Владимир Стук. Простодушный

Природа наделила его уникальным, с наклевом, ударом. Свистевший на добрых полметра выше ворот мяч в какой-то момент вдруг передумывал идти “в молоко” и резко нырял под перекладину. Партнер по команде Юрий Грищенко подметил: Стук прикладывался к мячу неправильно — не всем подъемом, а нижней лишь частью, что, может, и придавало необычную подкрутку и, как следствие, обманывающую вратарей траекторию.
Ни в детстве, ни в мастерах Владимир свой фокус специально не отрабатывал, бил как бог на душу положит, много мазал, но в итоге оказывался бомбардиром. Удар был могучий: с вратарем Жорой Стахейчуком, бывало, на спор устанавливал мяч метрах в тридцати и лупил так, что приятель не успевал даже поднять руку.
Атакующая тройка могилевской ДЮСШ Нагороднюк — Штукмайстер — Стук гремела на весь “Хрустальный мяч”. После выпуска Володя несколько лет поиграл за родную команду мастеров, а в конце шестьдесят восьмого был переманен Станиславом Юркевичем в Брест. В Могилеве “Спартак” и здесь “Спартак” — препон не возникло. Наставник брестчан подошел к уговорам комплексно: предложил переезд всей семье. Загорелась мама, уставшая от огородов частного сектора и мечтавшая об удобствах. Так переместились в Брест, счастливо въехали впятером в двухкомнатную хрущевку — у 21-летнего форварда были еще сестра и брат-девятиклассник.
В первый брестский год нападающий заявил о себе в полный голос. Как водится, главным испытанием стал выезд в Могилев, где бывшие партнеры устроили Стуку жесткий прием. Володя Нагороднюк подловил в эпизоде так, что мало не показалось, ухромал с поля. Но ничего, выжил, забил в сезоне тринадцать голов. На другой год был тоже неплох и в августе семидесятого получил от Ивана Мозера вызов в главную команду республики.
Минские динамовцы рассказывают, парень смотрелся. На ходу, с ударом — после нескольких тренировок вышел в основе в товарищеском поединке с берлинским “Динамо” в атакующей компании с Малофеевым, Васильевым и Сахаровым и на 18-й минуте открыл счет.
Дебют был отмечен футбольным обозревателем “Физкультурника Белоруссии” Дмитрием Болдыревым: “Впечатление Владимир оставил хорошее. Он активен, имеет хороший удар, играет целеустремленно. Чувствовалось, что ему еще трудно играть в одну ноту с динамовскими старожилами, быстрый темп ему пока непривычен, несколько опаздывал и с принятием решений… Однако это явление естественное, оно присуще любому новичку. Надо думать, Владимир в скором времени подстроится к ансамблю и своей игрой усилит его звучание…”

Однако уйти на повышение оказалось непросто. Отпускать из Бреста не хотели, даром, что ли, квартиру потратили. Охарактеризовали соответственно: кого, дескать, берете — пьяницу!
Минские смотрины продлились чуть больше двух месяцев. Стук пару раз сыграл за дубль и уже подводился к основе, но в высшей лиге наступил перерыв, и он попросился на побывку.
Лучше бы ему остаться. В Бресте с вокзала ноги сами занесли на стадион, где шла тренировка. Показался на свою голову. В Минск отстучали телегу: нарушает режим и ведет себя непотребно. Так ли было, не совсем ли — кто знает? Парень мог и покуролесить, но, с другой стороны, настораживает системность: примерно в те годы спартаковское руководство справило дисквалификации целому ряду пытавшихся уйти в другие клубы — Стахейчуку, Обрывину, Терешкову…
С того случая у Стука пошло наперекосяк. Доиграв дома тот и следующий сезоны, Владимир принял приглашение Виктора Жилина в запорожский “Металлург”. Потренировался месяца три под обещания договориться с белорусским руководством, но вместо разрешения на переход получил годичное отлучение от футбола. Вернувшись несолоно хлебавши, весь 72-й пылил на первенстве области за трикотажную фабрику и крутил гайки в ремонтно-механическом цехе.
Совсем терять форварда не хотелось, и после “воспитательного” года старший тренер Владимир Стацюк повез Стука в федерацию футбола на снятие дисквалификации.
В “Буге”, как нарекли переданную электромеханическому заводу команду мастеров, забил 15 голов за два сезона, второй из которых проводил в статусе солдата-срочника. Продержали сколько смогли, платили зарплату, приписывая к цехам, но когда нарушения вскрылись, пришлось отправляться в часть в Уручье. А в конце года на первенстве Вооруженных сил — “Вооруженке”, как его называли — в Кутаиси Стук был высмотрен хабаровским СКА, второй по силе командой дальневосточной зоны. Сей отдаленный филиал ЦСКА прокручивал десятки игроков, отдававших кирзовый долг Родине. Оборону скреплял бывший капитан сборной СССР Сергей Ольшанский, а Стук пришелся ко двору в атаке, провел 9 мячей. Перед дембелем его уговаривали остаться вольнонаемным, но тянуло домой.

Владимир не мог знать, что судьба отпустила последний год, но именно 76-й оказался лучшим в его карьере. Влачивший серое существование “Буг” был передан обществу “Динамо”, получил в качестве главкома недавно закончившего играть Эдуарда Малофеева (пробыл в команде только предсезонку) и приличное усиление по линиям. Но ключевые игроки — Василий Курилов, Александр Войтеховский, Анатолий Леваньков — сохранили позиции, а главной атакующей силой стал вернувшийся “хабаровчанин”.
По природной одаренности он шел в команде вторым-третьим после гениального для второй лиги Курилова, но в отсутствие притязаний ограничивался тем, чем был наделен от рождения.
“Ударом владел просто сумасшедшим, — вспоминает Владимир Стацюк, — словно законы физики не действовали. Мяч, виляя из стороны в сторону, летел по непредсказуемой траектории— то вверх, то вниз, то кувырком. Забивал чуть не с полукилометра. И дистанционная скорость была: Курилов ювелирно бросит на ход, Стук мяч полполя протащит и влупит. А без Васьки его, может, и не было бы: с техникой не особенно в ладах. Не режимил, терял физические качества — а утратить скорость для него значило потерять все”.
О похождениях Стука слагали легенды. Приключения были у всех, но попадался, как правило, он. Курировавший команду замначальника УВД Юрий Аджимамедов, информируемый о каждом шаге подопечных, откуда только простосердечного форварда не вытаскивал. Тренер иронизировал: ты еще думаешь выпить, а я уже вижу…
И травмы все были какие-то нелепые: то ногу на пляже пропорет, то в общежитии спрыгнет с марша, избегая проверки, и отобьет пятку… Но он был добродушный, и команда его принимала. Знали, что над Володей можно и пошутить, что не ответит, несмотря на силищу. Он и на поле не отвечал, когда били — хрипел, терпел, на плечах нес защитников в штрафную…
В тяжелых гостевых матчах, отмахиваясь у своих ворот, брестчане имели шанс, отгружая мячи на дежурного форварда, и он в одиночку устраивал побеги, принося иной раз сюрпризные очки… В сезоне-76 динамовцы удержали второе место, вытянув последний кавказский выезд в противостоянии с соперниками и судьями. Матч в Самтредиа Владимир спас, с разницей в несколько минут убежав из центрального круга, а после пальнув метров с сорока сумасшедшим своим ударом — 2:2.
В фольклор брестского футбола вошла история, как однажды под утро нападающего где-то забрала милиция с располосованным лбом. Было это в канун игры — в таком виде доставили на базу. Приехавший Аджимамедов сказал как отрезал: “Посажу!”
Потом, попыхивая сигаретой, оставил вариант: “Хочешь прощения, должен забить завтра гол — и, подумав, — нет, два!”
О это мотивирующее чувство вины: назавтра так и случилось! Стук с перемотанной головой землю грыз, сражался как лев. Забил в каждом тайме по голу, второй — головой! Швы разошлись, съехала повязка, радость была под кровищу…
В Вильнюсе играли, будущей Европе, — новое приключение. Глубоко за полночь вернулся разъяренный, поднял Клока с Леваньком. Оказалось, в ресторане официант нетрадиционной ориентации неправильно его понял и давай куда-то звать — форвард не въехал, чего товарищу нужно, а когда дошло, расчехлил кулаки…

Всего в сезоне-76 он забил шестнадцать голов — и на том закончил. Замучила прогрессировавшая катаракта — никто подумать не мог, что нападающий на протяжении нескольких лет действовал на поле почти наугад. Особенно в солнечную погоду, когда вместо мяча было расплывчатое очертание.
Досадно, что не сыграл с братом — взятым в команду возмужавшим на флоте Сашкой. Зритель увидел их в паре всего раз — в товарищеском матче с поляками уже по окончании сезона.
Проблемы с хрусталиком были наследственными, и только в начале 80-х благодаря настойчивости мамы оба брата вернули зрение в знаменитой клинике доктора Филатова. Ехали в одесском трамвае и удивлялись, что видят лица людей, — как на свет родились.
Не столько глаза — отношение к жизни не позволило форварду реализовать те качества, которые ему даровала природа и которыми мог распорядиться лучше, — он себя просто растратил. Хотя сложно сказать, достиг бы большего или нет, если бы вел другую, продуманную и размеренную жизнь. Он был частицей той замечательной команды — наивный, безалаберный Вовка Стук. Человек без претензий, которому выпало играть в такое время, когда заработать было нельзя, и футболистов интересовала не столько карьера, как веселая шебутная жизнь. Он оставался честным на поле и делал то, что умел — на благо команды стремился протоптать, протолкнуться, пробить, замкнуть — такой была его игра. Никаких других задач он не ставил, и никто его на другое не нацеливал.

В конце 2014-го случилось несчастье: старшего из братьев разбил инсульт. “Дурная болезнь, не дай бог кому”, — говорит Владимир, справивший в январе семидесятилетие. Жена, брат и он сам делают все, чтобы отставить опостылевшую за два года коляску, в которой больно видеть некогда могучего форварда, и прогресс есть. Он крепкий, он поднимется, а голы… Голы он и сегодня забивает… во сне.