Сергей Солодовников. Первый парень

В советские годы самым известным игроком первой лиги был нападающий кемеровского “Кузбасса” Виталий Раздаев, продолжавший забивать до глубоких седин. Белорусский аналог Раздаева Сергей Солодовников, чьим именем хотели назвать Клуб белорусских бомбардиров, наколотил 130 штук во второй лиге союзного чемпионата, пока тот не приказал долго жить, со страной канул в Лету и помалу затерся временем.
К тем 130 голам добавились еще 16 в Польше, 60 в белорусском чемпионате — достойная карьера форварда, пылившего в Д1 почти до сорока. Но ему так и не довелось попробовать себя в высшем свете, и эта неиспытанность, по большому счету, наложила печать недоговоренности на его карьеру. Может, в нем вправду умер Герд Мюллер, с кем любил сравнивать тренер, — об этом уже не узнать никогда.
В гродненский “Химик”, впоследствии “Неман”, Солодовников попал в 19 лет на финише сезона-78. Недавнего спортинтернатовца и уже второкурсника института физкультуры пригласил Вячеслав Сиваков — вернул в Гродно, откуда несколькими годами раньше увез за футбольной наукой Юрий Пышник.
Время в команде было не самое комфортное, но судьба уберегла от гаданий, к кому из противоборствующих сторон примкнуть. Руководство уже определилось и сделало ставку на игровиков — Валерия Абрамука, Владимира Кураша, Олега Севостьяника, Анатолия Плоцкого, составивших ядро, вокруг которого и сформировался удивительный и неповторимый “Химик”, в чем-то неправильный, нережимный, живший по суровым своим законам, но игравший в искусный, ажурно спартаковский футбол.
На другой год подтянулись юные гродненские воспитанники Короза, Нефедов, брат Сергея Солодовникова Валерий — и пошел веселый футбол…
Лидеров, державших порядки в той гродненской команде, кто-то по сей день зовет “зверьем”. Это было зверье футбольное, не нуждавшееся в почитании: вхождение в прайд и авторитет зарабатывались только на поле. Соответственно к новичкам относились по-разному, но приняли и Салика, и Корозу, и Кошевника, и Нефедова… А были такие, кому пришлось несладко: шли на тренировку, как на каторгу, в школу выживания.
Те, кто выдюжил, смотрели на ситуацию другими глазами. Такому лидеру, как Валерий Абрамук, была бы рада любая команда. Интеллект в футболе не зависит напрямую от отметок в школе, это сидящее внутри понимание игры. Без футбольного интеллекта нельзя делать тонкие передачи, какие исходили от не славившихся отличной учебой Абрамука или Кураша. Это другое поколение научится без ущерба совмещать футбол с образовательными процессами, а в их жизни была игра, которой отдавались без остатка.
Другое поколение — Короза, Нефедов, Жилюк, Лебецкие, Мазурчик… И Солодовниковы, окончившие три вуза на двоих. Как и вся команда, братья исконно гродненские, хотя и родились в Иркутске. Близнецам было полтора годика, когда отца, военного летчика-испытателя, комиссовали после аварии. Бросили монетку с женой, к чьим родителям ехать, и выпал Гродно.
В юношах способнее считался Валера. В детстве все хотят забивать, а этот левоногий держал фланг защиты. Попал в сборную республики и спортинтернат и прицепом потянул Сергея.
Брат в команде — большое подспорье. Ребята шебутные, школьная линейка редко обходилась без их фамилий. Дрались между собой постоянно, но стоило встрять кому-то третьему, доставалось от обоих. Стали постарше, научились стоять друг за друга. В игре им достаточно было пересечься взглядами, и Валера знал, в какую точку отдать.
Особое понимание требовалось с напарником по линии. Играли в два нападающих — Сергей здорово сработался с Виталием Абрамуком, младшим братом капитана, вернувшимся из армии.
Солодовников и младший Абрамук были разные по габаритам, манере, но оказались одной крови. Сергей вообще считал рано ушедшего из жизни партнера самым талантливым форвардом из всех, с кем доводилось пересекаться. Мощь, скорость, координация, удар с двух ног — второй Кожемякин! Все было при нем, кроме одного — способности держаться в режиме. Это и сгубило, не раскрыл себя, близко не заиграл так, как должен был.
— Кто хотел, пил, но не было такого, что не выпил — не уважаешь, — говорит Солодовников. — Все вопросы снимала игра. И еще Аркадьевич, тренер Вячеслав Сиваков, удивительный психолог. Ребята были разнохарактерные, но он объединял, имел подход к каждому.
Команда жила спаянно: дни рождения, новоселья — шагали коллективом в одну из точек. Не звали каждого персонально, просто говорили: сегодня туда-то. После игры, и никак иначе, не накануне, за этим следили строго.
С семьдесят девятого у вечно середняцкого клуба пошел подъем — седьмое место после тринадцатого. В следующем сезоне “Химик” финишировал первым! В переходном турнире не проиграл ни одного матча, но все же уступил путевку в первую лигу киевскому СКА. В следующие годы гродненцы были дважды вторыми, один раз третьими, дважды четвертыми… Солодовников оставался лидером атаки, забивал за сезон 19, 19, 21.
У него не было выраженных бомбардирских качеств. Двигался, это да, но любил повозиться с мячом, заложить слалом. Не постоялец штрафной, такой полунападающий. А голы собирал в основном с прострела, протыка, на опережение…
У забивных нападающих мячи редко бывают эффектными — гол красив тем, что он гол. Удивительно другое: при росте 171 сантиметр Солодовников треть мячей провел головой.
Умел выбрать позицию, и выпрыгнуть, и опередить. Больше того, при отгрузах вперед обычно играл первый мяч. Фокус не в том, у кого какой рост: надо уметь работать руками, корпусом, видеть, что творится вокруг.
— Это не чистая борьба в воздухе, — делится он, — ты видишь траекторию, оттесняешь, можешь защитника придержать, чтобы не выпрыгнул, прихватить за трусы… Есть много нюансов, которые помогали цеплять мячи…
С разными защитниками боролся. Капитан тираспольского “Текстильщика” Александр Веревкин, невысокого роста, костлявый — самый злостный из всех. Его делом было не дать сыграть, а как, никто не спрашивал. Лупил по ногам сзади, спереди, орудовал локтями, мог взять на поле булавку…
Жизнь нападающего не сахар. Солодовникову четыре раза ломали ноги, дважды нос, ребро… В Кинешме перебили плюсневую, а домой добирались на перекладных…
Приглашений хватало: звали перволиговые “Искра”, “Ротор”, “Днепр” Байдачного, интересовались москвичи. А ему не особенно хотелось, такая в “Химике” психология. Хорошая играющая команда, дом, все свои, полный стадион… Не задумывались, что жизнь течет и завтра шанса уже не будет.
Другое дело минское “Динамо”, культовая в республике команда. Когда наконец позвали туда, не упирался. Оставалось сыграть выездной матч в Бресте и отправиться покорять высоты. Но человек предполагает… У Солодовникова был излюбленный прием: чуть отпустить мяч, а когда соперник пытался в него сыграть — поставить ногу. Так гарантированно добывался штрафной. А брестский приятель Виктор Рослюк с форвардами не церемонился. Дал так дал, пополам малая берцовая. “Очнулся — гипс” — больничный до конца сезона.
Время — текучая субстанция, а в футболе особенно. И другим, единственным в карьере негродненским клубом Солодовникова стала польская “Ягеллония”. Сергею было за тридцать, когда пришлось перестраиваться на легионерский хлеб. Поначалу выдавливали, не давали пас, но он выдержал, доказал, и два сезона стали самыми счастливыми в его футбольной жизни: “Так, как в Белостоке, меня не любили никогда”.
Завоевал с клубом путевку в экстралигу, а дальше пришел другой тренер, со ставкой на молодых. Солодовников, пожалуй, справился бы, он всегда выглядел лет на семь моложе паспортного возраста, но случилась беда в семье, и Сергей решил, что должен быть дома.
Отыграл еще пятилетку — за “Неман”, “Кардан”, снова “Неман”. Взял Кубок, забил “Лугано”, но у всего есть конец. Приблизившись к сорока, он аврально, по ходу сезона, получил предложение попробовать силы как тренер — сначала играющий, а вскоре и утвержденный. При нем “Неман” провалил первый матч с мозырским МПКЦ — 0:5, но потом сыграл вничью с “Динамо-93” и одержал победу в Солигорске. Так началась новая история Сергея Солодовникова длиной в двадцать лет.