ЧМ-2017. Свой взгляд. Гайки на ветру

Счастливые как на подбор они столпились перед телефоном Стася и сделали жизнерадостное селфи: с улыбками и светящимися глазами. А сейчас, пока Сергей Костицын фотографируется на улицах Парижа с женой, Егор Шарангович и Павел Воробей выкладывают фото, где каждый по отдельности позирует с невеселым лицом на фоне Эйфелевой башни. За весь французский чемпионат никто не поделился в поглотивших мир соцсетях кадром, на котором рядом стояли бы хотя бы двое игроков. Вроде бы не показатель, однако, если задуматься, в этом есть некое отражение нынешнего состояния команды — она разобщена. Каждый в ней сам по себе. Сами по себе Костицыны. Сами по себе “ветеранчики” (как назвал ребят Андрей Сидоренко). Сама по себе молодежь. Но что хуже всего — тренерский штаб тоже сам по себе…
Дэйв Льюис стал реже улыбаться и шутить. Гораздо реже, чем в первый год работы со сборной, и этого нельзя не заметить. У канадца в последнее время частенько спрашивали, отчего он такой серьезный и задумчивый, но в ту же минуту Дэйв натягивал улыбку-маску и говорил: “Парни, все о»кей! Вам кажется”.
Да, Льюис всегда был диктатором. Однако диктатором, которого команда поначалу принимала, несмотря на суровые требования, и беспрекословно слушалась, даже если не до конца понимала. При этом канадец старался регулярно разряжать обстановку тотального повиновения теми самыми улыбками и шутками, хотя в целом оставался верен избранной линии. Он закручивал гайки, как твердо знающий свое дело слесарь, но, похоже, в какой-то момент не заметил, что сорвалась резьба, и продолжил крутить дальше. Теперь гайки просто болтаются на ветру, ничего не зажимая. На нынешнем “мире” Льюис потерял команду. Судя по всему, окончательно.
Это особенно заметно по отношениям с братьями Костицыными — лидерами, которые должны были вести сегодняшнюю сборную за собой. Причем Андрей еще до старта перечил тренеру, потешаясь над его пьедестальными амбициями: “Про медали речи идти не может”. А когда у старшего на финише “Евровызова” спросили, что он думает о большинстве, тот и вовсе рубанул: “Оно меняется почти каждую игру — о чем говорить?” В то же время Льюис не стеснялся публично выказывать претензии самим Костицыным, даже оставлял их вне заявки. Уже в Париже, после четырех поражений, в очередной раз повторил: “Некоторые молодые смотрелись лучше лидеров”. И здесь слова коуча круто разошлись с мнением младшего — Сергея, который косвенно прошелся по партнерам: мол, нападающие бегут прессинговать, а защитники стоят непонятно где, хотя бежать надо всей пятеркой… В общем, в товарищах согласья нет: Дэйв рвется в облака, а братья тянут в воду.
Сдается, некрепко державшиеся нити стали ускользать из рук канадца еще в середине апреля — вместе с отчислением Андрея Степанова, которое хоккеисты встретили гробовой тишиной. Раздевалка не приняла такой маневр и, думается, внутренне взбунтовалась. До этого убрали Китарова, а после — Стасенко. В череде странных решений хватало и прочих. Мы радовались, что Льюис как иностранец не подвержен внешнему влиянию, не ангажирован, не лоббирует чьи-либо интересы. Однако к третьему году работы, гребя в одной лодке с Вудкрофтом, он стал заложником политики минского “Динамо”. Если другой тренер-диктатор начинал резко махать веслом в клубе, то волны очень быстро добирались и до сборной. Все, конечно, сейчас подумали о Бэйлене, но вспомните также августовскую историю с Мильчаковым. Способный белорусский вратарь (один из немногих ненатурализованных), из которого долго растили сменщика Мезину и Ковалю, вдруг оказался неудобен “зубрам” в свете ставки Крэйга на Скривенса и Лаланда и тут же перестал интересовать сборную. А для чего тогда его растили?..
Похоже, непопулярными ходами Льюис внес сумятицу не только в ряды болельщиков и журналистов, но и в свой же коллектив, который стал хуже понимать тренера, не всегда принимать и даже открыто перечить. Чисто внешне у Дэйва нет связи со скамейкой, где напрочь отсутствуют какие-либо эмоции. Скамейка попросту мертва. После матча со швейцарцами канадец расписался в беспомощности и констатировал: пробуем то одно, то другое, а на выходе — никакого “фидбека”. Требования не выполняются, ожидания ужасно расходятся с реальностью, уверенность на нуле, поиск новых сочетаний ни к чему не приводит… Причем обратите внимание, какие проблемы преследуют сборную в Париже: обилие удалений, плохая работа спецбригад и слабая надежность вратарей. Отмотайте год — они все из прошлого. Но до сих пор так и не решились.
Дэйв весьма странно признает свои ошибки: с огромным нежеланием и с той же самоуверенностью слесаря, с которой зажимал гайки. Он всегда пеняет на игроков, а тренерский штаб оставляет незапятнанным — не зря ведь усердно трудились всю весну. В 2016-м, накануне решающего матча за сохранение прописки в элите с французами, Льюису задали вопрос в лоб: “Считаете ли вы, что в таком выступлении сборной есть ваша вина?” И только тогда он произнес фразу, которой, как показалось, лишь хотел угодить болельщикам: “Ошибок избежать нельзя. Но вообще да — беру вину на себя”.
Если команду потерял тренер, ее должен подхватить кто-то из игроков. Говорят, легендарной победы над шведами в Солт-Лейк-Сити не случилось бы, если бы Андриевский не попросил из раздевалки Крикунова, который упрямо навязывал гиблую схему “2-1-2”, и не поговорил по-мужски с партнерами, взяв тактику и психологию в свои руки. Сейчас у нас, увы, поговорить по-мужски некому. Уже не осталось хоккеистов советской закалки, способных, так сказать, при случае и в морду дать, и отпеть. Костицыны этим никогда не занимались — на них всегда рассчитывали на площадке, но не в раздевалке. Кулаков отвечает за настроение, а не за пихание. Стась — хороший парень, возмужавший, однако по-прежнему слишком добрый. Он может предложить собраться на совместную прогулку, как год назад в Питере. Может сагитировать съездить в замок Бордо. Но “дать в морду”… Жаль, других Андриевского или Калюжного у нас нет.
Ну а судьба Льюиса, видимо, предрешена. Когда президент говорит “стыдобища”, а на следующий день сборная проигрывает ключевой матч 0:3 — это приговор. И хорошо если только для тренера…