Золотая гвардия. Николай Киров: друзья до сих пор предлагают написать Коу письмо

Но, увы, отнюдь не моего героя: “О да, Москву тогда знатно зачистили. Выселили за 101-й километр всех, кого только могли. Ну и в городе порядок навели, чтобы иностранцам понравилось. Вам какая улица нужна? 60-летия СССР? Так это ж пятый микрорайон! Раньше сюда никого не загнать было, а теперь не выселить! У них здесь своя страна. Конечная первого автобуса, а рядом озеро”. Действительно, очень удобно. Если есть собака, то прогулки по живописным окрестностям гарантированы как минимум два раза в день.
У Николая КИРОВА дома живет пудель. И герой Олимпиады-80, бросивший вызов легендарному тандему британских звезд Оветт — Коу, теперь и правда выгуливает своего питомца по расписанию в любую погоду. Просто прогуливается — уже не бегает. Как и большинство звезд уходящей советской эпохи. Кто помнит дыхание стотысячных стадионов, вряд ли оценит благосклонный взгляд встреченной старушки, нянчащей внуков. Да и зачем ему старушка, если дома жена, которая до сих пор не утратила очарования и энергии двадцатилетней девушки, знакомством с которой он обязан большому спорту.

— Квартиру нам с супругой дали в 1978-м. Аккурат после того, как я с ребятами установил мировой рекорд в эстафете 4 на 800 метров. Боялись, наверное, что уеду из Гомеля. Жена же у меня из Кишинева. Тоже хорошая бегунья, член сборной СССР — Любовь Иванова. Вот и существовали опасения, что молдаване окажутся проворнее. Кстати, в Киеве и Ленинграде нам тоже предлагали квартиры, но уже трехкомнатные.

— Да, здесь было над чем подумать…
— А вот времени подумать как раз и не дали. Приехали наши вояки, за уши — и в минский СКА. Одели в форму, повесили автомат. Принял присягу, покормили в столовой и свободен. Давай дальше тренируйся. А ключи от двухкомнатной мне вручили прямо на свадьбе.

— Англичанам Коу и Оветту наверняка квартир никто бесплатно не выписывал, зарплату не платили. И премия за Олимпиаду тоже вряд ли полагалась. Какой смысл им был бегать?
— Они же на спонсорских контрактах зарабатывали. Да и на всех коммерческих турнирах неплохо от организаторов имели. А я практически всегда в “призах” был, но ни разу ничего не заплатили. Руководство только суточные давало. Копейки, разве что сувенир можно было домой привезти.

— Говорят, отец Себастьяна Коу отдал своего ребенка в легкую атлетику только потому, что в детстве тот имел привычку перемещаться исключительно бегом.
— А я очень футбол любил. Жил в городском поселке Стрешин — старинном, известном еще с 12-го века. И вот собирались мы ребячьей футбольной командой, договаривались с ровесниками из соседних деревень и ходили туда играть. Километров 15-20 пешком. Если со знакомым трактористом договоришься, то он в одну сторону подкинет. А назад, уж извини, на своих двоих. Ну вот и считайте, сколько километров наматывали, включая матчи, в которых, сами понимаете, ни здоровья, ни сил тоже не жалели.
С другой стороны, что еще было делать? Ну не за уроками же сидеть с утра до вечера, мальчишкам двигаться надо. Тогда вся страна так жила. В городах во дворах постоянно кто-то в футбол играл, что малые, что большие. Куда все делось?

— Когда вы осознали, что в вас живет отличный бегун?
— Как-то наша школа, я тогда учился в 10-м классе, выставила меня на районные соревнования по бегу. Ну, выиграл. Потом по- ехал в Светлогорск — за Жлобинский район на чемпионат области по кроссу. А туда прибыли ребята из интерната спортивного профиля, которые тренировались уже несколько лет. Я их всех отмолотил в одну калитку.
И сразу же к моим родителям отправляется гомельский тренер. Мол, так и так, хотим забрать вашего сына в спортивный интернат. Родители не против, я тоже “за” — почему бы и нет, раз всех обгоняю? Вскоре меня отправляют на юниорский матч Белоруссия — Прибалтика. И там тоже побеждаю на дистанции 800 метров.
В июне 1975-го в Брянске состоялось первенство СССР среди юниоров. Проиграл там только ученику Николая Малышева — лучшего советского тренера тех времен. Самой известной его воспитанницей была трехкратная олимпийская чемпионка Татьяна Казанкина.

— Выдающийся результат для паренька, профессионально тренирующегося не больше месяца…
— Я даже не знал, что такое разряд. После матча с Прибалтикой ко мне подходят и поздравляют с выполнением норматива первого разряда. У меня глаза круглые… Говорят: “Ну ты даешь, мы здоровье уже несколько лет кладем и на эти результаты никак не можем выйти. А ты сразу выполняешь и даже не понимаешь, что делаешь”.
Малышев позвал в Ленинград, но мой первый тренер Александр Кузьмич Чернецкий отговорил. Меня сразу в молодежную сборную СССР включили. Через год, в 1977-м, были первые Молодежные игры в Киеве — я там тоже 800 метров выиграл.
Здесь к разговору подключается супруга нашего героя — Любовь Кирова. И нет никаких причин приглушать диктофон…
Л. Мы в конце 1977 года и познакомились. На сборах. Он из гостиницы выходил, а я заходила. Не пропустил, а я возмутилась: мол, что за деревня такая приехала, элементарных правил поведения не знает. Коля извинился. Но акцент у него действительно был незабываемый. “Арол, чаго…” Как скажет что-нибудь, конечно…
Н. Да я ее давно заприметил.
Л. Первый раз я приехала в Гомель в 1974-м, на какие-то юношеские соревнования. И так город понравился, что не передать. Подумала: “Здесь хотелось бы жить”. Вот так себе и предрекла.
Н. В 1978 году в Тбилиси выиграл уже чемпионат Союза среди взрослых — и сразу после этого мы поехали заявление в загс подавать. А заодно и Любу с моими родителями знакомить.
Л. Это, конечно, неправильно. Действия надо было в обратном порядке производить — вначале знакомиться, а затем с благословением в загс идти. Но темп жизни в сборной Союза был такой, что попробуй найди хоть несколько свободных дней — чтобы без соревнований и сборов. Свадьбу сделали, когда уже сезон закончился.

— Как супруга объяснит, что Николай Киров через три года занятий легкой атлетикой стал чемпионом Союза? Очередной советский вундеркинд?
Л. Он, безусловно, талант уникальный. Но Колин плюс был еще в том, что его дарование обнаружили, по спортивным меркам, довольно поздно. Не успели выжать из парня все в период формирования организма. Сейчас же совсем другая картина. Молодому человеку вроде и пора переходить во взрослый спорт, а прогрессировать не на чем — организм просто убит нагрузками.
У меня тоже похожая история была. Выставили в конце 9-го класса на кросс за школу. Победила. Районов и областей в Молдавии нет, поэтому отправили сразу на чемпионат республики. Там обогнала девочек, которые были на три года старше. А дальше все, как у Коли. Сборной Союза всегда требовались талантливые ребята и девчата.

— Нагрузки в главной команде страны были колоссальными?
Н. Человек ко всему привыкает. Да и мне все легко давалось. А когда бегаешь, и тем более почти всегда побеждаешь или оказываешься призером, то о каких-то целях особо и не задумываешься.
— Когда вы узнали о существовании знаменитого британского тандема рекордсменов Оветт — Коу?
Н. Впервые увидел их уже на Олимпиаде. Но, разумеется, был в курсе возможностей англичан. Коу владел обоими мировыми рекордами — на 800 и 1500 метров. А Оветт постоянно дышал ему в спину и в конце концов отобрал рекорд на “полуторке”.

— Какую задачу ставили вам на Играх?
Н. Ну смотрите. Мой личный рекорд более трех секунд уступал мировому рекорду Коу, который равнялся 1.42,33. Британцы регулярно выбегали из 1.44, так что речи о какой-либо конкуренции с ними даже не шло. Соответственно медаль мне тоже не планировали. Потому как бойкот Олимпиады не коснулся бегунов тех стран, которые могли бы побороться с британским дуэтом. Дескать, выйдешь в финал — и уже будет хорошо. Это и стало моей главной задачей.

— Вы ее выполнили. Какую тактику выбрали в финальном забеге?
Н. Если какая-то тактика и была, то она вылетела из головы сразу, как только вышел на стадион. 100 тысяч зрителей — при таком количестве болельщиков выступать мне еще не приходилось. Гул стоял такой, что почти ничего не слышал. И потому побежал на автопилоте.
Л. Может, поэтому Коля и начал рано финишировать — за 250 метров. Лучше было бы подержаться в тени и выстрелить позже.

— Коу назвал тот забег худшим в своей жизни.
Л. Коля поломал ему всю тактику своим рывком. Понесся к финишу так, что британцам пришлось догонять его на пределе возможностей. Оветт достал его метров за 50 до конца. А Коу только в финишных клетках.

— Вы проиграли мировому рекордсмену всего 0,09 секунды.
Н. Сейчас думаю, что действительно надо было финишировать метров за 150. Потому что последние 30 метров бежал на грани потери сознания, ноги будто не свои уже. А с другой стороны, соперники ведь испытывали то же самое. Не ускорься я раньше, может, и у них силы на финишный рывок остались бы.
А так видел, что и бразилец, и немцы были вымотаны до предела. Думали об одном, чтобы все быстрее закончилось.

— Какие эмоции испытали после финиша?
Н. Я не верил, что стал третьим. Кто-то скажет: всегда надо биться за первое место, но, признаюсь честно, проиграть этим людям было не зазорно. Они и сейчас входят в число лучших средневиков в истории легкой атлетики. Так что я был счастлив.

— Волшебный вечер?
Н. Если бы. Дело в том, то Люба родила дочку раньше времени. Мы-то рассчитывали, что это случится после Олимпиады. А вышло совсем иначе. Поэтому сразу после награждения уехал в Олимпийскую деревню, собрал вещи и улетел в Кишинев к жене.
Никто об этом не знал. И поэтому наши руководители, ни о чем не подозревая, безуспешно встречали меня на перроне гомельского вокзала вместе с другими олимпийцами.
Зато потом вдоволь поездил по чествованиям. Начиная с заводов и заканчивая пионерскими лагерями. Поездок было очень много, потому что домашнюю Олимпиаду в 80-м смотрела буквально вся страна. Люди болели за спортсменов с таким энтузиазмом, которого мне потом видеть не приходилось.

— Сколько вам дали за олимпийскую бронзу?
— 2100 чистыми. На них, по сути, свою первую машину и купил — “копейку”. Потом уже “ГАЗ-24” приобрел. Не успел ее возле дома припарковать, как приходят из военкомата: “Разрешите ваш автомобиль поставить на учет”. Оказалось, “Волги” регистрируют на случай мобилизации — видимо, для того, чтобы начальство могло ездить на достойных их уровня машинах. И с тех пор я понял — главное, чтобы не было войны.

— Спортсмены советской поры любят рассказывать, как возили икру на продажу за рубеж.
— Легкоатлетам в этом плане было непросто. Уезжали мы обычно из Подольска, а значит, икру можно было купить в Москве только в ресторанах. Там она стоила совсем недешево. Ну и продавать ее за рубежом тоже надо было с предосторожностями — потому что комитетчики, ездившие с нами в качестве сопровождения, постоянно менялись. Трудно было понять, кто есть кто.
Саша Воробей, который вместе со мной на Олимпиаде участвовал — он 3000 метров с барьерами бегал, — погорел как-то на этих делах. Вернее, стал заложником своей доброты. Ему в Америке письмо передали для родственников из Белоруссии. Не успел домой приехать, как его уже в КГБ вызвали. И все — стал невыездным.
С идеологической подготовкой в сборной все было в порядке. Сколько же я за свою жизнь политинформаций прослушал… Хочешь не хочешь, а находишься в курсе всего, что происходит в мире и куда империалисты снова хотят залезть, чтобы досадить всему прогрессивному человечеству. Как только какие-то большие соревнования на горизонте — будьте любезны в гости к дедушке Ленину в Мавзолей.

— Как вы к этому относились?
— Ну а куда деваться? Это сейчас можно поехать куда хочешь, а тогда выехал в западную страну, посмотрел, как они там живут, и уже хорошо. Подавляющее большинство населения страны ведь и такой возможности не имело.

— С иностранными спортсменами контактировали?
Л. Они очень любили спортивными костюмами меняться. Нравились им почему-то наши с буквами СССР. А я, например, терпеть их не могла — колючие, немного поносишь, растягиваются, на коленях висят. У иностранцев, конечно, все фирменное — “Адидас”, “Пума”, качество изумительное. Поэтому мы менялись с большой охотой. Тем более два раза в год получали полную экипировку, от носков до кепки.
Н. В наших советских костюмах только зимой можно было бегать, в мороз. Руководство, видимо, тоже понимало, что на главном старте сборная должна выглядеть соответствующе, поэтому олимпийские костюмы заказали у финнов.
Конечно, если оглянуться, то понимаешь: было много глупости. Нас инструктировали, что возможны провокации. Иностранным спортсменам, может, и хотелось с нами пообщаться, но мы не могли. Во-первых, языком особенно никто не владел, а во-вторых, за спиной вечно кто-то маячил.

— С Коу хорошо было бы в тот период задружиться.
Н. Мы с ним потом встретились на чемпионате Европы 1982 года. Он стал вторым в забеге на 800 метров, а я уступил его соотечественнику Стиву Крэму на дистанции 1500 метров.
Через три года Крэм побьет мировое достижение Оветта и станет последним белокожим рекорд- сменом мира. На чемпионате Европы, кстати, Стив применил мою олимпийскую тактику. На сей раз в роли догоняющего оказался я, настигая Крэма уже в финишных клетках.
Ну а насчет Коу мне друзья часто говорят: “Давай напиши ему письмо”. Такие простые… На фига я ему нужен? Человек возглавляет Международную федерацию легкой атлетики, и забот у него и без меня полон рот.

— А сами смогли бы так жить — большим начальником?
— Я уже был им — гостренером Спорткомитета СССР по Гомельской области. Больше всего не люблю людей, которые ни черта не понимают в спорте, а приходят и начинают тебя учить.

— Послать можно было?
Н. Так и я посылал. А потом надоело, и сам ушел. Хоть и уговаривали остаться. Сейчас работаю в спортивной школе “Клен” от “Гомельдрева”.

— Нравится?
— Да. Но дети сейчас…
Л. Не такие, как мы. Я, например, когда какую-то работу недоделала, то потом грызла себя. Вечером выходила, дорабатывала и только потом снимала камень с души. А теперь дети придут на тренировку, только на них нажмешь, в ответ: “Да видали мы ваш спорт…”

— Зачем же тогда приходят?
Л. Они ведь как хотят — выигрывать малыми усилиями. Но так не получится, даже если ты поцелован богом в самую макушку. Идут на соревнования и одна мысль: будут давать деньги или нет? Если нет, то разворачиваются и уходят домой. Ну как такое может быть? Кто в наше время так думал?

— Как вы сегодня к Коу относитесь? Он ведь стал главным инициатором отстранения российской легкоатлетической сборной от Игр в Рио.
Н. Он сказал так: вначале проверим россиян! А потом за кого будет браться? Украина и Беларусь.
Л. Можно подумать, он сам был чистым спортсменом.

— А вдруг так и есть?
Н. Да ну…
Л. Как бы ты ни пахал, без этого нельзя показывать такие результаты. Уверены, были у них свои разработки. Просто кто-то умел вывести все до соревнований, а кто-то ловился.

— Советский Союз тоже не стоял в стороне, чего уж там…
Л. У нас все на крови было сделано. Брали в высокогорье, замораживали, потом переливали. Кровь с повышенным количеством эритроцитов. Благотворно действовала на результат.
— Наши друзья из стран бывшего социалистического лагеря давно уже на прицеле всех скептически настроенных специалистов. Феноменальный рекорд на 800 метров Ярмилы Кратохвиловой не побит до сих пор.
Л. Она улучшила результат нашей Надежды Олизаренко на 0,15 секунды. Но Надя очень грациозная женщина, а там натуральная машина.
Н. Надя — олимпийская чемпионка Москвы на дистанции 800 метров — была свидетельницей на нашей свадьбе. Очень хороший человек, светлый. Мы всю жизнь дружим, в гости к ней в Одессу ездили. Умерла три месяца назад.
Л. Тяжелая болезнь, с которой она боролась несколько лет, все-таки победила. Хотя 63 года — какой это возраст? Надя всегда живчиком была, крутилась между домами и работами.
Н. Со мной Валера Абрамов бегал, победитель “Дружбы-84” и призер чемпионатов Европы. Тоже умер, цирроз печени. В 60 лет. Саша Воробей ушел из жизни, 50 лет не было — сердце.

— Секунды Воробья на 3000 с препятствиями, показанные летом 1980 года, до сих пор не покорились ни одному белорусскому бегуну. Но абсолютный рекордсмен в этом плане — Александр Федоткин. У него рекорды на 3, 5 и 10 километрах. Знаю, его судьба тоже сложилась трагически.
Л. Собственная жена зарезала. Тоже легкой атлетикой занималась, мы у них на свадьбе были. Сына Саше родила, вроде все нормально было. Но потом, говорят, начала выпивать. А Саша ее все уговаривал, пытался наставить на путь истинный. Видимо, какой-то очередной конфликт случился, спящего его ударила ножом. Отсидела уже.
Н. Петя Починчук — серебряный призер Олимпиады-80 в спортивной ходьбе на 20 километров — угорел в гараже. История похожая на ту, которая приключилась с нашим знаменитым фехтовальщиком Алексеем Никанчиковым. Зима, холодно, работающий двигатель, угарный газ…
Л. Петя классный парень был. Простой, на выносливости все такие. Но, видите, судьба.

— Я так понимаю, что вы своей спортивной карьерой довольны?
Н. Можно было и больше сделать, конечно, но колени подвели. Знаете, что такое болезнь Шляттера? Вследствие большой двигательной активности в юности шишки такие на коленях появляются, довольно болезненные. А затем, в процессе интенсивных занятий спортом, стираются и хрящи — особенно когда пробегаешь большие дистанции по асфальту.
А что делать, парков для длинных кроссов не напасешься. С медицинским сопровождением в сборной — массажи, парная — все было хорошо. Но со временем все накапливается. Это только молодому все нипочем. Кажется, дай любую нагрузку — переваришь.
Л. Помню, бежала кросс вокруг Комсомольского озера в Кишиневе, там такая дорожка специальная есть, и постоянно встречала одну семейную пару. Они смотрели на меня, качали головой и говорили: “Боже мой, как же в старости у тебя будут болеть ноги…” А я только отмахивалась, ну какая старость, если тебе и двадцати лет нет, и сил, кажется, целый вагон.

— Жалеете теперь?
Л. А знаете, нет. В моем возрасте у всех нелады со здоровьем. Но я как-то не страдаю от проблем с опорно-двигательным аппаратом. Может, еще и потому, что оптимист по жизни. Сидеть на месте нельзя, двигаться надо.

— Наверняка еще и кроссы бегаете?
Л. Скорее за детьми ношусь. Последний раз за ветеранов выступала в 53 года. Отжималась, прыгала с места на 205 сантиметров, бежала 60 и 500 метров. Область выигрывала.
А дальше не пошла, потому что без подстав у нас, как водится, нигде не обходится. Одно дело с ровесницами соревноваться, а совсем другое — с девочками, которые тебя на 15 лет моложе. Сейчас уже и не тянет ни с кем бегать, в этом году две операции перенесла.
Н. Мне кажется, в ветеранских соревнованиях с огромным желанием выступают больше всего те, кто в юности недобегал. У нас в Гомеле недавно произошел трагический случай на экомарафоне. Прямо на дистанции умер преподаватель физической культуры. У него был сахарный диабет. Стало плохо, а на руке, видимо, не было никакой цепочки или какой-то другой подсказки на этот счет. И вот его спасали-спасали… А может, надо было просто глюкозу ввести, и все было бы нормально.
Л. А это Семен был, мы его хорошо знали, тоже большой любитель двигательной активности. Как все потом говорили: “Добегался”. Ну а что? Знал о своих болячках, но все равно бегал. Нравилось ему это дело.

— Николай Иванович, неужели большой спорт уже навсегда отнял у вас эту радость пробежки? Например, утренней, майской, особенно в вашем живописном районе?
Н. Мы с собакой прогуливаемся — вдоль озера, туда и обратно. Это в удовольствие. А как только начинаешь бежать, сводит ноги…
Л. У Коли еще проблемы с нервными окончаниями на пальцах. И если надо на какую-то большую высоту подняться, то уже начинаются сложности. Что вы хотите, большой спорт бесследно не проходит.

— В этом месте вашего рассказа и призадумаешься: а стоила ли карьера в большом спорте всех этих проблем в зрелом возрасте?..
Н. Черт его знает. Жизнь ведь такая штука, что о ней ничего не знаешь заранее. Может, если пошел бы в другое место, то лежал бы уже давно, сами знаете где… А тут хоть при деле. Мир посмотрел — ведь практически везде был. Да и славу кое-какую своей стране принес. Люди-то помнят.

— Часто вспоминаете тот олимпийский забег?
Л. Он у нас записан. Ребята в “Одноклассниках” скидывают нам видео, которые находят.
Н. Иной раз такие откопают, о которых уже и забыл совершенно. Но смотришь на себя молодого и думаешь: а ведь неплохой бегун был этот Коля Киров…