Егор Иванов. Любил покушать

Канадец определенно видит в этом парне потенциал, заставляя нас присмотреться поближе…

— Партнеры не шутят, что ты уже старожил сборной?
— Ха, на сей раз поспокойнее встретили — без подколок. Тем более, много знакомых ребят из “молодежки”. Стал увереннее себя чувствовать.

— А в клубе как напутствовали?
— По-доброму. Желали удачи. Составляли список, что надо привезти: ленты, шнурки, клюшки… Короче, все то, чего нет в Могилеве.

— Уезжая с декабрьского сбора, как оценивал свои шансы вернуться в феврале?
— Хотелось, конечно, приехать снова. Мне тогда повезло, потому что заболел Коля Стасенко. Сыграл в Швейцарии в обоих матчах. Тренеры сказали, что продолжат следить.

— Тебя ведь вызывали в сборную еще в феврале 2016-го…
— Да, но за два дня до начала кэмпа в матче с “Лидой” надорвал мышцу. Полторы недели вообще не ходил. Было обидно. Мне говорили: “Езжай хоть так!” Но как так, если я не хожу? Надеялся, что шанс еще предоставят.

— Как так вышло, что Льюис пригласил тебя в национальную сборную, а за месяц до этого Белявский не взял в “молодежку” на чемпионат мира?
— Ха, хороший вопрос! Разные тренеры — разные взгляды. Да, неприятно: отцепили в последний момент, когда уже находился в Хельсинки. Но на кого обижаться? День погрустил и забыл.

— Как тебе Белявский?
— Уверенный тренер, проводит хорошие занятия.

— Кого из своих наставников мог бы выделить?
— Наверное, первого — Павла Федоровича Шитика, с которым работал больше всего. До сих пор в Могилеве регулярно пересекаемся, общаемся. Спрашивает, как дела, иногда помогает с экипировкой… Уже в юношеском возрасте два года играл в “Раубичах” у Синицына — тоже очень сильно повлиял. Привил любовь к профессионализму. Всегда повторял: “Вы должны искать не себя в хоккее, а хоккей — в себе”. Зимой бегали у него кроссы при “минус двадцати”. В прошлом сезоне понравилось также работать в Бобруйске с Перепехиным. На каждом занятии чувствовалось, что мы прибавляем.

— Расскажи, как пришел в хоккей.
— В шесть лет папа привел в Ледовый посмотреть на детей. Загорелся, понравилось. Года четыре назад Павел Федорович признался, что взял меня только из-за габаритов — я был высокий и плотный (видимо, любил покушать). При этом неповоротливый. Тем не менее много работал, лишний вес ушел, стал быстрее… Тренировки начинались в 6.30. Я просыпался раньше всех, в 5.15, и будил родителей. Не дай бог пропустить хоть одну — сразу слезы.

— Когда понял, что выбор профессии предопределен?
— Пожалуй, когда попал в “Раубичи” — базовую команду юношеской сборной. Получается, был среди лучших в своем возрасте, поехал тогда на чемпионат мира. Хотя и до этого успехи имелись. В четырнадцать лет выиграли Могилевской областью республиканскую спартакиаду по 1996 году рождения. После этого меня и Ваню Коташенко, который сейчас в “Юности”, пригласили в Питер. Выступали там один сезон в чемпионате Северо-Западного федерального округа. Причем не только за сверстников, но и за 1995 год. Много игр — иногда по три в неделю. В таком возрасте это здорово.

— Мог зацепиться в России?
— Звали и на следующий сезон. Когда уезжал, надо было сдать форму. Сказали: “Тебе оставим, если обещаешь вернуться”. Ну, я пообещал, оставил, но… Так уж вышло, что не вернулся. Уговорили перебраться в Раубичи, поскольку в Питере не получалось бы за мной следить. А здесь перспектива участия в международных турнирах, чемпионат мира… Плюс “Раубичи-96" и юношескую сборную возглавлял Михаил Васильев — победитель Олимпийских игр.

— На чемпионат мира вы тогда ездили в Ниццу, где играли в хоккей среди пальм.
— Да, это прикольно. Арена находилась в торговом центре — на четвертом этаже. Наверное, предназначалась для массовых катаний. Огромные окна завешивали шторами, чтобы солнце не светило. А прямо напротив гостиницы — пляж и море.

— Поэтому и не вышли в элиту?
— Ха, возможно. Хотя на самом деле тогда перед началом заключительного сбора почему-то убрали Синицына, который сменил Васильева, — думаю, это повлияло.

— Самое памятное место, в котором доводилось бывать?
— Хм… А! Как-то ездили с “Раубичами” на турнир в Туркменистан — в Ашгабат. Необычно. Все кругом мраморное, везде фонтаны.

— А в Штатах понравилось?
— Да, очень. И в хоккейном плане, и в бытовом. Люди улыбаются, здороваются — как будто ни у кого нет проблем. После тренировок ребята не разбегались — собирались у кого-нибудь дома, играли в приставку, смотрели хоккей. Перед каждым матчем вместе ходили в кино. Постоянный тимбилдинг. Да и так хватало мероприятий. Когда выступал в NAHL, в команде висел список на неделю: одни должны были кататься с детьми, другие — фотографироваться с животными, третьи — играть в “Бинго” в доме престарелых. Я по случаю какого-то праздника ходил с колокольчиками и собирал деньги.

— Как ты оказался в Америке?
— После юношеского чемпионата мира не было определенности насчет следующего сезона. Партнер по сборной Рома Серафимович предложил поехать в просмотровый лагерь, который организовывали североамериканские тренеры. Любой желающий мог подать заявку. Утром обычная тренировка, вечером — игровая. После кэмпа пару-тройку человек позвали за океан.

— Ты там сменил три клуба и три лиги.
— Формально — два. Начинал в NAHL — в “Джейнсвилле”. Но мешали проблемы с английским. Думал, знаю язык — все-таки учил в школе. Оказалось, говорю только “привет”, “спасибо” и “пока”. Пару месяцев обживался, а конкуренция там огромная. В команде было около десяти защитников — в заявку на матч попадали только шестеро. И всего четыре легионера. Поэтому для получения практики на выходных ездил в клуб из юношеской лиги Миннесоты. А после Нового года перебрался в “Айдахо”, с которым выиграли Лигу Западных штатов. Уровень в WSHL в целом ниже, чем в NAHL, но команда у нас подобралась сильная.

— Английский подтянул?
— Я жил в семье, где хозяйка очень любила говорить. Садился с ней ужинать и вставал из-за стола только через полтора часа. Все новости узнавал. Но это здорово помогло.

— Почему не остался в Америке?
— Буквально через неделю после возвращения набрал Перепехину, чтобы потренироваться в Бобруйске с “молодежкой”. Заодно попробовать себя на майском турнире в Сочи. После турнира Павел Викторович предложил провести с командой весь сезон, если хочу поехать на чемпионат мира. В Штатах он не мог следить за мной. В принципе, несмотря на то что в окончательный состав уже при Белявском я не попал, все равно не жалею о переходе. Хорошие тренировки, много играл. Но было бы здорово в будущем еще попробовать себя за океаном. Или где-нибудь в Западной Европе.

— Прошлый сезон ты заканчивал в “Гомеле”, даже дебютировал за основу в плей-офф. А осенью оказался в “Могилеве”…
— Летом проходил сбор с “Динамо” из Молодечно. Приехали на первый поединок Кубка Салея в Брест. Уже после раскатки позвонил начальник команды и сказал: “Ты в курсе, что принадлежишь ”Могилеву" и не можешь за нас играть?" Вот такой сюрприз. Хотя я за клуб ни одного официального матча не провел — только в школе за свой возраст. Тем не менее пришлось ехать домой. Поначалу расстроился, но зато сейчас провожу очень много времени на площадке. Большинство, меньшинство… К тому же знаю всех тренеров в СДЮШОРе, хожу дополнительно кататься с юношами. Ищу плюсы.

— Проблем в клубе много?
— В сравнении с командами верхней шестерки — небо и земля. Не всегда хватает экипировки, клюшек…

— Питание есть?
— Нет. Только суточные выделяют. На выезде сами должны найти, где покушать перед и после матчей. Дома еще полегче. Например, я могу с родителями питаться. Но как быть 30-летним хоккеистам с двумя детьми, которым дают только общежитие, — не представляю.

— Зарплаты минимальные?
— Ха, мини-минимальные.

— Говорят, другие клубы имеют на тебя виды…
— Варианты действительно есть. После возвращения из сборной буду думать. Там еще останется несколько дней до закрытия трансферного окна.