Поколение “Next”. Егор Шарангович: “дядька” молодой

Но приглашенная молодежь действительно не испортила картины. Скорее напротив — оживила, оставляя надежду на лучшее будущее. Для интервью с Егором ШАРАНГОВИЧЕМ мы располагаемся за столиком близ входа в парижский “Мариотт” — базу нашей команды на время мундиаля. То есть волей-неволей иногда отвлекаемся для приветствия проходящих мимо других членов белорусской делегации. Возвращающиеся с променада братья Костицыны здороваются с моим собеседником оригинально: “Привет, дядька!”. Ну как за такое не зацепиться?..

— С чего бы это самый молодой в сборной вдруг стал “дядькой”? С каких пор?
— Да это прикол из раздевалки. Так-то мы, молодые, со всеми партнерами на “ты”, а вот к нашему администратору Павлу Головацкому почтительно обращаемся “дядя Паша”. Вот старший Костицын как-то и подколол: мол, давай тогда уж и меня называй “дядя Андрей”.

— Кто давал разрешение “тыкать” “старикам”?
— Как-то само собой сложилось, никто не возражал. На самом деле у нас никакого разделения на группы по возрастам нет. Недавно вот прогуливался с Демковым и Граборенко — мы все вместе.

— Неужели и табу в раздевалке нет?
— Есть, но это больше касается не возраста, а чьих-то личных примет. Кто-то, скажем, очень не любит, когда посторонние трогают его клюшки. Сам особо в такие “фишки” не верю, но чужие, конечно, уважаю.

— Приятно стать частью истории?
— А где я ею стал? Уже ведь подсчитано, что я не самый молодой автор шайбы в составе сборной. Андрей Костицын впервые отличился, когда ему было на пару месяцев меньше, чем мне сейчас. Хотя, безусловно, приятно с одной стороны быть частью команды, а с другой — уже отметиться парой шайб, пусть и таких.

— Каких “таких”?
— Ну, в ворота финнов же забросить позволил Стефанович — все сделал, вывел на пустые. Французам — помог Лингле, да и шайбочка так вползла… Впрочем, без помощи партнеров никто не забрасывает, так что в любом случае спасибо им.

— Вторую для коллекции не забирал?
— Нет, хватит первой. Зачем нарушать традиции?

— Можешь назвать себя фартовым?
— Наверное, не без этого. Как залетели мои шайбы в Париже уже ведь обсудили.

— Сейчас не о том. Тебе впору писать реферат на тему “Как попасть в национальную сборную в 17 лет и закрепиться в ней”.
— Здесь как раз все просто: Льюис доверяет молодежи, дает шанс. Нужно просто им воспользоваться. Доказать, что позвали не зря. Вроде что-то получается.

— Шанс дают многим, но даже второй раз вызывают не каждого.
— Значит, сумел проявить себя. Хотя, как сейчас помню, во время первого вызова в феврале прошлого года жутко волновался. На игре, наверное, это отразилось не лучшим образом: суетился, ошибался… И все же, выходит, чем-то тренера зацепил. Кроме того, думаю, не обошлось без рекомендации Юрия Александровича Файкова. Дэйв прислушивается к мнению ассистентов.

— Твоя карьера только раскручивается, но кое-какие достижения уже имеются. Кому за них хочешь сказать спасибо в первую очередь?
— Понятно, родителям. Уже за то, что привели, поставили на коньки.

— Папа постарался?
— Поначалу да. Он же сам хоккеем занимался до 17 лет, воспитанник Короля.

— Какого он года рождения?
— 1969-го.

— Хм, талантливая плеяда тогда была. Плюс-минус пару лет — Андриевский, Скабелка, Копать, Хмыль… Занковец вообще год в год. Не были знакомы прежде?
— Не слышал, чтобы наша семья была накоротке с кем-то из известных игроков. Просто отцу нравится хоккей. Он и из старшего брата пытался хоккеиста сделать, но у того не сложилось. Работает сейчас в мебельном бизнесе. А позже к моей карьере и мама подключилась. Когда капризничал, мол, надоело, больше не хочу. Ну и пошло-поехало: с 11 лет — в “Раубичах”.

— Хоть там-то ты “старик”.
— Ну да, шесть лет провел в раубичском центре. И воспоминания только приятные: природа кругом, лес, чистый воздух, школа рядом — почти деревенская идиллия.

— Родители далеко…
— Это только последние пару лет, так-то мы каждый день ездили туда-сюда. Но мне как раз было удобно: живем в Зеленом Луге — меня всегда автобус подбирал по пути. Веселое было время, мне нравилось.

— Ты, получается, действительно “вечно молодой”. Не только сейчас в национальной сборной, но и в “молодежке”. Тяжело?
— Нелегко. Нужно доказывать право на место в составе. Хотя доказывать-то нужно в любом возрасте, естественно. Но когда партнеры и тем более соперники заметно старше, это ощущается. Особенно здесь: скорость что движения, что мышления должны быть на порядок выше. Плюс силовая…

— А как у тебя с ней? Выглядишь не слишком накачанным.
— Нормально, вроде хватает. Хотя тоже раз на раз не приходится. С канадцами вот забавно получилось. Решил одного хитануть — тот так на меня посмотрел еще на этапе подъезда…

— Типа “куда ты лезешь, парень”?
— Вроде того. Уперся так — не сдвинуть. Уровень подготовки у “Кленовых листьев”, конечно, наивысший. Сразу ощущаешь, к чему нужно стремиться.

— Ты же, получается, только год как снял маску?
— Даже меньше. Восемнадцать исполнилось летом, но до Нового года по правилам ИИХФ еще обязан был играть и в маске, и в “ошейнике” — защите шеи. Там же смотрят только на год рождения, а не на дату. Снял с легкой душой — в визоре куда удобнее.

— А маску выбросил или передал кому по наследству?
— Просто отвинтил, лежит в подвале где-то. Надо будет как-нибудь перевезти на дачу, там есть уголок для таких реликвий. Первые коньки, первые щитки, первые шайбы…

— “Ошейник”, кстати, полезная штука — сколько несчастных случаев было. Какую самую тяжелую травму за юношеские годы наблюдал на льду?
— Самую тяжелую не наблюдал, а перенес. Мне 14 лет было, играли в Раубичах против Могилева. Судьи даже фол не зафиксировали, хотя свидетели говорили, что атаковали меня не по правилам. Сам мало что помню, кроме падения и острой боли. Перелом бедра.

— Это ж как минимум на полгода…
— Так и было. Сначала лежал на вытяжке, потом “гулял” в гипсе. Не слишком приятное время. Делали операцию, вживляли пластину. Еще год потом с ней играл.

— Тогда мама, наоборот, могла сказать: “больше никакого хоккея”.
— Не говорила. Видимо, понимала, что бесполезно — уже я хотел вернуться. Возвращение, кстати, было очень приятным: парни встретили тепло, соскучились. Они по мне — я по ним.

— У тебя заодно если и не уникальный, то все еще не столь частый случай — дебют в сборной при полном отсутствии легионерского опыта. Никогда не тянуло ни в Россию, ни за океан?
— Тянуло по второму направлению, но в свое время что-то не срослось. Хотя с английским все еще так себе. Сейчас вот думаю на лето нанять репетитора. Хотя те же Костицыны подбадривают: мол, не дрейфь, мы тоже уезжали ни в зуб ногой. Там попадешь в англоязычную среду — быстро освоишь.

— Несложно догадаться, что, раз озаботился репетитором, отъезд на мази.
— Да, но пока, если можно, без подробностей. Одно скажу: речь о системе CHL — канадских молодежных лиг. Да и пока не время об этом думать — нужно “мир” закончить, вернуться домой, чуть отдохнуть.

— Предполагал в начале апреля, что переживешь все отсевы, включая последний?
— Только мечтал об этом. Не то чтобы зажмурившись слушал каждый раз список освобожденных — все-таки в моем возрасте это было бы понятно и не так обидно. Но когда понял, что прошел в финишный ростер, был счастлив.

— То, что в штабе Файков — в твоем случае хорошо или плохо? С одной стороны, давно работаешь под его руководством, с другой — и ответственность, выходит, двойная.
— Не плохо — точно. Он всегда нас, молодых, подбадривает, что- то советует. Если видит тревогу — старается успокоить. Хотя в национальной сборной он больше работает с защитниками. С нами — Дэйв и Антоненко.

— Олега на льду в форме сборной помнишь?
— Еще бы! Руки у него просто золотые, как такое забудешь.

— Тайны мастерства передает?
— По крайней мере всегда рекомендует оставаться после тренировки дополнительно с ним поработать. Ну и кое-какие тонкости объясняет. Например, как нужно ловить вратарей на противоходе, когда им сложнее всего парировать бросок.

— Как с неидеальным английским удалось сыграться с Лингле?
— Без проблем. Во-первых, и Шарль уже многое понимает по-русски, да и я уж какие-то базовые термины в английском усвоил. Хватает. Но больше, конечно, подсказывает Павлович. Если я где какой косяк допустил — подъедет, объяснит.

— Выходит, ваша с ним связка нынче лучшая в снайперском плане. Ой, что-то подсказывает, ждет тебя впереди “дилемма Дюкова”. Придется выбирать между “Динамо” и поездкой за океан.
— Пока промолчу, выбирать еще нечего. Но все-таки в Канаду хочу съездить. Это совершенно другой хоккей, другие скорости, много бросков. То, к чему нужно стремиться. В конце концов, выяснить, как хитовать вросшего в лед канадца. Главное сейчас — выбрать правильное направление.

— Правильность или ошибочность обычно очевидны не сразу, а годика через три, а то и пять. Кем бы хотел себя видеть по прошествии этого времени?
— Как, наверное, и все в моем возрасте — игроком НХЛ.

— Какой-то конкретной команды?
— Желательно “Вашингтона”. Всегда импонировал стиль этого клуба. В том числе и умение “Кэпиталс” играть в большинстве.

— Сыпанул соль сборной на рану.
— Ничего, освоим и это. Тем более в большинстве тренеры в основном доверяют более опытным, что логично.

— Не надоело быть вечно молодым?
— Всему свое время, это перерастается естественным образом, не тороплю события. Играю, стараюсь оправдывать тренерское доверие. И радовать родных. Правда, до Парижа они не доехали, смотрят дома по телевизору. И, знаю, очень мною гордятся. Поздравляли с каждой шайбой, с победой над словенцами. Причем не только родители, вся родня. А у нас родственники по всей Беларуси. Даже в Польше несколько.

— Игровой номер у тебя серьезный — можно сказать, наследство Калюжного…
— Просто так совпало. С детства играю под семнадцатым, сейчас в сборной он оказался свободен. Никто в общем не возражал, чтобы я забрал. Правда, в команде предупредили: “Смотри, номер серьезный — не посрами…”