Шарль Лингле. Часто думал о Минске и “Динамо”

В прошлом году Лингле выступал за нашу сборную на дебютном для себя чемпионате мира, а также в олимпийской квалификации. И сейчас 34-летний хоккеист согласился помочь белорусам, хотя с минским “Динамо” он расстался еще в ноябре. В ходе сезона Шарль успел поиграть за три клуба: после “зубров” форвард отправился в финскую “Таппару”, но вскоре перебрался в немецкий “Айсберен”. Корреспондент “ПБ” встретился с Лингле в холле гостиницы “Славянская”, где остановился “белоканадец”, и расспросил его о хоккее и жизни.

— Как чувствуешь себя в Минске?
— Хм, здесь на удивление холодно! Снег на улицах меня просто шокировал. Не видел его с тех пор, как зимой перебрался в Германию. За все время в Берлине он не выпал ни разу. А сейчас прилетел из Флориды — вообще сильный контраст.

— Соскучился по Беларуси?
— Ну да, Минск же долго был моим домом. В других городах чувствую себя иначе — и часто не так комфортно, как здесь. Везде надо привыкать. В Тампере толком и не успел, ведь задержался там ненадолго. А Берлин — большой город, где много всего происходит. Я еще как следует его не изучил. Скажу так: часто думаю о Минске и “Динамо”. Нет такого, что уехал и забыл все за одну ночь.

— Сейчас ты поселился в “Славянской”. Ходишь на тренировки пешком?
— Верно, это удобно. А вечером Кевин Лаланд отвозит меня куда-нибудь в центр поесть. Однажды вызвал “Убер” — водитель меня узнал, попросил сфотографироваться. Хотя вообще, помню по прошлым годам, Кевина узнавали в городе чаще меня. А Йере Каралахти — еще больше. Вот кто пользовался популярностью! Зайдет в “Корону”, и человека три обязательно его остановят, попросят селфи.

— Ждал вызова в сборную?
— Да. Думаю, я еще выступаю на достаточно высоком уровне — пусть и не в КХЛ. А на таких турнирах важна глубина состава. Возможно всякое — травмы и так далее. По-моему, на прошлогоднем чемпионате мира сыграл неплохо, так почему не позвать меня опять? Полагаю, смогу усилить атаку, помочь забросить несколько шайб. В группе есть несколько матчей, в которых мы точно способны победить.

— Тебе позвонил сам Льюис?
— У него, видимо, не было номера телефона, и Дэйв связался с моим агентом Игорем Ларионовым. Сказал, что хочет со мной пообщаться. Ларионов дал мне знать, и я вышел с Льюисом на связь.

— Рассматривал возможность отказаться от приглашения?
— Такой вариант есть всегда. Игрок может сделать любой выбор, и надо уважать его решение. Сезон длинный, времени на отдых не так много. Но я даже не раздумывал. Сказал жене: чувствую, правильным будет поехать в сборную. Это честь. В прошлом году я был новичком — вокруг столько всего происходило, что даже позабыл, как почетно выступать за страну. Но сейчас у меня больше опыта.

— Отдохнуть-то после сезона удалось?
— Не могу так сказать. Для сравнения, год назад было три или четыре недели после окончания клубного сезона. Сейчас времени меньше, но в этом есть и плюс — я не растерял физические кондиции.

— На Олимпиаде сборная не выступит, в “Динамо” ты уже не играешь. Какая вообще у тебя мотивация защищать цвета Беларуси?
— Просто почувствовал, что так будет правильно. Это естественный, само собой разумеющийся выбор. Белорусский паспорт задал определенное направление моей карьере. Не буду кривить душой: он помог мне выступать за динамовцев столь долгое время. Да и мне здесь понравилось — проникся симпатией к товарищам по команде, лучше узнал каждого из них как человека.

— В сборной Льюису помогает Крэйг Вудкрофт. Какие у вас отношения?
— Нормальные, никаких обид. Не виню Крэйга в том, что, может, недостаточно играл в последние динамовские месяцы. Он сам понимал, что мне нужно сменить обстановку. Сейчас с удовольствием работаю с Вудкрофтом, без проблем.

— Какие воспоминания остались от прошлогоднего мирового первенства?
— Начали с крупных поражений. Затем вроде прибавили, но случился досадный проигрыш венграм. Французов необходимо было побеждать, и в этой ситуации все увидели силу нашей команды. Нынешний календарь похож на тот — в начале турнира играем с тремя грандами. Но у меня уже больше опыта и понимания. Если стартуем неудачно, не буду воспринимать это так тяжело. Матчей в группе семь, и можно еще исправить положение. У сборной точно есть шансы выйти в четвертьфинал.

— Рад, что играете в Париже, а не в Кельне?
— Честно говоря, на Германию я уже насмотрелся. А в Париже никогда не был. Во Францию приезжал с родителями, когда мне было лет двенадцать. В Гап, Бриансон, но не в столицу. По хоккейным делам не бывал. Но там все говорят на моем родном французском. Чуть что, смогу помочь ребятам с переводом. Будет время — с интересом ознакомлюсь с самим городом. Хотя не уверен, что хочу подняться на Эйфелеву башню. Не очень люблю высоту.

— Удивлен, что в сборной нет Платта и Бэйлена?
— Не говорил с ними, но уважаю решение ребят. У них свои мотивы. В то же время, считаю, двери в команду для этих игроков всегда должны быть открыты. А сейчас у нас и так боеспособный коллектив, которому по силам выступить на чемпионате удачно. То есть лучше, чем год назад.

— За сезон ты сменил три клуба. Беспокойное время?
— Интересно получилось. Немногим игрокам такое удается. Уходить из “Динамо” надо было обязательно, и я это понимал. Перебрался в “Таппару” — команда шла на первом месте, все здоровы. Мне доставалось мало времени на льду, но команда побеждала, и я не жаловался. А потом состоялся разговор с тренером. Он честно сказал: “Возможно, ты не будешь играть”. И я попросил разрешения поискать новый клуб. Если бы не нашел — остался бы и закрыл рот. Однако уже через два дня возник вариант с “Айсбереном”, и финны дали добро на переход. Никто меня не выгонял, просто лучше было уйти.

— Посреди сезона так легко найти новую команду?
— Нет, но многим клубам немецкой лиги в то время нужны были новички. Может, мне и повезло, но удачу я заработал. У меня хорошие карьера и статистика, и это сказалось. Помогают и агенты — в КХЛ это Ларионов, за границей — другие люди.

— Как ты познакомился с Ларионовым?
— Через своего североамериканского агента. Мы не раз встречались, регулярно созваниваемся. Помню, впервые увиделись в Москве, и я был потрясен, как его там чтут. Игорь зашел в ресторан — и посетители, а также персонал смотрели на него открыв рот. А Ларионов же известный коллекционер вин. Он нес с собой три или четыре бутылки, и это очень бросалось в глаза. Нам с тобой не разрешили бы зайти в ресторан со своим вином, но его-то все знали. В России это легенда.

— Твое восприятие ноябрьского ухода из “Динамо” за прошедшие месяцы как-то изменилось?
— Нет. И сейчас считаю, что это было необходимо. Может, начал уставать от долгих вояжей или что-то еще. Неважно начал сезон, не забрасывал, а другие ребята прогрессировали. Вот и понял, что надо уходить. И так не ожидал, что задержусь в КХЛ надолго. Думал, поиграю в лиге года три, а потом переберусь в Европу.

— Не в Северную Америку?
— Нет. Заокеанскую карьеру я фактически закончил, когда приехал в КХЛ. Возвращаться в минорные лиги желания не было. Не то чтобы в них плохо. Просто старею — а возрастным игрокам там тяжело.

— Можешь сравнить финскую и немецкую лиги с КХЛ?
— В Континентальной лиге очень разные стили. ЦСКА, СКА предпочитают мощный, силовой хоккей, а в Магнитогорске любят подержать шайбу, попасоваться. В Финляндии же 85 процентов команд действуют в осторожной манере. Только и ждут ошибок соперника. Такой хоккей смотреть невесело. Мне он не по душе. Но “Таппаре” он приносит успех, а остальные клубы ей подражают. В Германии же явное североамериканское влияние, много борьбы.

— Своей игрой в “Айсберене” доволен?
— Думаю, выглядел очень даже прилично. После травмы долго не мог показать себя во всей красе, а в Берлине все как-то сложилось. Был очень доволен. Когда пришел, команда много проигрывала, а я помог изменить настрой — и мы стали побеждать. Забросил в овертайме решающую шайбу, которая вывела команду в полуфинал плей-офф. Это для меня пик сезона.

— А низшая точка?
— Возможно, неудача в олимпийской квалификации. Надолго запомню, как в конце овертайма выходили с Платтом “два в ноль”, но не забросили словенцам. После игры не укладывалось в голове: это что, мы уступили в серии буллитов? Может, я старомоден, но такие важные матчи не должны решаться подобным образом. Справедливее играть до первой шайбы.

— Есть мнение, что после серии травм ты подсознательно стал беречь себя на льду. Возразишь?
— Вообще не думаю о повреждениях. Я и раньше не так уж активно вступал в силовую борьбу. За всю карьеру в КХЛ дрался лишь пару раз. Силовые приемы провожу редко. У меня всегда был другой стиль.

— Как частые переезды восприняла твоя семья?
— В Финляндию родные не приезжали — оставались во Флориде. А вот в Германии были, и им понравилось. Близнецам уже четыре года, в этом году исполнится пять. Им тяжело — сейчас увидели меня ненадолго, и опять уехал. Но все понимают. Надеюсь, в новом сезоне семья Лингле вновь станет одной командой!

— В Берлине?
— Еще обсудим это с “Айсбереном”. Есть обоюдный интерес, и если семья сможет приехать и обустроиться в Германии, то почему нет? Надеюсь, подпишу новый контракт. Если не получится — другие клубы DEL-лиги тоже проявляли интерес. Хотел бы остаться в этой стране. Выступление в КХЛ уже не прельщает. Боюсь, что если вернусь, то окажусь в такой же ситуации, как в начале нынешнего сезона. Вообще же собираюсь поиграть еще как минимум два сезона. А там посмотрим. Дети растут, им нужно будет жить в одном месте. А мне скоро 35 — не молодею.

— Мысли о завершении карьеры пугают?
— Конечно. Начнется настоящая жизнь — и правда как-то страшновато. Но стараюсь об этом сильно не думать. Фокусируюсь на настоящем. А когда придет время заканчивать… Все как-нибудь образуется. Я оптимист.

— Ты родился 22 июня. В курсе, что эта дата значит для Беларуси?
— Нет, а что? Говоришь, началась война? Ого, я никогда не слышал об этом. Интересно!

— А имеешь представление, когда у нас празднуют День Победы?
— Вроде в июле, нет? 9 мая? Ага, теперь понимаю, почему мы поехали возлагать цветы к памятнику перед отлетом на чемпионат мира в прошлом году…