ТОЧКА ЗРЕНИЯ. Суркислэнд

Как-то вдруг в абсолютной ясности раскрылся абсурд регламентных положений ФИФА в вопросах смены гражданства представителями той части человечества, которая профессионально играет в футбол. Согласитесь, жизнь может породить тысячу и одну причину (нравственную, политическую, экономическую, религиозную, сугубо личную и т.д.) для того, чтобы человек посчитал нужным продолжить жизнь, коей он полный хозяин, не в той стране, где родился и впервые получил документ, именуемый паспортом. Процедура смены гражданства предусмотрена и прописана в законодательстве любого государства, причисляющего себя к современной цивилизации. При этом в новом месте проживания никому не придет в голову запретить скрипачу — музицировать, стоматологу — лечить зубы, а дворнику — подметать дорожки. Были бы только умения и материальные возможности для избранного способа судьбоустройства.

В футболе — иначе. Человек, хоть однажды выступивший на официальном уровне под флагом одной страны, по законам ФИФА, в 9999 случаях из 10000 уже никогда не сможет выступить за другую, а после смены подданства имеет возможность продолжать профессиональную карьеру лишь на клубном уровне. Нелепость означенного запрета просматривается не столько даже с высоты признанных абсолютным большинством человечества основополагающих прав личности, сколько с позиций элементарной житейской логики.

Рассмотрим ситуацию применительно к истории Милевского Артема Владимировича, родившегося в Минске 12 января 1985 года, сыгравшего в сентябре 2000 года за юношескую сборную Беларуси в квалификации чемпионата Европы и возжелавшего затем не просто стать гражданином другой страны — Украины, но и получить право защищать ее футбольную честь. Его желание вступило в противоречие с мировыми футбольными законами. А попытки украинских поводырей взращенного в Беларуси таланта законы эти обойти породили скандал, разгар которого мы наблюдаем теперь.

Намеренно опускаем до поры аспекты проблемы, окрашенные в тона патриотизма и морали. Смотрим на историю сугубо формально. Положим, в одной группе с Милевским в минской школе “Смена” приобщились к футболу еще десятка два молодых людей — разных степеней усердия и одаренности. Положим, лишь наиболее старательный и удачливый из них — Артем — ярко раскрылся раньше других и в 15 лет удостоился чести сыграть за сборную страны своего возраста. И именно это обстоятельство означало механическое вето на право до конца спортивной карьеры сыграть под другим флагом — тогда как любой другой из его однокашников, в сборную не попавший, мог впоследствии (может, и сегодня) оказаться в футбольном смысле хоть бразильцем, хоть игроком сборной Вануату! Это как если бы школьников-медалистов либо обладателей красных дипломов вузов поражали в правах в сравнении с троечниками, обязывая работать по избранной специальности исключительно в границах отечества. Ничего не напоминает?

Практика ассимиляции спортсменов признана возможной и, пускай с перечнем мер сдерживающего характера, узаконена в регламентах международных федераций в подавляющем большинстве видов спорта. Для нас наиболее нагляден пример биатлона, где вот уже не первый год белорусские регалии прирастают в основном усилиями небезызвестных украинки и россиянина.

На таком фоне вершители футбольных законов из ведомства Блаттера смотрятся чудаками, которые набрали полные пригоршни воды и пытаются удержать ее всю, до капли, плотно сжимая пальцы. ФИФА — своего рода бастион на пути планеты к спорту без границ, где разумными регуляторами миграционных процессов станут исключительно факторы морали и экономики — иными словами, здравый смысл.

Сказанное — не попытка антипатриотичного подхода к “делу Милевского”. Здесь уместно отделить принцип от частности. При большом желании (не самого Артема, а умыкнувших его из Минска теперешних киевских хозяев) юный экс-белорус мог не вляпаться в историю, а войти в нее с парадного входа. Достаточно было сделать то, до чего рано или поздно додумается кто-либо другой: попытаться преодолеть отжившие запреты с помощью иска к ФИФА в гражданском суде.

Право, шансов выиграть такой процесс было бы гораздо больше, чем у незабвенного Жана-Марка Босмана, когда бельгиец только задумывал удар по европейской системе трансферных ограничений. К слову, вместо краха клубного футбола, который предрекали тогда противники перемен, наблюдается его очевидное здоровье, как финансовое, так и содержательное. И уж тем более едва ли что-то всерьез угрожает стройной схеме соревнований на уровне наций. Смена стран паспортной приписки десятком-другим игроков едва ли повлияет на соотношение сил в мировой иерархии. Самодостаточным футбольным державам нет нужды радикально разбавлять инородцами собственные густые сливки. В противном случае в мире играло бы уже несколько команд Бразилии и Аргентины — реальных и составленных из сонмища латиноамериканских талантов, ввиду переизбытка не заигранных за сборные на родине. Ведь формально ничто не мешает натурализовать их хоть сейчас…

…Впрочем, было бы святой наивностью ждать следования сегодняшних духовных пастырей Артема нетореной тропой благопристойных юридических процедур — долго! И совсем не в духе Григория Рахмильевича Суркиса. У него даже путь из исполкомовских толкателей налево импортных “толчков” в присвоившие полстраны олигархи занял пару-тройку сезонов. Что уж замедляться на такой мелочи, как ворованный у Беларуси отрок? Тем паче, когда еще появится повод на практике испытать, насколько дееспособны понятия одесского Привоза да киевской Бессарабки, ну, скажем, на фоне альпийских вершин? В конце концов, не должны же и там абсолютно все оказаться такими же чистоплюями, как недоброй памяти испанский рефери Антонио Лопес Ньето.

Сработало. Похоже, самым сложным оказалось заручиться молчанием функционеров УЕФА. Можно только догадываться, чего стоило уговорить тех стоически не реагировать на белорусскую бомбардировку официальными запросами и дождаться, чтобы глава УФФ добился передачи дела под юрисдикцию ФИФА. Затем можно было сочувственно развести руками: вам теперь не в Ньон, а в Цюрих… В означенном городе, как выяснилось, европейские педантичность и дипломатичность имели предел: “единолично и в полномочиях судьи” прошение Милевского о смене команды ассоциации рассматривал председатель комитета по статусу и трансферам — в миру тунисец Слим Алулу… Похоже, виртуозность и импровизация, с коими африканец интерпретировал политическую специфику стран постсоветского пространства, озадачили даже благословивших его на юридический подвиг вышестоящих чинов. Те сочли за лучшее в официальном ответе Киеву и Минску даже не называть героя по имени…

По большому счету, белорусскую федерацию в этой истории не в чем упрекнуть. Она последовательно и всеми легально возможными способами добивалась и добивается соблюдения действующего закона (здесь мы оставляем в стороне его спорную суть). Наверное, не стоит связывать большие надежды с предстоящим рассмотрением поданной апелляции. Скорее всего, оно случится не раньше конца апреля, когда Милевский сыграет в евроквалификации за украинскую “U-19”. Потом на одной из инстанций рассмотрения спора, возможно, даже признают белорусскую правоту, но ввиду необратимости ситуации решат не громоздить одну ошибку на другую и попросят не ломать молодую судьбу. Между прочим, за всю историю ФИФА она еще не взяла назад ни одного своего хода.

Глупо считать, что при любом исходе этой тяжбы нами будет хоть что-то проиграно. Зато уже выигран бесценный опыт. Разве не полезно знать, что в отличие от государственных образований Суркислэнд (точнее все же Суркисляндия) не имеет обозначенных на карте границ? Что самым подходящим для доказательства своих состоятельности и правоты остается язык правил, по которым в футбол играют не под трибунами, а перед ними.

“Как мало прожито — как много пережито!” — это ведь и о Милевском. Лишь Артем и его родители знают, сколько танков развернулось гусеницами на этой неокрепшей наверняка мятущейся душе. Я лишь однажды разговаривал с этим парнем. Но, слыша его имя и фамилию, всегда первым делом буду вспоминать глаза Артема, устремленные на экран, где воспроизводились фрагменты феерического матча нашей “молодежки” с поляками. Это было на новогоднем вечере БФФ, где Милевский оказался за одним столиком с Юрой Жевновым, братьями Глебами, Лехой Багой. Он впервые видел и этих ребят, по-свойски принявших его в веселую компанию, и то, как они играют. Поверьте, в том взгляде читалось так много: интерес, зависть, сожаление, надежда, — что я, не утерпев, ткнул локтем сидевшего рядом Володю Бережкова: “Смотри, какие глаза…”

Милевский “попросился” в украинцы в тот год, когда на наших щеках еще рдела свежая пощечина от андоррцев, когда личный состав БФФ чуть ли не строем водили из-за рабочих столов в суды защищать начальника от журналистских эссе, когда… Тогда ни Артем, ни мы не могли и подумать ни о манеже, что, словно на дрожжах, вырастет по соседству со школой, из которой он убежал, ни о той победе во Вронках, ни о Сереге Корниленко, который легко и непринужденно очарует Киев, еще на сезон оставив кого-то в тамошнем “Динамо-2”…

С тех пор мы поднялись достаточно для того, чтобы быть выше мелочного сведения счетов. Пусть у Милевского все сладится в его украинской судьбе. Нас же, с ним ли — без него, ждет столько интересного и важного, что стоит разве что самую малость — из привычки ставить точки во всем — интересоваться суркислэндовской возней. И не обижать перекосом внимания тех, кто реально его достоин.