Приплыли...

Скандал с обыском сборной Беларуси на парижском ж/д-вокзале — это, знаете ли, форменный пердимонокль и ерундопель, уж простите наш французский. Обшмонали, залезли в сумки и карманы, посветили, прощупали, понюхали… Как говорят на Монмартре — наглёж! И ни тебе бонжура, ни пардона. От возмущения у нас, естественно, сразу все зашевелилось — и на уровне условных рефлексов, и в области хоккейной федерации, и даже в районе Министерства самых что ни есть иностранных дел. Белорусский МИД немедленно взял ноту и потребовал: введите гражданина посла! Пришел ли посол, или уже посол вон — это нам не известно. Но история вышла некрасивая, наложившись в одну кучу со шмоном, пережитым гребцами-байдарочниками.
Обо всем этом вы уже знаете из телевизора, интернета и других утюгов массовой информации. А если еще нет — то хоть бы даже в этом номере почитайте. Но раз уж начали с черной колонки, никуда не уходите. Вот вам заодно и наша решительная нота протеста, собор такой-то матери!..
Стоит спортсмен, нарзаном утомленный
и красный от стыда, как абажур…
Где, парижане, ваш “бонжур” хваленый,
“жотем” или хотя бы “па сис жур”?
Почто француз нас прямо заедает?
Где черный кот меж нами пробежал?
Жандарм глядит — как будто бы вонзает
пропитанный мельдонием кинжал!
Зачем Наполеона мы встречали
с цветами два столетия назад?
Чтоб нас на что-то с поезда “качали”
и на платформе лапали за зад?
Из мелких зерен прорастают стебли…
Твоя неделя, брат мусью, мели…
Но помни: за поруганную греблю
по полной вас еще не отгребли!

Зато за Джеффа нашего Платта можно порадоваться. Его уже никто не шмонает — да и наш он, похоже, теперь не более, чем остров Мадагаскар. Новый его контракт с московским ЦСКА зарегистрирован на старый паспорт — чисто канадский. Белорусский же, видно, дорог уже просто как память. Или не просто, но все равно. Прошла любовь, завяли помидоры. Ну и на том спасибо. Все, что мог, Джефф нам дал, а чего не может — пусть дает другим, все клюшки ему в руки. И некоторым образом прощальный сонет, если можно так выразиться…
Не повязан виной неоплатной,
зов души не туманит чело…
Материнская плата у Платта,
знать, в том месте, чем ищут тепло.
Амплитуден раскат его губный.
Коль погас олимпийский фантом —
прилипает к округлостям клубным
Джефф канадским, как банным, листом.
И теперь, если нужен нам станет
переменчивый сей гражданин,
он не паспорт — другое достанет
из широких заморских штанин.
Не грустите, не надо, ребята,
что надрывно теперь вспоминать,
как словенцам рука Джеффа Платта
на флажке не могла забивать…

Сергей Боровский так и не построил обещанный самолет, а хозяин “авиасалона” не стал ждать — и уволил конструктора вместе с его непонятными чертежами, увлечениями йогой и прочей нумерологией. Таков Юрий Чиж, до двух не считает, а как только месяц май — не считает и до одного. Таково минское “Динамо” — тренеры оттуда катапультируются при первых признаках турбулентности. За что и любим — иногда даже стихами…
Командир корабля — мудр и статью хорош,
не крикливый и йоги поклонник.
И в кабине никто не устроил дебош,
и никто не напился в салоне.
Но опять потерял управленье пилот,
мат в наушниках вместо сигнала…
И болтает на майском ветру самолет,
словно в двигатель птица попала…