Золотая гвардия. Борис Исаченко: руку после Брежнева мыл спокойно

Современные лучники, увы, не избалованы вниманием, хотя, как выяснилось из нашей беседы с серебряным призером московской Олимпиады Борисом ИСАЧЕНКО, в последнее время стрельба из лука пережила воистину революционные перемены. И потому впервые за историю существования проекта “Золотая гвардия” мне придется начать не с биографии главного героя, а с истории вида, который по-прежнему остается для многих из нас экзотическим и далеким.

— Когда я только начинал заниматься стрельбой из лука, президентом международный федерации работала англичанка. И все было довольно строго: форма исключительно белого цвета, шуметь нельзя, зрители сами по себе, стрелки тоже. Такой камерный вид, который постепенно дошел до того, что его собирались исключить из программы Олимпиад.
Судите сами: по правилам безопасности зрители могут находиться только за спортсменами. В мое время стреляли с четырех дистанций, самая длинная — 90 метров. Увидеть из-за наших спин, что там происходит, было довольно проблематично. Да и стреляли мы четыре дня, делая 288 попыток. По сути, вся эта длинная история была интересна скорее специалистам, нежели зрителям.
Когда же президентом стал турок Эрденер, он ввел новшества. И за последние 15 лет мы восемь раз поменяли правила. Теперь соревнования проводятся как дуэли на дистанции 70 метров. Полдня квалификация, стреляем 72 выстрела, и по их итогам определяется сетка — 128 спортсменов. Дальше действует олимпийская система. Двое делают по три выстрела — это одна серия. Очки начисляются так: победа — два балла, ничья — один, проигрыш — ноль. Выигрывает тот, кто первым наберет шесть баллов.
На Играх в 2004-м впервые в центр мишени поставили микрокамеры — их тогда и разбили штук десять. Но было интересно. Бац — и картинка пропадает. Зрителям нововведение очень понравилось.
Сейчас техника такая, что в одной части телеэкрана показывают стрелка, в другой его мишень — вся психология борьбы перед глазами. Очень сильно сократили время. Когда я начинал, на три стрелы давали две с половиной минуты. Теперь — 20 секунд на все про все, независимо от того, дует ветер или нет. Динамики, конечно, значительно прибавилось. Зрителя не только визуально приблизили к мишени, но и разрешили шуметь — болеть за своих. Плюс с Олимпиады в Токио будет зачет и в миксте.

— В СССР ваш вид начал развиваться в конце 50-х — во Львове и в Москве.
— И когда история советской стрельбы из лука закончилась, то именно в этих городах и остались два единственных спортивных вуза, где преподавали наш вид.
Львовская школа до сих пор очень крепкая. Владимир Ешеев, мой товарищ по сборной СССР, лет десять уже является председателем российской федерации. И очень сильно поднял глубинку, сейчас там задействованы 36 регионов. Как результат — на Олимпиаде в Рио россиянки стали вторыми в команде.
У нас же, к сожалению, отделения стрельбы из лука нигде не появилось. Есть три РУОРа — могилевский, минский и брестский, которые готовят спортсменов. Но тренеров-то не готовят нигде. А старые кадры не вечны, постепенно уходят.

— Получается, умирает у нас стрельба из лука.
— Скажем так, держится на старом запасе. В стране занимается луком человек пятьсот. Немного. Но, с другой стороны, успехи есть — в 2013-м девочки стали вторыми на чемпионате мира. На Европейских играх в Баку выиграли две бронзы — Антон Прилепов и микст.
А вот сейчас, насколько я знаю, в программу Евроигр, которые через два года пройдут в Минске, наш вид включать не планируют. Прискорбно. Стрельба из лука сейчас — это действительно смотрибельное и интересное соревнование. Да и чтобы стать стрелком, не нужно иметь каких-то физиологических особенностей. Рост и размер ноги у нас не имеют никакого значения. Единственное, материальная часть недешевая. Может, это тормозит развитие.

— Что у вас почем?
— Хороший комплект стрел — двенадцать штук — это 500 долларов.

— Сколько они могут прослужить?
— Если беречь, года три-четыре. Но надо понимать, что стрелы — это расходный материал. Помните, как стрелял Робин Гуд, — стрела попадает в стрелу. Так вот у нас это рядовой эпизод. Поэтому комплект стрел обычно служит год. А лук стоит, как подержанный автомобиль. Хотя для спортсменов невысокого уровня можно найти за 300-400 долларов.

— Как вы оказались в этом удивительном виде спорта?
— Случайно, как оно обычно и бывает. В детстве читал много литературы, в том числе и приключенческой. Про индейцев и бледнолицых. И вот как-то шел по родному Бресту мимо стадиона “Буг”, а там проходили соревнования по стрельбе из лука. Больше всего меня впечатлило то, что вместе со взрослыми дядями и тетями, одетыми во все белое, там был и пацаненок примерно моего возраста. И он тоже участвовал в турнире наравне со всеми.
Через полгода в Брест приехали тренеры из Львова, провели набор в секцию. Так я и начал заниматься. Как потом узнал, этот львовский десант одновременно высадился сразу в нескольких белорусских городах. Но окончательно прижился в четырех — Минске, Бресте, Гродно и Могилеве.
У нас была прекрасный руководитель — гостренер Жанна Попикова. В то время у нее была замечательная фамилия — Душка. Сама она велосипедистка, но любила лук всей душой. До самой смерти в 2009-м возглавляла наш вид — почти сорок лет. И достойного преемника ей до сих пор нет. Вроде как говорят, что незаменимых нет, но это неправда. Она помнила все дни рождения, всех поддерживала, но главное — у нашей Душки был невероятно пробивной характер. К любому начальнику отрывала дверь ногой. Нынешние наши руководители, к сожалению, такими качествами не обладают.
Приехали после Рио, где Прилепов, к сожалению, проиграл в первой же дуэли, и нам сказали, что команда неперспективная. На зимний чемпионат Европы во Францию нас просто не пустили. Хотя там было всего шесть сборных и вполне можно было попасть в призы. Но никто не пошел стучать кулаком. Боюсь, и с Европейскими играми будет такая же история.
Хотя ранее я встречался с Эрденером. И сказал ему, что такой турнир мы могли бы провести в Бресте, где находится одно из лучших в Европе стрельбищ. Фактически и финансовых вливаний не надо, граница рядом, а до Варшавы ближе, чем до Минска.

— Побольше расскажите о себе, а то, уверен, некоторые спортивные руководители и не знают, что в стрельбе из лука у нас есть призер Олимпиады…
— Ну, кто надо, тот знал. Но хорошо, вернемся к биографии. Начал я тренироваться в 1972-м, а через два года выполнил норматив мастера спорта.

— Вы были вундеркиндом? Или в луке мастера можно сделать за пару лет после начала занятий?
— Возможно, это было связано еще и с тем, что стрельба из лука тогда делала первые шаги в стране. Нормативы не были слишком уж запредельными. В 1979-м выполнил “международника”, попал в число претендентов на участие в Олимпиаде-80. Первым номером сборной считался Владимир Ешеев — был выше всех на голову. За второе место я боролся с бакинцем Володей Максимовым. Как мне тогда казалось, у него имелось ощутимое преимущество — личный тренер Володи был вторым тренером сборной.
В итоге нас собрали и сказали, что определяющим станет старт в Польше. Кто там выиграет, тот в Москву и поедет. Я победил на всех дистанциях, и это закономерно. Был неплохо готов. Выбил 1300 из 1440, а это очень хороший результат. В мире только человек пять столько набирали.

— Ваших главных соперников американцев в Москву не пустило собственное правительство. Это стоило, думаю, только приветствовать.
— Мы не огорчились, это точно. Считай, продвинулись на одно место вперед.

— Такое дело не грех было и отметить.
— У нас с этим строго. Скажу, что только сейчас сборная России подбирается к тому режиму работы, который был у нас в сборной Союза. 21 день сбор, затем соревнования, неделя дома и опять все заново. И так круглый год. Территория СССР позволяла ездить по теплым местам весь сезон, что мы и делали, не выезжая за рубеж.

— Какой медальный план вам поставили перед Олимпиадой-80?
— Раз турнир проходил дома, значит, нужно было побеждать. Тем более на чемпионате мира-1979 Володя Ешеев чуть-чуть не дотянул до медали. А девушки и вовсе их выиграли.

— На Играх шансы девушек были выше, чем у мужчин, не выигравших до этого ни одной олимпийской медали.
— Когда-то же надо было и нам начинать… Руководство делало ставку на Ешеева и Наташу Бутузову. Мол, они будут бороться за самые высоком места, а вы давайте подтягивайтесь. Наверное, поэтому Кетеван Лосаберидзе и мне было проще — не чувствовали давления.
В Москве в 1980-м очень понравилось. Не потому, что это первые Игры в моей жизни. Все было демократично. Только потом, когда к власти пришел Самаранч, мы поняли, что такое коммерциализация Олимпиад. А тогда все было пронизано настоящим спортивным духом.

— Москву к Олимпиаде хорошенько зачистили…
— А почему бы и нет? Событие мирового масштаба, зачем нам показывать свои недостатки? Да, прибрали, кого-то, возможно, попросили выехать чуть подальше от столицы.

— Говорят, Москва напоминала тогда город победившего коммунизма.
— Я, конечно, не сильно гулял по городу, но очередей не видел. Магазины были завалены продуктами, и это, думаю, всех жителей только радовало. Ну а как вы хотели? Чтобы было так, как до этого? Перемены, пусть даже временные, радовали всех. В настроениях людей царили подъем и воодушевление.

— Когда вы приехали в Олимпийскую деревню?
— Дня за четыре до окончания Игр. До этого тренировались в Новогорске. А финал наш был 3 августа — в последний день Олимпиады. Тогда же соревновались конники и гребцы.

— Однако испытание — смотреть Игры по телевизору, зная, что скоро сами окажетесь в этом горниле.
— Это сейчас мы знаем все нюансы. Что, когда метали советские копьеметатели, например, то открывались ворота Лужников — для сквозняка и лучшей летучести. Но тогда, на церемонии открытия, больше всего поразило, как баскетболист Сергей Белов бежал с факелом, как нам тогда показалось, по головам людей… Перед ним вырастала какая-то волшебная дорожка. И это было очень эффектно.
На зарядке пару раз встречались с Теофило Стивенсоном, который тогда еще не стал трехкратным олимпийским чемпионом, но по всему было видно, что он готов это сделать. Помню, когда впервые увидел его в зале, подумал, какая все-таки эффектная у кубинца майка — с отливом. А присмотревшись, понял, что она кажется такой только потому, что насквозь промокла от пота.
Однажды мы прибежали на разминочку, а по стадиону бегал какой-то эфиопец. Мы трусим, а он делает ускорение — метров на триста, а затем сто метров держится рядом с нами. Потом снова 300 и 100. Оказалось, так он бегает 10 километров. Потом только узнали, что тренировались вместе с двукратным олимпийским чемпионом Мирусом Ифтером. Мы телевизор тогда особенно не смотрели — чтобы не перегореть, да и задача в немалой степени облегчалась тем, что в Новогорске они тогда были далеко не в каждом номере.
С Володей Парфеновичем впервые встретился уже на допинг-контроле после соревнований. Тогда было в новинку, что пить давали шикарное по тем временам чешское пиво. Оно еще допингом не считалось.

— И что, оно помогает?
— У стрелков, кроме бета-блокаторов, главной субстанцией, влияющей на результат, считается алкоголь. Но вето действует только во время соревнований. Наша задача ведь состоит не в том, кто больше, быстрее и дальше. Нам надо — одинаковее. Мы зависим от нервов и пытаемся их как-то успокоить. А даже небольшое количество алкоголя делает человека увереннее в своих силах.

— То есть к концу сбора…
— Нет, никто из нас особенно этим делом не увлекался. Хотя, конечно, ханжей среди нас не было. Если есть повод — день рождения или другой праздник, то отметить можно. Впрочем, из моих коллег по сборной двое ушли из жизни именно из-за алкоголя. Уже потом, когда спорт закончился и надо было искать новое место в жизни.
Мунко-Бадра Дашицыренов, выигравший “Дружбу-84”, очень хороший спортсмен был. Как и тот же Володя Максимов. Он уехал из Баку, когда там стало неспокойно, переехал в Иваново, а там себя просто потерял.

— Я так понимаю, что характер у стрелка должен быть спокойный, нордический.
— Это да, холериков у нас мало. Хотя в голову сразу приходит чемпион мира Станислав Забродский. В нем все всегда кипело, на одном месте просто не мог усидеть. Я же меланхолик. И где-то флегматик.

— Насколько важна была в ваших тренировках физическая подготовка?
— Конечно, она не занимала в них такое место, как, например, у штангистов. Хотя знаю, что они просто так растянуть лук не смогут — нужны совсем другие мышцы. Нам требуется силовая выносливость. Дыхалка хорошая должна быть, потому что затаиваешь дыхание во время выстрела.

— Без кроссов не обходились?
— Это само собой. В Бресте, например, бегал от дома до государственной границы. Туда и обратно — восемь кэмэ. Хотя сейчас понимаю, что лучше было бы ездить на велосипеде. По последним данным бег все-таки стрелкам не очень показан.

— Как вы начали свою серию на Олимпиаде?
— Не очень хорошо. После первой дистанции шел в конце первой десятки. С нервами ни мне, ни Ешееву совладать не удалось — и свои результаты мы не показывали. Он в таблице был чуть выше меня. После второго дня я уже был шестым, а на третий день выиграл все. И оторвался на двадцать очков от второго места, которое занимал Ешеев.

— Отличный расклад перед заключительным днем соревнований. Как к нему готовились?
— Володя отпросился в город, к нему приехала семья. Ну а я остался в деревне. Уже не помню, о чем думал, но знал, что двадцать очков — отличный задел. Вообще в команде царило приподнятое настроение. Если мы с Володей выкарабкались в лидеры только к финишу, то Лосаберидзе и Бутузова оставались наверху с самого старта. Все четыре советских стрелка претендовали на золото — лучшего варианта и придумать было нельзя.

— В итоге девушки заняли достойные места на пьедестале, а у мужчин соревнования приняли не лучший оборот…
— Просто мы с Володей начали соревноваться друг с другом. Это и подвело. На 50 метрах нас почти догнали итальянец Джанкарло Феррари и финн Томи Покколайнен. Я еще боролся за золото, а Володя уже только за бронзу. На 30 метрах налетела тучка, пошел дождик, а я всегда стрелял в очках.
На луке есть ограничитель растяжения, в него вставляется стрела. Он называется кликер — это такая пружинка, как у часов. И когда стрелу из-под него вытаскиваешь, она щелкает — значит, пора стрелять. А тогда туда попала капля воды. И кликер не щелкает. Представьте себе: три серии до конца, а я всего на три очка опережаю финна.

— Драматично.
— Две с половиной минуты на три выстрела, как я уже говорил. Растягиваю — щелчка нет, еще раз — снова нет. Паника. Вижу плохо вдобавок. Однако делать нечего — надо стрелять без кликера. Но дело в том, что когда нет ограничения, растяжение получается больше обычного, и это влияет на точность. Когда начал стрелять, у меня оставалось 27 секунд на три попытки. Первая — шесть, вторая — пять, третья — девять. У меня двадцать очков, у финна — 27. “Семерка” и две “десятки”. Он выходит вперед на четыре очка.
Тут дождик закончился, все просохло. Когда атмосферное давление падает, прицел меняется. И после дождя его надо поднимать — стрелы летят выше. А за спиной у нас тренеры — можно посовещаться. Говорю нашему: “Сейчас подыму прицел”. — “Не спеши, выстрели первую и посмотри, как пойдет”. Выстрелил — восьмерка. Потом поправляю прицел — две десятки. Покколайнен выбивает 29.
Остается последняя серия. У меня 29, Покколайнен попадает девять и десять — потом пыжится, мучается, но восьмерку все-таки выбивает. И отрыв в три очка приносит ему золотую медаль. И вот кто знает, подними я сразу прицел и выбей десять, как бы все сложилось потом — даже при той моей провальной дождевой серии.
И вроде серебро выиграл, до соревнований об этом можно было только мечтать, но радости особенной не было. Извинился перед нашим начальником управления прикладных видов спорта, мол, не удалось золото взять, но тот успокоил: “Боря, ты и так отлично выступил!” Из чего я сделал вывод, что медального выступления от меня никто и не ожидал. А Ешеев стал шестым.

— Думаю, ему вспомнили визит к семье перед финалом.
— Владимир Николаевич в этом отношении человек крепкий душой и сердцем. Он был и остался лучшим стрелком Советского Союза. Я его только по олимпийским наградам опережаю — в Сеуле-88 у него была бронза. А в 1987-м он и вовсе стал чемпионом мира, да и европейских титулов у него больше — четыре против моих трех.

— Как вы отметили выигрыш медали?
— А вот и не помню. Наверняка собирались всей командой, тем более у девушек тоже были две награды. Но в памяти это почему-то не отложилось. Дней через десять поехали на сбор в Эшеры — и там уже отметили, как полагается. Хотя опять же без фанатизма, потому что вскоре был чемпионат Европы, который мы выиграли командой. Там я уже стрелял в линзах, хотя тогда они были еще несовершенными — больше четырех-пяти часов носить было невозможно.
А вот вручение наград в Кремле отложилось. Медаль “За трудовую доблесть” принимал из рук Леонида Ильича Брежнева.

— Историческое событие…
— После того как получил медаль от тогдашнего президента МОКа лорда Килланина, обморок мне уже не грозил. Во всяком случае, руку после Брежнева мыл спокойно. Выпил на банкете пару бокалов шампанского, а на следующий день — в поезд и в родной Брест. Там встретили с оркестром, начальник областного управления спорта цветы вручил.

— Квартиру?
— Дали месяца через четыре. Вначале планировали однокомнатную, но я за любимую девушку — и в загс. Отношения у нас были давно, следовало их только узаконить. Получил двухкомнатную. Как потом оказалось, мы оба сделали правильный выбор, прожили вместе 35 лет. К сожалению, супруга умерла год назад.
За серебро Олимпиады выдали четыре тысячи рублей. Но вот спросите, что мы тогда купили с женой — не вспомню. Все-таки идейность в СССР не была пустым звуком. Я и сегодня считаю, что богат не тот, у которого все есть, а тот, кому хватает.

— В Союзе луки пробовали делать?
— Ценились иностранные — американские, японские. Но было производство и во Львове, на лыжной фабрике. Изгибающиеся плечи для лука — это фактически та же лыжа, только с некоторыми различиями. В свое время мы с моим тренером обращались в наши Телеханы, но понимания не нашли. Там сказали: “Давайте заказ”. А как мы его дадим, если не знаем, какого качества лук они могут сделать.

— Львовские луки были хорошими?
— С ними можно было выполнить норматив мастера спорта. А если он попадал в умелые руки, например, Юры Кулибина… Ха, точнее, Юры Леонтьева — тогда можно было совершить и чудо. Рукоятки у его луков были импортными, а “плечи” львовскими. И он смог установить пару рекордов СССР. Главный тренер сборной, когда кто-то просил у него новый лук, подводил его к Юре и говорил: “Вот, смотри, человек из львовского чемпионат Союза рвет, а тебе только импортный подавай…”
Вообще в нашем виде много рукастых людей. И сделать хороший лук — это как изготовить скрипку. Сложно, но при большом желании и умении можно. Как любят говорить у нас, это вам не шахматы, здесь думать надо. Кстати, многие лучники стали впоследствии специалистами в других сферах.

— Кетеван Лосаберидзе закончила физмат, если не ошибаюсь.
— Да, и потом преподавала математику в университете. Хотя многие ведущие мастера, понятно, остались в стрельбе. Наташа Бутузова, например, тренирует сборную Германии. Рустамова, знаю, была министром спорта Таджикистана.

— Вы тоже довольно долго возглавляли сборную Беларуси.
— Со мной все банально. Наша девочка в олимпийском Лондоне заняла 17-е место. Министром спорта в то время был замечательный товарищ по фамилии Качан. Нет медали — всех уволить. Тогда из всех сборных убрали, если не ошибаюсь, около 80 человек. Он думал, что это его спасет. Не спасло.
Меня тоже уволили. На мое место долго никто не хотел идти. Уговорили хлопца одного, пообещали всяческую поддержку. Но, к сожалению, за последние четыре года он команду, скажем так, израсходовал.

— Какие есть пути выхода из тупика?
— Есть очень хорошая молодежь. Работы в нашей стране не так много, поэтому некоторые спортсмены остались в виде в качестве тренеров. И у них растут ребята, конкурентоспособные в Европе на уровне первой десятки — мальчишки и девчонки 15-17 лет. Думаю, они подтянутся и во взрослую команду. Плюс есть понимание и со стороны руководства. Оно знает, что на пустом месте ничего не появится.

— Интересно, если бы вы сейчас приняли участие в чемпионате страны, какое место смогли бы занять?
— Теперь соревноваться я бы не стал. Прежде всего болячки — большой спорт даром не проходит. Мне просто больно растягивать лук. Хотя Забродский, тренирующий сейчас сборную России, лет пять назад вышел как-то на рубеж со сборниками — и многих из них “наказал”. Так что и я, думаю, на чемпионате Беларуси в шестерку пробился бы.