Сергей Сергеевич. В Германии ненавидели играть против отца

А пока работают вдвоем. Для Сергея Сергеевича это первое приглашение в главную команду страны — прежде выступал только за U-18 и U-20. Вообще карьера у него любопытная: на коньки встал в Германии, где играл до юношеского возраста, затем вернулся на родину и провел три года в “Минских Зубрах” и бобруйском “Шиннике”. Потом снова махнул на Запад, где выступал за “Бремерхафен” (Д2), “Вольфсбург” (Д1), а в нынешнем сезоне — за “Байройт” (Д2). 25-летнему парню явно не занимать стеснения: “Неловко как-то: один день в сборной, а уже раздаю интервью…” Но болельщики знают о Стасе-младшем лишь то, что написано в статистических сводках, поэтому смущение в сторону.

— Каково находиться здесь?
— Хорошая атмосфера. Многих ребят знаю. Приятно работать. О вызове узнал буквально неделю назад. Неожиданно получилось. Мы только закончили плей-офф — все мысли были об этом.

— Как оценишь прошедший сезон?
— На “отлично”. Команда лишь в прошлом году поднялась из третьего дивизиона во второй. Многие хоккеисты раньше не выступали на таком уровне. Стояла задача удержаться в DEL2, и все прочили “Байройту” борьбу за выживание. Но мы превзошли ожидания. Попали в восьмерку, поборолись в предварительном раунде плей-офф (есть такой в Германии) и вышли в четвертьфинал. Но там встретились с победителем “регулярки” — “Битигхаймом”. Тем не менее один матч зацепили.

— А для себя как оценишь?
— Тренеры доверяли — играл достаточно. Как мог помогал команде, набирал очки. Здорово почувствовать ведущие роли. Это придавало уверенности. Я вполне доволен.

— Предыдущий год ты провел в элите — в “Вольфсбурге”. Почему перебрался в “Байройт”?
— Там серьезная конкуренция — имел не так много времени. По окончании чемпионата было несколько предложений, и я решил, что лучше пойти в клуб, где действительно получу хорошую практику, где есть шанс по-настоящему проявить себя. Вариант с “Байройтом” в этом плане выглядел наиболее привлекательным. Думаю, не ошибся.

— Как там поживает скандально покинувший “Шахтер” Натан Робинсон?
— Приехал к нам в феврале. Неплохо помог команде. За два тура до конца “регулярки” победили “Равенсбург” 1:0 — и Робинсон как раз забросил решающую шайбу с моей передачи. Играли в одном звене. Натан — профессионал. Рассказывал о Солигорске, где у меня есть знакомые. Ну а его личные дела не стану оглашать.

— Где в Германии чувствовал себя комфортнее всего?
— Наверное, в “Вольфсбурге”. DEL-лига — совсем другой уровень. Плюс бюджет у клуба побольше, чем у других. Это отражается на инфраструктуре. Там реально все условия. Хотя в “Байройте” тоже здорово. На самом деле везде в Германии комфортно: тебя не обижают, всячески помогают. Решают вопросы с квартирой, машиной…

— А в каком городе ты начинал заниматься хоккеем?
— В Нюрнберге в 97-м, когда туда перебрался отец. Мы всегда за ним следовали. Я часто менял школы, постоянно появлялись новые друзья. Потом родители решили, что в Германии хорошее образование, поэтому и учился тоже там.

— Хоккейные школы там приличные?
— Думаю, да, раз игроки пробиваются в НХЛ. Со многими, кстати, пересекался в юниорских лигах — играли друг против друга. Например, Тобиас Ридер, который сейчас в “Аризоне”, или Филипп Грубауэр — второй вратарь “Вашингтона”. Да и в DEL много парней.

— В юношеской команде “Крефельда” ты выступал вместе с Олегом Евенко. До сих пор дружите?
— Конечно. Общаемся, когда время позволяет. Тогда он позвонил и попросил помочь. Мы вместе играли за 91-й год в школе “Юности”. Чем мог — помог. Олег приехал, жил с нами весь год. Вдвоем веселее. Правда, команда боролась за выживание. Но выстояла. Потом вместе отправились на юношеский чемпионат мира, выиграли при Пушкове дивизион 1, а дальше уже разбежались: он в Америку, я — в “Шинник”.

— С кем еще из белорусских хоккеистов тесно общаешься?
— Да много с кем. Я же в детстве каждое лето тренировался с “Юностью”. Плюс сборная, “Шинник”… Надо назвать кого-то? Ха, напишите про Славу Макрицкого — ему приятно будет. Как раз на днях переписывались. Смотрел трансляцию финала с “Неманом”. Мы раньше жили в одном подъезде: я на седьмом этаже, он — на третьем.

— Как ты оказался в “Шиннике” в 18 лет?
— Возникла ситуация, когда требовалось решить, куда двигаться дальше. Подумал, что неплохо бы поиграть в экстралиге с мужиками, постараться сделать шаг вперед в развитии.

— По-моему, спустя год, уже в составе “Минских Зубров”, ты впервые сыграл против отца в официальном матче.
— Это был второй раз. Впервые сыграл в Германии в семнадцать лет, когда еще выступал в защитной маске. Меня тогда главный тренер Игорь Павлов привлекал к занятиям с основой “Крефельда”. А раньше существовал розыгрыш Кубка страны, в котором участвовали клубы всех лиг. Как в футболе. И “Крефельд” попал на “Фрайбург”, где играл отец. Павлов подтянул меня на эти матчи и поставил в стартовую тройку. На арене объявили, мол, папа против сына. Классно получилось. Вроде бы мы победили, но я там ничем не отметился. А вот в “Минских Зубрах” на Кубке Беларуси… Никогда не забуду! Забросил в его смене! Хоть и “сгорели” 1:6, это было что-то особенное. Мама после матча долго смеялась. А отец возмущался: “Вот надо было именно в моей смене, да?” Причем гол получился “грязным”, “с мясом”: Никулин бросил, а я подсуетился на добивании.

— Когда Сергей Стась-старший побеждал шведов на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, тебе было десять лет. Смотрел тот матч?
— Интересная история. В Германии очень строго с посещаемостью школы. Прогулять можно, только если болеешь или есть действительно уважительная причина. Пошли к директору, рассказали про Олимпиаду. Он подумал и ответил: “Ну, раз такое дело — поезжайте”. И мы полетели в Штаты поддержать отца. Там, конечно, было супер. Но к четвертьфиналу у меня как раз заканчивались “отгулы”. Думали, что делать: оставаться сверх разрешенного или не рисковать. В итоге решили вернуться, о чем потом, разумеется, пожалели. Но по телевизору смотрели — орали, как ненормальные.

— Отец много внимания уделял твоему хоккейному становлению?
— Всегда помогал. И сейчас старается подсказывать, только у меня уже и свое мнение есть. Все-таки расту, набираюсь опыта. Тем не менее прислушиваюсь, делаю выводы, беру лучшее от всех.

— Сергей Леонидович рассказывал, что часто тебя критикует, а ты этого не любишь…
— Думаю, у всех отцов и детей так. На самом деле нормально это воспринимаю. Если бы не критиковал, я, может, и не прогрессировал бы.

— Стася-старшего в Германии помнят?
— Безусловно. Встречаю некоторых бывших хоккеистов, которые видели меня еще маленьким. Здороваются, справляются делами. Кто играл вместе с отцом — передают привет. Кто играл против — тоже не забыли. В “Вольфсбурге” работали тренеры, которые его просто ненавидели. Говорили: “Хороший хоккеист был, но такой “грязный”, такой неудобный…” Рассказывали истории, как рубились в финале. Тогда судьи по триста минут штрафа выписывали командам. Составы интернациональные: канадцы, чехи, русские… Шла сеча.

— Да, Сергей Леонидович в первые немецкие годы любил ради эффектности сыграть жестко и часто удалялся.
— Не поспоришь. Сейчас хоккей там стал намного чище.

— Отец когда-то выходил в нападении. Часто сравнивают?
— Меня тоже на разных позициях использовали. Не раз перебрасывали с фланга в центр. В “Вольфсбурге”, кажется, даже в обороне сыграл. Но как таковых сравнений не звучит. Люди только вспоминают, каким классным хоккеистом он был, уважают. Приятно. Горжусь. Ну а мне говорят: “Давай работай!” Мне еще далеко до таких высот.

— Ко всему прочему Стась-старший строго относился к режиму и любил задержаться в зале. Тебе это передалось?
— Да, работать надо много. Когда видишь, как вкалывают ребята, которые лучше тебя, появляется дополнительная мотивация. Отец в этом плане отличный пример для подражания. Были вместе на сборах, и я видел, как он в свои годы бегал быстрее молодых. Это и мне придавало ускорения. Папа — профессионал, который очень любит то, что делает.

— Андрей Стась рассказывал, как брат, выступая в Америке, присылал ему крутые подарки из-за океана. Чем тебя баловали?
— Я тогда маленьким был. В основном получал от папы игрушки. Помню приставку “Sony Playstation” — еще первой версии, серая, с картами памяти. Это было что-то! До сих пор где-то лежит.

— А где нынче твое постоянное место жительства?
— Я женат. Живем с супругой в Минске. И родители здесь же.

— Считаешь себя на какую-то часть немцем?
— Ха, вот ты и подошел к сложным вопросам. Все равно я родился в Беларуси. Жена тоже отсюда. С папой и мамой всегда разговаривал на русском. Просто в Германии провел большую часть жизни, окончил там школу, знаю в совершенстве язык — чувствую себя комфортнее. Многие говорят, что менталитет у меня половинчатый. Что-то от белорусского, что-то — от немецкого.

— Есть ли шансы задержаться в сборной?
— Надо всегда бороться. В любом случае это опыт, который потом никто уже не отберет. С такими мыслями и выхожу на тренировки, выкладываюсь по полной. А там тренеры решат, как будет лучше команде.

— Часто слышишь обвинения в отцовской протекции?
— Есть такие шутки. Но отец ведь не выходит за меня на лед. Если недостаточно хорош, чтобы куда-то попасть, — тренеры не станут рисковать…