижениями.

А кто у нас известен за пределами страны лучше спортсменов? Для тех же отечественных моделей сделали преференцию, но они практически неузнаваемы. Неужели президенту надо давать команду предприятиям, чтобы в качестве своих рекламных лиц они выбирали не каких-нибудь лосей и зайцев, а симпатичных и стройных ребят и девчат, которых мы считаем лучшими дипломатами нашей страны? Мне кажется, это было бы взаимовыгодное сотрудничество.

— Дельная мысль… А вот на Алинку зря наехала, может, она в такую же ситуацию попала, как и ты…

— О чем ты говоришь? Да Кабаевой сулили едва ли не с десяток профессий: и модель, и актриса, и телеведущая, и певица, и директор собственной школы художественной гимнастики…

Она — известный человек, располагающий слишком большими возможностями для того, чтобы не позволить себе самое простое решение — вернуться туда, где у нее получалось лучше всего. Уходить надо вовремя. Для Алины и так все слишком хорошо закончилось, и не нужно вновь испытывать судьбу. Хотя…

Моя собеседница сделала паузу и о чем-то задумалась. Вспомнив, наверное, свою любимую пословицу, которую она в запале почему-то решила нарушить. Не суди, да и не судим будешь. Ей ведь тоже не хватает художественной гимнастики. Той самой, в которой безжалостно растягивают маленьких девчонок, чтобы одна из них когда-нибудь взошла на пьедестал.

Это тоже не самая сладкая жизнь, но Таня по-прежнему считает ее родной. Так что я не удивлюсь, если когда-нибудь увижу чемпионку девяностых в роли тренера в родном динамовском зале. Там не так уж много свободы, но как и раньше, все в порядке с дисциплиной и можно не бояться за завтрашний день и гарантированную зарплату.

Жизнь дала оборот и вновь вернула чемпионку мира туда, откуда она ушла шесть лет назад…