Тренерский мостик. Крестные отцы Гусова

Просто последние десять лет младший из хоккейного клана Гусовых стойко ассоциировался с амплуа видеокоуча. Оказалось, в шутке заключалась лишь ее доля: экс-форварда и воспитанника “Юности” с печально короткой игровой карьерой, но уже изрядной тренерско-методической действительно потянуло на простор пошире. И уже это могло стать неплохим поводом для разговора под запись. Впрочем, поводов давно имелось немало.

— Недавно Влад Занковец рассказывал, как молодой хоккеист может стать опытным тренером по физподготовке. Но у него это было волевое решение. Твоя история, насколько знаю, драматичнее…
— Да уж, веселого мало, когда в 20 лет теряешь почку, можно сказать, на ровном месте. Вернее, как раз на не очень ровном. Тренировался с “Керамином”, а перед нами катались фигуристы. После них осталась какая-то ямка, попал в нее коньком на скорости и со всего маху влетел в штангу ворот.

— Отключился?
— Нет, поначалу ничего серьезного даже не почувствовал. Встал, отряхнулся, вернулся на исходную для упражнения. Но через минуту закружилась голова, сел на лавку, потом ушел в раздевалку… В общем, в итоге очутился на больничной койке и под ножом хирургов.

— Но, наверное, еще без мысли о завершении игровой карьеры?
— В больнице уже начал понимать, что, скорее всего, дела мои плохи. Приходили друзья-хоккеисты, родители. По их взглядам было многое понятно. Мол, парень, ты нам нужен живой, даже если больше не будешь играть. Много позже узнал, что мой случай — это по всем медицинским канонам частичная потеря трудоспособности. Даже если речь идет не о карьере профессионального игрока. А уж в ней с одной почкой делать точно нечего — опасно для жизни. Может, это мне был какой-то знак свыше.

— Склонен к мистике?
— Не особо — скорее материалист. Но некоторые случаи в жизни заставляют задуматься и пересмотреть свое к ней отношение. Когда с детства в хоккее, привыкаешь к определенному ходу событий, распорядку и так далее. И вдруг эти рамки исчезают.

— Понятно, наступает прострация. Долго она продлилась?
— Старался не раскисать. Да, веселая жизнь игрока закончилась, но не жизнь же в принципе. Стал налегать на английский, на учебу. И здесь очень кстати оказался звонок Эдуарда Константиновича Занковца, входившего тогда в штаб Хэнлона в сборной. Предложили попробовать себя на новом поприще, чтобы не пропадала моя светлая голова.

— Старший брат к тому времени тоже уже закончил карьеру?
— Да, за пару лет до этого. Но он был еще начинающим тренером, делал первые шаги в “Бресте”. Так что такого шикарного предложения сделать мне не мог — не наработал еще админресурс, так сказать. А у Занковца я играл, он знал мои способности и понимание хоккея не понаслышке. Хотя позже я все-таки поработал у брата в “Шахтере”. Но все было честно: без протекционизма и кумовства. За свою работу в Солигорске мне не стыдно. Как, впрочем, и нигде.

— Так понимаю, в штабе Хэнлона довелось работать в паре с Вудкрофтом-средним?
— Более того, продолжаю поддерживать с ним контакт. Тодд, несмотря на то, что уже тренирует НХЛовский “Виннипег”, всегда находит время что-то подсказать, посоветовать. Я это очень ценю. Ну а в начале моей карьеры видеокоуча его помощь оказалась просто бесценной. Для меня же все было в новинку. Ясно, видео за карьеру разбирал не раз. Но разбираешь-то ты уже готовый продукт, а его еще надо кому-то приготовить.

— Как я понял, ты человек увлекающийся.
— Есть такое, новое дело быстро затянуло. Начинал с пары кнопок на компьютере. Но вникал в тонкости все глубже. На работе, дома — нигде не расставался с ноутбуком. Записывал-разбирал матчи. После работы, где и так разбираешь по три-четыре игры, мог еще на полночи зависнуть с матчами НХЛ.

— В общем, опровергал постулат о частичной потере работоспособности.
— Да, родители переживали. Мол, остынь, нельзя столько работать, отдохни. А я просто тренировался. Делал то, что делал всю жизнь, просто теперь в немного ином формате. Характер такой, ничего не попишешь. Но родителям, семье действительно очень признателен. Их поддержку в самый трудный период сложно переоценить.

— Последствия травмы осложняют жизнь?
— Нужно просто внимательнее следить за здоровьем, периодически обследоваться. Уже привык.

— Игровая карьера — уже что-то далекое, или вспоминаешь иногда?
— Вспоминаю, конечно. И понимаю, что это мне тогда казалось, что я упорно работаю. А надо было это делать в два раза усерднее. Что ж, не понял в той жизни, игрока, — пригодилось в новой, тренерской.

— Какая из жизней проще?
— Везде свои нюансы. Уже не раз доказано, что самые успешные коучи выходят из четвертого, а то и из пятого звеньев. А вот из первого-второго реже. Ты можешь божить на льду, но в тренерстве дела идут не так гладко. Часто, попробовав, такие уходят в менеджеры или еще куда. И наоборот: в игровой карьере звезд не хватал, а с планшетом все ладится. Потому что есть понимание игры, видение цели и представление, как ее достичь.

— У обывателя, знаю, несколько упрощенный взгляд на работу видеотренера.
— Я бы даже сказал, очень упрощенный. Мол, что там сложного: отснять и сделать нарезку. Для неискушенного наша работа ничем не отличается от работы оператора, снимающего свадьбу.
На самом деле в хоккее это целая кухня, отнимающая уйму времени. Ты должен буквально по щелчку главного тренера предоставить ему ответ на любой вопрос, касающийся любой игровой ситуации. И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Вот в Нитре после игры сборной со швейцарцами четыре часа препарировал ее запись. Чтобы утром следующего дня за чашкой кофе тренеры уже имели полную картину. Ты должен подать хороший борщ со сметаной, а не пиццу с колбасой, ананасами, рыбой и клюквой.

— Часто тренерский вопрос ставил тебя в тупик?
— В хоккейном смысле — ни разу. Это трудно, но именно так и нужно. И нельзя удовлетворяться какой-то базой, необходимо постоянно развиваться, следить за новыми методиками и подходами. Это как велосипед: остановишься — свалишься. И, не исключено, в обрыв.

— У тебя, видимо, с этим все в порядке. Слышал, коллеги на тебя жаловались.
— Ничего себе: это с чего бы вдруг?

— За то, что тебя им слишком часто ставят в пример. Даже Михаил Захаров, который не особо щедр на похвалы. Мол, а Гусов сделал бы это быстрее и качественнее.
— Приятно, если так. На самом деле мне повезло, что он меня в свое время тренировал. Да, работать под началом Михаила Михайловича тяжело — расслабиться не даст. Из зала мы не вылезали, набегали, наверное, не один экватор. Но только так и становятся настоящими хоккеистами.

— Самое суровое наказание, которому доводилось подвергаться? Какое и за что?
— У меня “залеты” были только за невыполнение игрового задания. Молодых рублем особо не ударишь, так что наказывали дополнительными тренировками. И еще нужно посмотреть, что страшнее. Тяжело, но поучительно и эффективно. Понимаешь, за что получил, и стараешься больше не залетать.

— Как думаешь, не случись того злосчастного тарана штанги, забрался бы высоко?
— По крайней мере постарался бы. “Мир” же, пусть и с “младшей” сборной, в моей карьере был. Думаю, и до костяка национальной добрался бы. Хотел уехать играть за границу. В общем, нашу хоккейную фамилию не опозорил бы. Но как уж вышло — постараюсь не опозорить на тренерской работе.

— В общем, узкую специализацию, считаешь, ты перерос?
— Одно дело, как считаю я, и другое, а это приятнее, как считают более опытные коллеги. В “Нефтехимике” Андрей Викторович Назаров сказал, что видит меня не только с камерой и ноутбуком. Предложил понемногу спускаться на лед, работать непосредственно с людьми. Начинаю присматриваться и входить в новую роль. Наблюдаю, как работают Назаров, Потайчук, Петров. Делаю выводы. Уже доверяют работать с неигровым составом.

— То есть уже думаешь камеру повесить на гвоздь рядом с игровыми коньками?
— Необязательно, первое время можно совмещать. Да и знания, наработанные с камерой за десяток лет, в любом случае не пропадут. Сейчас вот в Нитре игру со швейцарцами на пару с Яри Каарелой смотрел с привычной позиции с верхнего ряда трибун. Днем позже с россиянами уже был на лавке со всем штабом.

— И что же, мы остались без записи не слишком удавшегося матча?
— Нет, конечно. Договорился с ребятами из сборной России — они сделали копию. А в самолете по дороге в Минск с тренерами провели разбор. По вратарям, защитникам, нападающим была полная информация. Как всегда, в общем.

— В Нитре на лавке у тебя был дебют?
— Не стопроцентный. Эпизодически прежде доводилось бывать за спиной у игроков. И в клубе, и даже в сборной на Олимпиаде в Ванкувере. Там же в штабе и Льюис был. Видимо, бывший тогда главным Михаил Захаров решил, что мое знание английского может оказаться полезным во время матчей. А я параллельно получил хороший тренерский опыт. Говорю же, мне есть за что быть признательным Захарову. Равно как и Занковцу. И, чуть не забыл, Скабелке с Андриевским. Период работы в “Гомеле” с ними тоже оказался очень полезным.

— В “Нефтехимике”, понятно, тебя позвал с трибуны на лед Назаров. А в сборной?
— Решение всего тренерского штаба. Разумеется, независимое от назаровского. Это ободряет: значит, и в сборной во мне уже видят больше чем только видеотренера. Еще один знак. Крэйг Вудкрофт, как и его брат, дал мне много ценной информации. Видимо, вместе с Льюисом решили, что в новом году нужно привнести и в тренерский штаб национальной команды что-то новое.

— Как работается под началом сурового мужика Назарова? В Минске его образ до сих пор сформирован одним “веселым” матчем в 2011-м…
— И напрасно — Андрей Викторович гораздо более масштабная и разносторонняя фигура. Очень позитивный человек с большим опытом. И игровым, и уже тренерским. А в упомянутом матче пусть каждый поставит себя на его место. И поймет, что, может, вел бы себя еще жестче. В игровую карьеру он был известен драками. Но мало кто задумывается, что дрался-то он за свою команду.

— Но он известен инцидентами и за рамками упомянутого матча “Динамо” — “Витязь”.
— Ай, глупости! Люди нарисовали себе некий образ и стараются его поддерживать вплоть до провокаций. Андрей Викторович, я тебе скажу, еще неплохо держится. И мало кто хочет видеть, насколько это, например, целеустремленный человек. Будут перед ним три горы — перейдет ради цели.

— Кто жестче — Захаров или Назаров?
— Ха, ну и вопрос, попробуй ответь… Думаю, примерно одинаковые. Обоих объединяет любовь к дисциплине и неприятие разгильдяйства. И в быту, и на льду. Одну-две ошибки игроку простят. Но когда они становятся систематическими, мало не покажется.

— Как-то интересно получается: один твой “крестный” Занковец поднял в плей-офф “Барыс”, приняв его на дне “Востока” у другого “крестного” Назарова.
— Можно только порадоваться за Эдуарда Константиновича. А у Назарова с “Барысом” не задалось скорее не в клубе, а в сборной Казахстана. Просто нездоровая атмосфера олимпийской квалификации позже перебросилась и на клуб. Нужно было видеть, как сборная проиграла норвежцам абсолютно выигрышный матч. Буквально за несколько минут пропустили такие нелепые шайбы.

— Ладно, хватит о крестных, давай опять о тебе. Какой у тебя новый функционал в штабе сборной?
— Помогаю в проведении тренировок, отслеживаю по заданию Льюиса новые тенденции в европейском хоккее. Смотрю, что нового появляется в чемпионатах Швеции, Финляндии, Швейцарии и так далее. Это ведь тот же велосипед: никогда нельзя прекращать крутить педали. Нужно находить тактические новинки, которые способны помочь твоей команде победить.

— Далеко намерен пойти в новой тренерской ипостаси?
— Желания быть вечно вторым, конечно, нет. Но понимаю, что не все сразу.

— Представляешь себя в роли главного в сборной?
— Почему нет? Ученики рано или поздно должны превосходить учителей.

— Другие ученики приревнуют.
— Так это нормально — зато никто не расслабится. А к конкуренции я привык. Жизнь научила.