Кубок мира. Даша возьме?

Здесь, на высоте 1800 метров над уровнем моря, с трудом вспоминают, когда последний раз погода подводила во время биатлонного этапа. Пушки, конечно, имеются. Но больше потому, что так положено, чем потому, что в них есть острая необходимость.
А солнце?! В Антхольце все еще х-холодно, зато небо веселое и голубое, а солнце яркое. И это бодрит. Такие небо и солнце можно наблюдать в американских фильмах, когда главный герой катит вниз по склону, сбрасывая с “хвоста” погоню. Это вам не нахохлившийся по ту сторону Альп Хохфильцен, в коварном тумане которого в феврале пройдет чемпионат мира. Там американский герой боевика влетел бы в первый же пень. Но в жизнерадостном Антхольце у беглеца есть все шансы на успех.
Если бы Международный союз биатлонистов решился проводить все этапы в одном месте, то им почти наверняка стал бы Антхольц. Компактная арена, отличная инфраструктура, великолепный вид, ну и первосортный снег — всегда и в любом количестве. Впрочем, нам, которым с детства учителя вкладывали в голову Тургенева и Пришвина, бесполезно описывать снег. А если попытаться, то это обязательно будет пушистый, мягко хрустящий под ногами снег, и звук скользящих по нему лыж будет подобен звуку поскрипывающих ставен. Зачем-то мы отчетливо представляем себе этот скрип, пусть даже последние ставни остались в глухих деревнях и XIX веке.
И выглядит это, как у Пришвина, степенно и неспешно, хотя биатлонисты даже на тренировке проносятся перед тобой со скоростью если не звука, то близкой к ней. На картинке из телевизора все происходит гораздо медленнее. Особенно в подъем. Мартен Фуркад, быстрейший из стреляющих лыжников, по-черепашьи появляется из-за холма. Камера выхватывает шапочку. Брови. Нос. Вот наконец появляется голова целиком. А ведь за ней еще должно подтянуться все туловище… Истинную стремительность происходящего улавливает только жизнь. За этим ощущением реальности, пожалуй, и едут двадцать тысяч болельщиков в такой мороз на “Зюдтироль-Арену”.
Да что там Фуркад! Глядя на трассу с тренерской биржи, обреченно понимаешь, что даже Чепелин недостижим — никогда и никаким образом. Пусть я прямо сейчас стану на лыжи и начну каждый день тренироваться в двухразовом режиме без отпуска и выходных. “Диванный я”, конечно, имеет контраргументы, но пока тоже находится под флером Антхольца и не очень бунтует. И почему — “даже Чепелин”?! В Рупольдинге он и в спринте, и в преследовании (ну, почти) попал в топ-20 по “чистому” бегу, хотя до этого в сезоне (за исключением аномального этапа в Нове-Место) лишь раз пробился в тридцатку лучших. К чемпионату мира и ребята, и девчата, похоже, подбираются к пику. Осталось поправить стрельбу…
По крайней мере в команде сейчас, перед стартом этапа, нет никакого напряжения или закрытости “на фарт”. Белорусским журналистам все улыбаются и общаются с нами вполне раскрепощенно. Даже Дарья Домрачева на расстоянии вытянутой руки и с любопытством поглядывает в нашу сторону, меняя очередную пару лыж на тренировке. Мы Дашу пока не беспокоим, все понимаем. Однако сегодня после “индивидуалки” уж точно не стерпим — подойдем и все спросим.
В общем, в зоне доступа любой — от сервисмена до спортсмена. Причем сервисменов не следует недооценивать. Чего только стоит их немецкий предводитель Даниэль Мюллер, работающий в вакс-кабине над лыжами белорусов под тяжелейший английский рок. Динамики, разумеется, на полную мощность. Сам немец — в противогазе. Инфернальное зрелище! И это он еще работал в свитере с длинными рукавами. Что под рукавами — лучше и не знать. Хотя почему бы и нет. Рассказывает сам фанат хард-рока. “Эта рука — для семьи”, — закатывает он рукав на левой руке. “Эта — для хобби”, — трясет правой. “Есть и другие татуировки, но их я вам точно не покажу”, — хитро улыбается Мюллер. Почти как Леонид Броневой в фильме “Семнадцать мгновений весны”.
Без проблем, Даниэль. Главное, чтобы лыжи белорусов гладко катили по итальянскому снегу. Или австрийскому. Мы здесь еще не определились.