Евгений Есаулов. Пример для меня — Андриевский

Со сборной бывал на юношеских и молодежных форумах, ездил на три взрослых “мира”, в том числе на самый удачный для нас в 2006-м, да и в целом оставил после себя добрую славу. При этом становиться тренером не собирался, но жизнь — причудливая штука. И вот уже второй год экс-форвард пестует в Раубичах поколение 1999 года, которому в апреле играть среди восемнадцатилеток на чемпионате мира в элите.

— Карьеру вы закончили в 2013-м — в 36. Вызревшее решение?
— Это всегда очень сложный шаг для хоккеиста. В принципе здоровье еще позволяло играть. Хотя все знают, что спорт — не здоровье. Здоровье — это физическая культура. И гробить его за те деньги, которые тогда платили в экстралиге, не видел смысла. Тем более возрастных стали отодвигать введением лимита. Здесь совпало несколько обстоятельств, поэтому в целом да, вызревшее. Но после того как закончил, наступил очень трудный период. Представлял завершение карьеры немного иным. Поэтому первые полгода полностью абстрагировался от хоккея.

— И каким же представляли финал?
— Более радужным и обеспеченным в финансовом плане. Увы, получилось не совсем так. И это большая проблема — социальная реабилитация профессионального спортсмена.

— Два последних сезона в качестве игрока вы провели на Украине, где в то время конкретно кидали на деньги.
— И меня в том числе. Первый год был в Киеве — в “Компаньоне”. Там выплачивали все, что обещали. А потом Дмитрий Якушин, с которым выступали вместе в “Гомеле”, возглавил возрожденное харьковское “Динамо” и позвал туда. Озвучивались серьезные амбиции, но уже через три месяца деньги закончились. Нам сказали: “Езжайте домой — перечислим на карточку”. До сих пор перечисляют. В цифры вдаваться не стану, но на хороший отпуск точно хватило бы.

— Травмы повлияли на решение закончить?
— Колени уже подводили. И с одной, и с другой стороны надевал жесткие наколенники. Как пацаны в раздевалке шутили — запасные ноги. Но хоккей и травмы — это синонимы.

— Чем занимались полгода, в течение которых абстрагировались от игры?
— Искал себя в бизнесе. Приобрел хороший жизненный опыт. Познакомился с интересными людьми, завел новых друзей.

— Тянуло на лед?
— Все время. Даже сейчас, когда снова в хоккее, тянет. Смотришь на лед — и чувствуешь какой-то особенный запах… Даже не знаю, как описать. Запах азарта, борьбы…

— С любителями катаетесь?
— Поначалу не катался. А потом стали привлекать за Минскую и Гомельскую области. Сейчас с Дмитрием Владимировичем Катаевым заявлены за “Строитель” в Ночной лиге. Не во всех играх участвуем, но иногда находим время. Руки помнят — только ноги не бегут. (Смеется.)

— Кто подтолкнул податься в тренеры?
— Как-то позвонил пресс-атташе “Гомеля” Стас Ключинский, который готовил программку к одному из матчей. Вспоминал старую гвардию, чего-то с клубом добившуюся. Хотел уточнить некоторые детали. Ну и между делом обмолвился, что в местной школе не хватает тренеров — есть возможность поработать. Без конкретного предложения — просто между строк. Я неделю переваривал информацию, а потом созвонились еще раз. Все обсудили, взвесили.

— С чего начали работу? Имелся в загашнике конспект?
— Помню дебютную тренировку. Меня вроде посвятили во все тонкости, рассказали, “куда бежать, кого держать”. Пришел в тренерскую, составил план занятия. Естественно, из расчета, что, раз это команда, то на льду будет 20-25 человек. Но пошел знакомиться с ребятами — а их только 12. Давай все быстро переделывать. Понятно, когда так мало людей — другая интенсивность. Благо успел. Но это еще не все. Выходим на лед и выясняется… что мы катаемся на полплощадки. На другой половине — другой возраст. Тогда уже пришлось импровизировать по ходу. Вот такой первый опыт. Но потом втянулся. Заняли с пацанами 1996-97 годов рождения, которые были на подходе к “фарму”, четвертое место в чемпионате. До бронзы не хватило двух или трех очков. Хотя, когда принимал команду, отставание составляло где-то пятнадцать.

— Кто из коллег главный учитель?
— Старался от каждого брать понемногу. Даже от тех, кто не слишком силен. Но один из самых ярких примеров — Андриевский. Поработал под его началом всего полтора года — затем Александра Леонидовича забрали в “Динамо”. Но было очень поучительно. Жесткий, однако справедливый наставник. Команда при нем была единым целым.

— В “Гомеле” было комфортнее всего?
— Да — большую часть карьеры там провел. И как раз застал подъем гомельского хоккея в начале “нулевых”, когда только создали команду. Что самое больное — уже в тренерскую бытность на моих глазах шел обратный процесс. Сейчас это не тот клуб, который был. Но рассуждать о причинах с моей стороны некорректно.

— При Хэнлоне вы ездили в Ригу на чемпионат мира — самый удачный для белорусов. Что почерпнули у канадского специалиста?
— Наверное, то, как он общался с хоккеистами. Никогда не ставил себя выше. Не всякий раз увидишь, как тренер национальной сборной запрыгивает в грузовик и начинает помогать грузить баулы со словами: “Кидай! Я ловлю”. После наших реалий очень впечатлило.

— А вообще своей карьерой довольны?
— Чего переживать? Разве из-за того, что когда-то не угадывал с клубами. А в целом доволен. Очень благодарен семье, которая часто помогала принимать правильные решения.

— Жена ведь у вас — доцент БГУФКа.
— Преподает на кафедре менеджмента спорта и туризма, также читает лекции в Высшей школе тренеров. Хватало других предложений, но всегда выбирала университет. Говорит, это ее.

— Есть в карьере самый памятный гол?
— Я ведь никогда не был голеадором. Таким, как, допустим, Олег Антоненко — “снайпер на крыше”. Да, забрасывал, отдавал, но вспомнить что-то особенное… Хотя в гомельском ледовом до сих пор висит фотография, на которой исполняю золотой буллит финальной серии 2003-го против “Керамина”.

— Как-то вы рассказывали, что, выступая за харьковское “Динамо”, наблюдали за начинающим тренером Якушиным: стоит за спинами хоккеистов, эмоций море, выплеснуть их некуда, руки трясутся — нагрузка неимоверная.
— Сейчас сам сталкиваюсь с подобным и прекрасно понимаю это состояние. На льду можно через пот, ушибы, силовые приемы выплеснуть негатив. А на скамейке куда их денешь? Остаются внутри. Потом ночь, а то и две не можешь уснуть. Перевариваешь эпизоды, думаешь, кого надо было выпустить, какое решение принять… Тяжело. Сейчас говорю ребятам, которые еще не закончили: “Играйте, пока играется”. Во время карьеры живешь по расписанию — от и до. А на тренера сваливается столько нюансов!..

— Как разгружаетесь?
— Семья спасает.

— Хобби?
— С удовольствием ездил бы на рыбалку, но катастрофически не хватает времени, даже в отпуске. Вот на зимней ни разу не был, хотя звали. Говорили: “Если раз съездишь и попадешь на хороший клев, то откажешься от летней”. Не знаю… Сидеть в холод на льду… На работе его хватает. Но вообще это дело по душе. И понырять люблю — есть снаряжение для подводной охоты. Найти бы свободную минуту.

— Вы советуете играть, пока играется. А сами никогда не подумывали вернуться? Вот Алексей Страхов закончил, купил трактор, а через пару лет возобновил карьеру.
— Нет. После того как сказал “все, хватит”, обратной дороги не видел. Хотя истории схожие: и у него, и у меня не пошел бизнес.

— Следите за тренерскими успехами тех, с кем играли? Климин, с которым в свое время вы даже жили вместе, недавно покинул “Могилев”…
— С Мишей до сих пор общаемся. Правда, не нашел времени позвонить и поздравить с Новым годом. Но обязательно исправлюсь. А насчет “Могилева” — непонятно, он ушел или его “ушли”. Хотелось бы выяснить. Кстати, во многом благодаря советам Климина решил пойти тренерской тропой. Он уже работал с детьми и постоянно рассказывал, как это прекрасно, когда ребята слушают, начинают прогрессировать, и ты видишь плоды труда. Когда Миша возглавил “Могилев”, очень удивился. Не потому, что он недостоин, — просто сам факт доверия молодому. У нас ведь с этим проблемы.

— Кстати, вы как-то сказали, что детским тренером не будете…
— Пока держу обещание: 1999 год — уже не дети. Хотя еще и не мужики. Их носит между двух берегов и прибивает то к детскому, то к взрослому — откуда ветер подует. Чем быстрее причалят к мужскому, тем лучше. Всегда твердим об этом ребятам. Но многим в силу физиологии еще надо подождать. Вообще юношеский возраст — довольно интересный. Хватает хоккеистов, в которых видны потенциал, мысль, но они пока не могут достать это из себя ввиду того, что физически слабее партнеров. При этом уже через два месяца могут ударить гормоны, и парень резко вымахает. Никого нельзя сбрасывать со счетов.

— Как вам поступило предложение возглавить юношескую сборную?
— Владислав Васильевич Клочков и Юрий Саныч Файков в 2015-м приезжали в Гомель на церемонию закрытия сезона в школе. Встретились, переговорили — они предложили такой вариант. Сказали готовиться, чтобы со всех сторон был подкован. Ближе к маю состоялся исполком, где нас с Дмитрием Владимировичем Катаевым и утвердили. Плюс тренер вратарей Игорь Олегович Шлыков. А также доктор, массажист — штаб получился довольно интересный, отлично сработались. Впереди главная задача — апрельский чемпионат мира в элите.

— Какой у юношеских сборных распорядок дня в Раубичах?
— Подъем, завтрак, отъезд на учебу, возвращение, обед, тренировка. Бывает, проводим две тренировки — поднимаем ребят пораньше и перед занятиями сорок пять минут работаем над техникой. В этом году многие окончили школу и поступили в университет. В школу возит автобус. Она находится в Острошицком Городке — в пяти минутах езды. В университет надо добираться самим. Для развития хоккеистов здесь созданы все условия, правда, очень тяготит однообразие. Никаких развлечений. Я имею в виду кино, цирк… По возможности вывозим ребят на матчи “Динамо” в КХЛ, чтобы хоть как-то развеяться. Даже тренерам сложно, хотя имеем возможность отлучиться в Минск. У игроков же в лучшем случае два-три выходных в месяц, когда можно съездить домой. Живем все в местной гостинице, там же питаемся.

— Те, кто поступил, учатся на заочном?
— И на дневном тоже. Просто отправляется запрос через министерство и для них составляется индивидуальный график. В основном парни в БГУФКе. Но есть пара человек, которые пошли в другие вузы. Вроде как все сдают, хотя одновременно учиться и играть в хоккей — трудно.

— Следите за успеваемостью?
— Дневники не проверяем, но постоянно держим связь с классным руководителем и кураторами в университете. Если начинают плохо себя вести или прогуливать — применяем меры. Какие? Разные: физические нагрузки, наказание игровым временем… Но вообще учителя говорили, что за шесть лет, что в Раубичах существует центр подготовки сборных, такой организованной и дисциплинированной команды еще не было. Приятно.

— Все наши сборные сейчас играют по единой системе. Есть ли при этом различия в ее проекции, скажем, на восемнадцати- и двадцатилеток?
— Конечно. В семнадцать-восемнадцать лет сложно определить, кто ты — “чекер” или игрок спецбригады. В основном это несформированные личности — нужен гибкий подход. Но в целом система, которую предложил Льюис, работает, если ее понимать изнутри и четко ей следовать. Самое интересное, ее можно адаптировать под любого соперника.

— Сами играли в такой хоккей?
— Вот как раз в “Гомеле” при Андриевском было нечто похожее — с некоторыми нюансами. Мне нравилось. Вообще, всегда с удовольствием играл на маленьких площадках.

— А где доводилось?
— В Канаде. Наши младшие юноши недавно вернулись из Калгари. Мы в их возрасте тоже участвовали в похожем турнире за океаном, только не столь высокого уровня. Потом еще со сборной клубов туда летали.

— А в сезоне-1994/95 вы ездили на юношеский чемпионат Европы…
— …в Берлин. Тогда еще проводился не “мир” U-18, а именно “Европа”. Это было первое серьезное соревнование для нашего возраста — 1977 года рождения. Впечатлений уйму. Элитный дивизион, накал страстей, прекрасные мастера… У родителей до сих пор висит кепка с эмблемой того турнира. Помню, взял буклет, подготовленный к чемпионату. Там состав сборной Беларуси, и справа от фамилии игрока указан клуб: “Юность”, “Юность”, “Юность”… А у финнов, шведов да и всех остальных — крутые европейские и заокеанские команды. Тем не менее стали седьмыми. По-моему, единственный год, который на первых порах суверенитета смог удержаться в элите.

— Вы каким юношей были?
— Трудно давался этот возраст. Сверстники ушли вперед в физическом развитии, а я затормозил. Как объяснял отец, надо было перетерпеть. Много работал и в итоге перетерпел.

— Давайте перекинем мостик из прошлого в будущее. Что нас ждет на юношеском чемпионате мира-2017 в Словакии?
— Не люблю прогнозы. Но ребятам прививаем основные принципы: огромное желание, сумасшедшую самоотдачу, неукоснительное выполнение установки. Только так придет результат.

— Наш квинтет уже окрестили “группой смерти”: Швеция, США, Россия, Чехия.
— Посмотрим. Есть такой девиз: чем хуже, тем лучше. Попали бы в группу, которая вроде легче — и поехали бы, расслабив “булки”. А так понимаем, что проходных матчей нет.

— Кто станет лидером сборной?
— Хватает кандидатов. В первую очередь ребята, которые уехали за океан — Еременко, Максим Сушко, Балтрук. Кроме того, сейчас восемь человек подняли в экстралигу — в “молодежку”. Но и здесь остались неплохие парни, которых надо мотивировать, убедить, что рассчитываем на всех. А то, вижу, немного скисли из-за того, что других забрали, а их — нет.

— Бывали в Словакии?
— И не раз. Хорошая страна. Надеюсь, в апреле будет гостеприимна!