Авиценна из Беларуси. Савелий Мышалов: минчанином остался на всю жизнь

Он побывал на пяти чемпионатах мира, четырех чемпионатах Европы, двух летних Олимпиадах… А ведь были еще сборная СССР по конькобежному спорту (уже с двумя зимними Олимпиадами), московское “Динамо”, “Локомотив”… В медицинском штабе железнодорожников Савелий Евсеевич трудится даже теперь, на 85-м (!) году жизни. Однако при всех его регалиях мало кто знает, что родился Мышалов в Минске. Там он провел часть детства, но любовь к городу и воспоминания о белорусах протянул через всю жизнь. И через все наше интервью…

— Сколько вам было, когда семья переехала из Минска в Москву?
— Лет семь. В Москву перевели по работе отца. Знаете, я к Минску отношусь по-особому. С любовью и уважением. Белорусы — великолепный, потрясающий народ. Когда в сборной СССР стал работать с ребятами из минского “Динамо”, воскресли воспоминания из детства. Белорусы отличаются уважением к старшим, интеллигентностью, трудолюбием. Люди с позицией. От тех футболистов не услышал ни одного грубого слова. Самые хорошие отзывы остались о них. Как-то прилетели за границу. На погранконтроле впереди шли ребята из Минска. Пограничник, посмотрев в мой паспорт, спросил: а вы что, тоже оттуда? Ответил, что живу в Москве, но остался минчанином на всю жизнь.

— Где вы жили в Минске?
— На улице Ленина. В самом центре. Спустя годы не раз возвращался в Минск. Летал к ребятам, получившим травмы в сборной СССР. Например, к Сереже Боровскому. Ездил к нему в клинику узнать, насколько все серьезно. Потом встречался с Сережей, уже когда он тренировал сборную Беларуси. Она играла, по-моему, с норвежцами. И Боровский перед матчем позвонил: Савелий Евсеевич, требуется ваша помощь, надо футболистов обследовать. С удовольствием откликнулся. Несколько дней пробыл с командой. Правда, сыграли мы неудачно. Но с радостью пообщался со знакомыми ребятами. Еще как-то ездил отдыхать в Литву через Минск. Меня так любезно приняли… Администратор минского “Динамо” снял номер в гостинице. Еще раз побывал в этой среде интеллигентных, уважительных людей.
А! Сразу после войны мы с папой летали в Минск — посмотреть, что осталось от того дома, где мы жили. Увидели только уцелевший угол постройки. И, кстати, на нем осталась металлическая вывеска, на которой была написана наша фамилия. Сердце кровью обливалось, когда мы смотрели на разрушенный Минск.
Знаете, что еще меня связывает с Беларусью? В сборной СССР по конькобежному спорту был минчанин Эдуард Матусевич, чемпион Европы. Как-то он пригласил к себе в гости. Эдуард жил по пути из аэропорта в город. Я провел у него несколько дней, окунулся в белорусское гостеприимство. Его мама так кормила, что я даже испугался за свой росто-весовой показатель. Вспоминаются драники, которые я обожаю, творог с медом. Эдик провез меня на машине по городу. Я не узнал Минск. Он стал совсем другим. Взять ту же площадь Победы… Получил огромное удовольствие. Город- красавец.

— Война отложилась в памяти?
— Запомнилось лишь то, как я, будучи пацаном, сбрасывал “зажигалки” с крыш домов. Мы жили на Измайловском шоссе в деревянных домиках. Немцы бросали зажигательные бомбы, и осколки падали на крыши. Нас мобилизовали, позвали на помощь. Давали специальные перчатки. И мы убирали то, что осталось от тех бомб. Делалось это во избежание пожаров. А потом наша семья переехала в Подмосковье.

— По забавному совпадению первым вашим спортивным пациентом стал боксер Засухин из Минска…
— Правильно! Когда только начал работать в большом спорте, меня закрепили за боксерами. Дело было на молодежном фестивале. И там я действительно повстречался с Засухиным. Оказал ему помощь. У Алексея был выбит большой палец правой руки, а ему боксировать. Сделал блокаду, ввел лекарство, хотя тогда еще имел немного опыта работы спортивным доктором. Кажется, он потом выиграл те соревнования. Да, Засухин, был такой. А как же!

— Как и Малофеев, вы появились на свет 2 июня. Сколько раз праздновали день рождения совместно?
— Совершенно точно. Родились мы в один день, правда, в разные годы. Однажды довелось вместе отметить. Нам устроили такой праздничный ужин. А я сначала даже не знал, что у него тоже день рождения. Наверное, даже подарками обменялись. Вообще 2 июня многие футбольные люди родились: Пшеничников, Царев… И Эдик — один из элитных наших тренеров. Человек очень любил поэзию. Наизусть знал “Евгения Онегина” Пушкина, произведения других авторов. Очень эмоциональный. Девиз был — “в воротах противника зарыты ваши премиальные”. Успех той команды Лобановского напрямую связан с Малофеевым, который работал до него.
И вот тогда в сборной оказалось много ребят из Минска. Могу перечислить: это Алейников, Гоцманов, Кондратьев, Зыгмантович… Привлекались Вергеенко, Сокол… Номер один — Сережа Алейников, мой любимец. Одно время он тренировал московское “Торпедо-Металлург”. Был такой эпизод в его жизни. Так встречался я с ним тогда как со своим сыном. Выдающийся был, кстати, футболист. И любимец Лобановского. Интеллект в футболе. Киевские ребята ревностно относились к игрокам из других клубов. Но Алейникова любили. Помню, Сережа получил от ФИФА золотые часы за самый быстрый гол на чемпионатах Европы.

— В плане медицины он чем интересен?
— Сережа практически не травмировался. Футболисты, которые обладают такой техникой, противника к себе-то не допускают. Они заранее видят адрес, куда можно мяч отдать, и быстро от него избавляются. Таким был и Блохин.

— Вы рассказывали, что Гоцманов как-то потерял сознание прямо во время матча…
— Было такое. Участвовали в турнире в Индии. Игры назначали на день. Жара ужасная. Ребята теряли очень много влаги. В том числе Гоцманов. А он сухой был, ничего лишнего. Начались судороги. Вплоть до потери сознания. Как врач сразу даже не знал, чем ему помочь. Но потом применили изотонические растворы. Привели в порядок. Однако ситуация была непростая, тревожная. Гоцманов лежал в раздевалке, его скрутило всего, судороги по всему телу… А судороги опасны тем, что при них, не дай бог, может отключиться и сердечно-сосудистая система. Все обошлось. Хороший футболист и парень. Скорость сумасшедшая. Лобановский его тоже любил. Как и Эдик. Когда Гоцманов включал скорость, создавалось впечатление, что все остальные стояли.

— У Гоцманова были проблемы с почками?
— Мы об этом знали. Он был у нас на особом режиме. Подбирали Сереже диету без солевой пищи. В период моей работы у него обострений не возникало. Хотя при обследованиях доктора нас предупреждали об этих особенностях. Когда мы с Лобановским были в Америке, нам рассказывали, что Сергей поселился там.
А Зыгмантович каким хорошим футболистом был! Заметный такой защитник. Суперкартежник. В преферансе ему просто не было равных. Фантастически здорово играл. Побеждал всех, как цыплят. Когда приезжал в сборную Беларуси по приглашению Боровского, опять увиделся с Зыгмантовичем. После такого перерыва с ребятами встретились как родные. Они ведь тоже знали, что я минчанин. Если пересечетесь с кем-то из них, передавайте большой привет.

— Правда, что Боровского вы однажды вылечили пивом?
— Ха, был эпизод. Вообще он считался одним из самых режимных футболистов. Не пил, не курил. Всего себя посвящал футболу. Но на каком-то турнире он потерял много жидкости. Не мог уснуть. Сказал ему: Сереж, не бойся, выпей пива. А пиво — релаксирующий напиток. В итоге заснул нормально.

— Кондратьев?
— Лечили ему воспаление ахиллова сухожилия в Италии на сборах. Положил гипсовую повязку. И через некоторое время он снова стал в строй.
Еще помню Игоря Гуриновича. Но ему не везло — бесконечные травмы. Гуринович, Головня, Янушкевич были в составе юниорской сборной СССР, которая выиграла чемпионат мира в 1979-м. Я на том турнире тоже работал.

— С белорусами в сборной СССР Минск вспоминали?
— А как же! Много говорили о Минске, о Беларуси. Вы затронули больную тему. Потому что я до сих пор остаюсь минчанином. Когда-то я возглавлял футбольную медицину в СССР. Очень часто разъезжал по городам, чтобы осуществить контроль за сборниками. В том числе посещал и Минск.

— Что там за история была с Эриком Яхимовичем, Боровским и медикаментами?
— Ха, потрясающий номер. Нужно было передать тренеру сборной фармакологию, которая не продавалась в Минске. Пообещал Сереже прислать с оказией. Встретился с Яхимовичем, с которым работали в московском “Динамо”, попросил захватить с собой. А он был любитель этого дела. Видимо, поддал и забыл про эту коробку. В общем, не довез.

— Такой игрок, как Горлукович, — мечта любого врача?
— Ну-у, Горлукович… Не упомянул его в числе белорусов только потому, что он выпал из памяти. Фигура была яркая. На редкость волевой футболист. Припоминаю такой случай. Лобановский впервые пригласил его в сборную. А он приехал с травмой, была повреждена передняя поверхность бедра. Пришел ко мне и говорит: такая проблема. Сделайте что-нибудь, но так, чтобы Лобановский не увидел, потому что больше он меня не позовет. Начал его лечить. Говорю: это чревато последствиями, мышца может вообще порваться. Он отвечает: беру ответственность на себя, ничего не бойтесь. И он, недолеченный, тренировался, как ни в чем не бывало, и участвовал в контрольных играх. Пример самоотверженности. Потом пришел ко мне: видите, клин клином вышибают, ничего у меня больше не болит. И Лобановский продолжил его вызывать.

— Сергей Гуренко из той же породы игроков?
— Очень мотивированный футболист. Семин уважительно к нему относился. Помню, играли с “Баварией” в Москве. В начале первого тайма Гуренко получил травму, и его заменили. И это была одна из причин нашего крупного поражения. Как только Гуренко покинул поле, все пошло кувырком. Один из ведущих футболистов “Локомотива” в свое время. Еще Лаврик у нас играл. Целенаправленный футболист. К болячкам относился философски. Говорил: ладно, Савелий Евсеевич, не волнуйтесь, все пройдет. На эти травмы они даже не обращали внимания. Видите, сколько мы с вами наскребли белорусов, сколько Беларусь поставляла игроков в сборные, в клубы. Очень жаль, что сейчас это все развалилось.

— Врачам за успехи на топ-турнирах медали раньше не давали?
— Давали. У меня есть серебряная медаль чемпионата Европы и две бронзовые с Олимпиады. Вообще в то время нам не то чтобы не везло — судьи душили. “Любили” сборную СССР. Старались как можно быстрее от нее избавиться. В Мексике в 1970-м и 1986-м, в 1982-м в Испании…

— С кем из футболистов рабочие отношения переросли в настоящую дружбу?
— Долго продолжалась дружба с киевлянами. Работал пару лет в “Динамо”, виделись в сборной. Буряк, Блохин, Рудаков, Матвиенко, Веремеев, Колотов, Мунтян… Вся плеяда — мои друзья. Звонили, поздравляли с праздниками. Помню, однажды травмировался Блохин. А он играл тогда уже в Австрии. Так Олег специально приехал ко мне в Москву лечиться, зная, как я все делаю. Воспалился сустав большого пальца, нужно было ввести лекарство.

— Многое из того, что вы делали лет тридцать назад, вызывает сейчас улыбку?
— По многим позициям технологии продвинулись вперед. Другие и методы воздействия, и медикаментозное обеспечение. Как только начал работать, у нас ведь, кроме зеленки и перекиси, ничего не было. Я носил дерматиновый чемоданчик, с которыми медсестры ходили по домам. С таким я и поехал на чемпионат мира 1970 года. Помню, перед тем турниром повреждения получили Яшин, Пузач, Хмельницкий, Шестернев… Но как-то удавалось обходиться теми средствами, что имелись. Сейчас же и проблем не возникло бы. А первые мои годы были сопряжены с трудностями. Однако никого без внимания не оставлял. Для меня как для врача не было различий между великим футболистом и простым новичком. Ко всем относился одинаково. Мог оказать помощь и днем, и ночью.

— За границу вас когда-нибудь звали?
— В команды — нет. Но зарубежным футболистам я помогал. Владею немецким языком. Когда находились территориально близко, немецкие звезды обращались ко мне. К примеру, Либуда. Или Зеелер. Тому стало плохо на банкете, возникла аллергическая реакция. А своего врача у нем- цев там не было. Я ему дал препарат, и его состояние улучшилось. Как-то помог Круиффу. Тоже так получилось, что не оказалось рядом врача, и он обратился ко мне. Я подтвердил, что ему требуется операция. У Йохана был поврежден мениск. Еще помогал сеньору Факкетти. Он приезжал на встречу с ветеранами, пришел специально ко мне в кабинет, чтобы я осмотрел колено и поставил диагноз.

— Хоккеисты переманить вас не пытались?
— Нет. Но на Олимпиадах мы жили в одном корпусе. Я был в товарищеских отношениях со Старшиновым, братьями Майоровыми… Кстати, я ведь курировал наше фигурное катание на двух Играх. При мне взошла звезда Белоусовой и Протопопова. Я уже не говорю о зарубежных звездах конькобежного спорта, которые тоже обращались ко мне за помощью.

— В чем секрет вашего долголетия?
— Я очень люблю медицину и очень люблю спорт, в особенности футбол. Я и сам-то поигрывал. Однажды даже принимал участие в двусторонней игре сборной СССР. Не хватало крайнего защитника, чтобы заполнить составы. И Качалин сказал: давай, Савелий, раздевайся. Это была пародия, конечно. Но все же играл. К тому же я человек режимный. Особо не позволяю себе вольностей. Это, наверное, и повлияло.

— Но вы ведь раньше курили?
— Курил. Был такой грех. Пожалуй, я единственный дымил в сборной из тренерско-административного штаба: Лобановский, Симонян этим не увлекались… Я старался курить так, чтобы никто не видел. Даже сидя на лавочке, прятал сигарету в рукав. А потом подумал: что такое происходит? Ни у кого нет этой вредной привычки — а я курю. И бросил. И больше сигареты в руки не брал.

— Вы из тех людей, которые не могут без работы?
— Не могу, да. Не так давно произошла такая ситуация: бывшее руководство “Локомотива” во главе с Ольгой Смородской контракт со мной не продлило. Смирился. Когда-то ведь надо заканчивать. Пару месяцев страдал. Для меня, всю жизнь проработавшего в большом спорте, это были неприятные ощущения. Но пришло новое руководство, президентом стал Илья Леонидович Геркус — и меня вернули. За что я очень признателен. У нас есть свой медицинский центр, кстати, хорошо оснащенный, и вот в нем я работаю. Нагрузка небольшая. Но все-таки я при деле.

— Когда последний раз были в Минске?
— Играли с Семиным против БАТЭ в Кубке УЕФА в конце девяностых. И крупно победили. Конечно, есть желание вернуться. Правда, дело в том, что я ограничен в поездках. Болит спина. Долго находиться в вертикальном положении не могу. Сажусь в машину и минут за пять приезжаю в медцентр “Локомотива”. Это не отражается на моем физическом состоянии. Но на дальние расстояния я в принципе не выездной. А так с удовольствием отправился бы — повидаться с минскими друзьями.