Генрих Бекиш. В Катаре за игру платили в десять раз больше, чем в университете за месяц

Четверть века он отработал на кафедре спортивных игр Гродненского университета, был одним из основателей и первым президентом БК “Гродно-93”, восемь раз выигрывавшего золото, с 1993 года судит матчи в качестве арбитра-международника, а с 2012-го — комиссар ФИБА (единственный действующий в Беларуси). Наконец, недавно выбран на важную должность — национального инструктора, который является связующим звеном между отечественным судейским корпусом и международной федерацией.

— Генрих, при такой загрузке важными делами законным будет вопрос: сколько дней вы проводите в отрыве от семьи?
— Если учитывать не только выезды за границу, но и командировки по Беларуси, то выходит месяцев шесть-семь.

— Ого! И как все это терпит супруга?
— Она у меня молодец! Относится к разъездам с пониманием. Есть профессия, есть интерес к работе, многое получается. Зачем запрещать, верно? Безусловно, жене пришлось нелегко, когда росли две дочки, практически вся тяжесть семейных забот лежала на ее плечах. Работа, школа, отводить-приводить детей в секции. В общем, забот хватало. Я же старался обеспечить семью материально.

— В пору лихих девяностых преподавателю вуза, вероятно, сделать это было ох как нелегко?
— Конечно, если бы я ограничивался только университетской зарплатой и скромными судейскими гонорарами. Выручали приглашения в страны Ближнего Востока на внутренние и международные соревнования в качестве нейтрального судьи. Такая командировка фактически год кормила. Если моя зарплата преподавателя в вузе составляла 30 долларов в месяц, то там за одну игру я получал 300. Можно считать, это был не дополнительный, а основной заработок. Понятно, что летал туда с удовольствием. Интересные страны, возможность окунуться в чужую жизнь, пообщаться с людьми, узнать много нового. Потрудиться, но и хорошо провести время. Представьте: зимой в Катаре плюс 25, у тебя три игры в неделю — остальное время свободен. Рядом Персидский залив — купайся, загорай. Все бесплатно, да еще и заработаешь прилично. Разумеется, ответственность была очень серьезная. Если в матче допускаешь ошибки, которые вызывают агрессию у игроков-миллионеров, или с арабами поведешь себя не так, как надо, то тебя больше не пригласят. Много европейских судей вынуждены были ограничиться одним заездом. Все-таки менталитет иной, надо его учитывать. Плюс местные традиции. Скажем, у меня бывали случаи, когда останавливал встречу, если приходило время молиться. Ждали, пока молитва закончится, и только тогда продолжали играть. Наверное, у меня получалось неплохо не только судить, но и контактировать с арабами, раз регулярно получал приглашения с 1996 по 2011 год.

— Куда звали?
— Чаще всего в Катар. Там условия шикарные, великолепные залы. Единственный минус — почти нет болельщиков. Приходят родственники да знакомые. Другое дело — Бахрейн, где просто фанатеют от баскетбола, на матчах аншлаги. Причем всегда разделяют зрителей: те, кто болеет за одну команду, занимают левую трибуну, другие — правую. Даже ввели специфическое правило. Если с трибуны бросят на площадку пластиковые стаканчики или иные предметы, то соответствующей команде дается технический фол. Иначе, как нас инструктировали, вы можете не закончить игру до утра. Самая же потрясающая атмосфера в Ливане. Мы с Федей Дмитриевым в Бейруте судили финал Кубка азиатских чемпионов. Шестнадцать команд, двухнедельный напряженный график — судили каждый день, в том числе и финальный матч. Дудки, трубы, речевки, плакаты. Приятно окунуться в такую атмосферу. Хотя иногда и опасно. Обстановка напряженная, могут даже пострелять.

— Почему вы пошли в судейство?
— В какой-то мере это произошло случайно. Когда учился в институте физкультуры в Минске, как и все студенты проходил практику судейства. Как игроку мне приходилось легче: было понимание игры, ее нюансов. После окончания вуза думал только о профессии тренера. Но Владимир Михайлович Василевский, он был тогда судьей-международником, сагитировал посудить соревнования школьников. Понравилось. Потом стали привлекать к матчам взрослого чемпионата БССР. Порой возникали забавные ситуации, когда на туре я был в трех лицах: игрок, играющий тренер и судья. В 1987 году Василевский предложил съездить в Киев на Всесоюзную спартакиаду школьников. Получил хорошую характеристику от московских инспекторов. И пошло-поехало. Стал меньше играть, а больше судить. И знаете, взлет вышел стремительным: уже в 1990-м попал в высшую лигу женского чемпионата СССР, еще через год оказался в мужском. Правда, вскоре развалился Союз. А в 1993 году успешно прошел клинику, сдал экзамены и получил лицензию арбитра ФИБА. Помнится, тогда писали, что я стал первым судьей-международником от суверенной Беларуси по игровым видам спорта. Было приятно.

— В бытность игроком часто дискутировали с судьями?
— О да! Это дело я любил.

— А в качестве судьи как воспринимаете баскетболистов, ведущих с вами споры?
— Нормально. Я, наверное, один из тех, кто дает меньше всего технических фолов.

— Либеральничаете?
— Просто, зная эмоциональность игроков, отношусь к подобным разговорам терпимо. Естественно, если они не перерастают в оскорбления. Стараюсь объяснить или предупредить, а не рубить сплеча. В отличие от молодых коллег, которые особо не церемонятся. В этом сезоне у нас, по-моему, рекордное количество технических фолов. Понятно, что у каждого своя тактика. Я, к примеру, стараюсь сохранить игровую атмосферу — не обострять ее, а, наоборот, разряжать. По возможности уходить от нездорового накала.

— Если понимаете, что совершили ошибку, которая повлияла на результат, как поступаете?
— Слава богу, на международном уровне со мной не случалось таких казусов. Иначе был бы отстранен от судейства. А в белорусском первенстве бывало. Скажем, в концовке матча дашь пятый фол лидеру, и команда проигрывает. Как нас учат: пятый фол ведущему игроку должен быть железобетонным. Когда играл Майкл Джордан, и на него ходили тысячи зрителей, а смотрели по телевидению миллионы, он, пожалуй, ни разу не получал шесть фолов. Потому что каждый понимал, в том числе и арбитры: без Джордана игра теряла в зрелищности.

— Хватало смелости повиниться?
— Хватало. Подходил к тренерам, признавался, что, скорее всего, ошибся. То ли потерял концентрацию в этот момент, то ли оказался не в лучшей позиции — что чаще всего и бывает. Интуитивно дал фол или зафиксировал пробежку, которых, возможно, и не было.

— Кто из тренеров наиболее воинственный в отношениях с судьями?
— Я в хороших отношениях с Бойдаковым, но он воспринимает судейские, на его взгляд, ошибки крайне болезненно, даже агрессивно. Не стоит. Любой человек, в том числе и арбитр, имеет право на ошибку. Руслан вообще чрезмерно эмоционален. Знаю, он сейчас в больнице — искренне желаю ему скорейшего выздоровления. У меня никогда не было конфликтов с Халипским, Белевичем, Селюниной, Борисовым, Буяльским. Они могли спросить, с чем-то не согласиться, но отношения всегда оставались нормальными.

— Владимир Василевский признался в интервью “Прессболу”, что пару раз судил намеренно необъективно, чтобы справедливость восторжествовала в отношении белорусских команд. У вас были такие матчи?
— Были, чего скрывать. Скажем, в женской Балтийской лиге. Помню, когда она только разворачивалась, матчи судили один приезжий арбитр, а второй местный. И каждый тянул одеяло в свою сторону. Порой доходило до абсурда. Поэтому от подобной практики отказались. Теперь арбитров предоставляют хозяева. Понятно, что интересы своих команд ближе. Но лояльность тоже надо проявлять профессионально, а не топорно, когда гостям беззастенчиво “откручивают головы”. Послушаешь наших тренеров после выездов в Прибалтику — нареканий у них очень много.

— Баскетбольное сообщество у нас довольно узкое, все друг друга знают. Это осложняет работу арбитра?
— Мне легче. Когда знаешь характеры, манеру поведения тренеров во время игры, можно многое предугадать. Понимаешь, стоит вступать с этим тренером в разговор или лучше отойти и контактировать на дистанции, жестами объяснить или предупредить. Есть люди, которым не интересна твоя позиция, им просто нужно высказаться, излить душу, выплеснуть отрицательные эмоции.

— В 90-х годах в чемпионате Беларуси по футболу имели случаи рукоприкладства по отношению к судьям. В вашей карьере подобное не происходило?
— Однажды было. В начале 2000-х мы с Дмитрием Львовичем работали на матче БГУ и витебского “Локомотива”. В одном эпизоде Егор Дувакин (а я его отца Гришу хорошо знаю, играли друг против друга, да и сейчас на ветеранских соревнованиях встречаемся) нарушил правила. Львович дал фол, а он стал подпрыгивать, жестикулировать. Подзываю его: “Еще попрыгаешь — получишь технический”. И вдруг он махнул рукой и кулаком попал мне в скулу. Через какое-то время чувствую — глаз заплывает. До конца оставалось минуты три, Диме пришлось заканчивать игру одному. Самое смешное, что через два дня предстояло лететь в Одессу на Северо-Европейскую лигу. Хорошо, опухоль сошла, но синяк-то остался. Пришлось припудривать. В таком виде и судил, чем дал повод коллегам для подначек.

— Можете назвать провальный матч и тот, которым гордитесь?
— Крупных провалов, к счастью, избежал. Помню, после победы Витебска в важном поединке в Осиповичах пришлось выдержать неслабую атаку осиповичских руководителей. В том числе Николая Ананьева, который в ту пору был министром спорта и возглавлял баскетбольную федерацию. Причина — я дал решающий фол, и хозяева проиграли. Пожалуй, тот матч оставил наиболее печальные воспоминания. Вообще, в Осиповичах недовольство зрителей проявлялось постоянно, и не только по отношению ко мне. Всегда было тяжело там работать. Однако и интересно — много нового о себе и родственниках узнавал по репликам с трибуны. Это заводило. По мне, так лучше судить в такой бурлящей обстановке, чем в пустом зале.
Самую запоминающуюся игру выделить сложно. Их было немало. В 2009-м судил женский “Матч звезд Европы” в Гдыне. Был приглашен на Суперкубок, в котором сражались “Видное” и “Галатасарай”. Это еще при Калмановиче — тогда в Видном торжественно открывали прекрасный зал, Сергей Иванов производил символическое вбрасывание мяча, выступали известные артисты, гимн пел Басков. В 2003 году в Самаре на Кубке мира судил полуфинальную игру сборной WNBA и французского “Валансьена”. За американок играла дочка Фила Форда — звезды НБА.

— Сейчас вы одновременно и судья, и комиссар. В какой ипостаси интереснее?
— Конечно, в судейской.

— Почему?
— Больше эмоций, движения, драйва. Чувствуешь повышенную ответственность. Комиссарская работа — больше офисная, организационная. Но возраст берет свое — я спокойно перешел из одного качества в другое.

— В Единой лиге ВТБ и еврокубках назначения комиссаров проводятся по региональному принципу, поэтому чаще всего вам приходится работать на матчах “Цмокаў”. Когда принимали нелицеприятные для “драконов” решения, те обижались?
— Конечно. Но мне легче, потому как ключевые и окончательные решения принимает не комиссар, а главный судья. Это предусмотрено правилами.

— Однако оценивает арбитраж комиссар. После ваших рапортов судей наказывали?
— Редко. Но были и такие случаи. Скажем, в позапрошлом сезоне в игре “Цмокаў” с ВЭФом, по-моему, Миркович забил трехочковый на последней минуте, а его не засчитали — якобы не уложился в 24 секунды. Минчане проиграли очко и подали жалобу на судейство. Старшим в поле был литовец Ясявичюс, а не засчитал бросок поляк Малишевски. Причем уверенно сказал главному, что сигнал об окончании атаки прозвучал раньше. Их недочет состоял в том, что не просмотрели видео. Сейчас этим можно и нужно пользоваться в спорных эпизодах. Послематчевый же просмотр убедил: бросок легитимный, три очка надо было засчитывать. Ту бригаду отстранили на три месяца.

— Знаю, что арбитрам запрещается сдавать форму в багаж, когда летят самолетом. Случались накладки?
— Да, однажды на этом и я погорел. В 2003 году летел из Турции вместе с нашей девичьей сборной, которая заняла на чемпионате Европы второе место, до Варшавы. А там наши пути расходились: сборная — домой, а я на следующие соревнования в Чехию. В аэропорту перепутали багаж. Прибыл на турнир в Оломоуц, а в сумке… форма центровой Вики Гаспер. Но было не особо смешно. Повезло, не судил в первый день, и мою сумку успели вернуть. Подобных случаев было немало, поэтому ФИБА обязала брать форму с собой в самолет. Даже выдают чемоданы, которые по габаритам проходят в ручную кладь.

— Из сильного баскетболиста может выйти такой же сильный арбитр?
— Не факт. У нас было немало хороших игроков, которые пытались судить, и не получилось. Навскидку — Григорий Каленто, Анатолий Парфианович, Николай Бузляков, Александр Остроносов. Судейство — это совсем другое. Реакция должна быть соответствующей, понимание, как правильно занять позицию, психологический настрой. Игрок может себе позволить выплеснуть эмоции, судья же обязан их сдерживать, даже если что-то не нравится.

— В адрес арбитра обращено много негатива — от игроков, тренеров, зрителей. Как избавляетесь от отрицательной энергии, чтобы ее не нести в семью?
— Персонального рецепта нет. После игры, как бы она ни сложилась, стараюсь быстрее переключиться на что-то другое. Получается. Наверное, это черта характера. Будучи комиссаром, вижу, как некоторые арбитры дергаются, нервничают, если что-то не клеится, становятся чуть ли не бордовыми. После матча алкоголем снимают стресс, чтобы поберечь сердечко, не заработать инфаркт. Я быстро отхожу, мне это не надо.