Точки роста. Артур Карвацкий: латыш на пятьдесят процентов

И даже готовый контракт на два года с венгерским “Балатонфюредом” не очень-то добавлял позитива. Но травма Сергея Шиловича вынудила Юрия Шевцова целиком положиться на этого левшу с непростым характером в важных отборочных матчах сборной страны против румын и сербов. И Карвацкий, месяц готовившийся с личным тренером по физподготовке, к удивлению, не просто не подвел — поразил результативной и уверенной игрой, которая помогла белорусам вновь прорваться на топ-турнир. Больше него в этой спайке матчей не забросил никто, столько же (10 мячей) положил в сетку лишь лидер Борис Пуховский. Вскоре после удачных встреч Артур отправился на побывку в родной Бобруйск. Но помехой для интервью “ПБ” это совершенно не стало.

— Какая у тебя сейчас программа в Бобруйске? Кого надо увидеть, куда сходить?
— Пробуду здесь буквально два дня. Встречусь с друзьями и вернусь в Минск. Потому что вся моя семья в разъездах. Отец в России, мама в Ирландии, брат в Латвии.

— Как так вышло?
— Мама работает в Дублине, в отеле. Папа тоже трудится — с друзьями. А младшего брата не с кем оставить, поэтому он у бабушки в Латвии, на моей родине. А скоро и я улетаю на отдых.

— Где планируешь провести отпуск?
— Летим в Испанию. Вместе с ребятами из команды: Кулешом, Гайдученко и Корольком. Городок в ста километрах от Барселоны.

— Почему в нынешней сборной так много игроков, выросших в Бобруйске?
— В свое время здесь была сильная школа, где работал Анатолий Николаевич Фильков. У него много воспитанников. Теперь этой школы нет. Фильков занимается с девчатами плюс есть пару ребят. В том числе мой младший брат. Ему пятнадцать лет. Посмотрим, что из этого выйдет. Он хочет поехать учиться дальше, в Минск. В училище олимпийского резерва или Суворовское — не знаю, что выберет и куда его возьмут. У брата очень хорошие данные. Высокий и тяжелый — 183 сантиметра роста, 80 килограммов веса. Большой хлопчик. Рыжий — чем-то на Шумака похож. Сейчас пытается играть на позиции линейного. А что до Филькова, то это человек, который дал мне дорогу в жизнь. Один из тех, кому я благодарен. Воспитал характер, научил многому в гандболе.

— Как ты вышел на тренера по физподготовке, с которым готовился к матчам против румын и сербов?
— Он работает в тренажерном зале. Как-то познакомились, и когда понадобилась помощь, обратился к нему. Это бывший профессиональный спортсмен метатель диска Николай Журжу. Занимались в общей сложности месяца полтора. Начал ходить к нему еще в преддверии ухода из СКА. Работали в тренажерном зале. Плюс самостоятельно бегал.

— В это время мяч в руки не брал вообще?
— Два раза взял, наверное. Грубо говоря, за месяц. Как приехали со сборной из Польши и до начала нового сбора работал в таком режиме. Когда СКА не тренировался, приходил пару раз побросать.

— При этом ты умудрился набрать отличную форму…
— Чувствовал себя хорошо и комфортно физически — за счет тех индивидуальных тренировок. Наверное, и морально отдохнул от гандбола. Рвался работать. Ну и с Шевцовым потрудились пару недель.

— Что подумал, когда узнал, что Шилович травмирован и, скорее всего, не сможет выйти против румын и сербов?
— Что касается Сергея, расстроился. А сам начал еще усерднее заниматься. Потом были спарринги с украинцами. Предполагал, что тренер даст шанс.

— Не боялся, что могут не вызвать из-за того, что не тренировался?
— Страха не было. Но переживал. Очень сильно хотел в сборную. В то время — прямо запредельно.

— Почему все-таки не доиграл сезон в СКА?
— Меня уже кто-то из журналистов спрашивал об этом. Не сказал бы, что в СКА всегда был в хороших отношениях с руководством. У меня на самом деле очень трудный характер. Настал пик. Меня уже не могли терпеть, и нам пришлось разойтись. Но проблемы вижу в себе. Вины с себя не снимаю.

— Неужели нельзя было потерпеть месяц ради решающих матчей с БГК?
— Проблема в том, что все произошло мгновенно, в течение суток. Грубо говоря, вечером тренировался, а наутро меня уже сняли. Отстранили от тренировочного процесса. Сказали: свободен, не надо больше сюда приходить.

— Произошло какое-то событие, которое стало последней каплей?
— Вообще причина — стычка с тренером. Но я даже не считаю это конфликтом. На тренировке он меня посадил на лавку, видимо, посчитав, что я не прав. Мол, смотри, у тебя сегодня теоретическое занятие. Руководители это увидели. Назавтра меня отстранили. Как ни странно, именно в той ситуации не пререкался. Знаешь, есть выражение про начальника и дурака. Получается, накопилось. Проблема была в упражнении. Мы не сошлись во взглядах, как правильно его выполнять.

— До этого ты не нашел взаимопонимания и со Спартаком Мироновичем. Что там пошло не так?
— Тогда я вообще был молодой. Это немного личное. Но прошел уже целый год — и я пересмотрел взгляды. Будь у меня нынешние мозги, вел бы себя по-другому. Именно в ситуации со Спартаком Петровичем. Возможно, через некоторое время переосмыслю и пойму, что вел себя неправильно и с Игорем Николаевичем Папругой. Не знаю.

— Получается, повзрослел за этот год?
— Много событий произошло на личном фронте. Кое-что переосмыслил. Считаю, да — повзрослел.

— Вспоминаю, как еще в семнадцать в РЦОРе ты выходил против БГК Желько Бабича и на кураже клал пару мячей. Что случилось потом, почему прогресс застопорился?
— Вскоре перестал играть. Наверное, из-за этого был психологически подавлен. Одно накладывалось на другое. Возникали обиды. До нынешнего сезона в основном сидел на скамейке. Было трудно выкарабкиваться. Чувствую, что карабкаюсь до сих пор, чтобы обрести кондиции. Потому что у молодых игроков форма быстро теряется. Возникают спады — и физические, и психологические.

— Получается, единственный тренер, с которым ты сработался, — это Шевцов?
— Не сказал бы. И с Олегом Евгеньевичем Шарейко в последние два года, когда сформировался костяк и мы начали неплохо выступать за “молодежку”, у нас были очень даже хорошие отношения. Благодарен ему, тоже многое мне дал. В плане гандбола и даже знаний о жизни. Тьфу-тьфу, и с Шевцовым доверительные отношения.

— Чем Юрий Анатольевич хорош как тренер?
— Он чем-то напоминает мне Филькова. Строгий — и как мужик, и как тренер. Но справедливый. Есть и кнут, и пряник. Мне с ним удобно работать, потому что он очень сильно мотивирует. А для меня это важно.

— Тебе часто приходится страдать из-за своего характера?
— В плане спорта — как видишь, бывает. А в жизни — не сказал бы. Всегда говорю то, что думаю. Стараюсь не лицемерить и не обманывать. Оттого и проблемы частенько возникают. Некоторым это не нравится. А статусы не равны, и поэтому оказывается, что я в итоге виноват.

— В отличие от бывших партнеров по “молодежке” с национальной сборной ты еще не ездил на топ-турниры. Это раззадоривает?
— В смысле — мотивирует? Да. Мне нравится быть в этой команде, и я хочу попасть на чемпионат Европы в Хорватии. Расстраивался, когда не попадал. Но это нормальное качество — переживать за дело, которым занимаешься. Не взяли — значит, не был готов. Нужно работать и доказывать.

— Ты родился в Латвии. Как твоя семья оказалась там?
— Оттуда мама. Отец из Витебской области, но в Даугавпилсе окончил военное училище. Там они и познакомились. Родился я. А когда мне было три года, переехали в Бобруйск. Здесь у отца появилась возможность работать плюс было жилье. А жить у моей бабушки в Латвии — отец как мужчина был с этим не согласен.

— Получается, сейчас мог бы играть с Дайнисом Криштопансом в одной сборной?
— Теоретически да. Если бы так сложилось, что я остался бы в Латвии и начал заниматься там гандболом, все возможно. Как бы нам, леворуким, нашлось место на площадке? Может, на углу играл бы, ведь Дайнис больше. Глыба.

— На сколько процентов ты латыш?
— Наверное, на пятьдесят. Еще на столько же белорус. Лет с тринадцати каждый год летом бываю в Латвии. Просто в городе, где родился, в Прейли, мне максимально уютно из всех мест, где когда-либо был. Только поэтому. Он маленький, размером с наши Осиповичи. Тем не менее чувствую себя там как дома. Красивый парк, много интересных старых сооружений. Такой дачный город.

— Как-то ты даже сказал, что хотел бы поселиться в Латвии по окончании карьеры…
— Возможно. Вроде страна рядом с Беларусью. Но менталитет у людей несколько другой. Может, они приветливее немного. Мне как-то уютнее общаться с латвийцами.

— Знаешь латышский язык?
— К сожалению, нет. Все в моей семье говорят по-русски.

— А как с английским?
— Год занимался с репетитором. И раньше мог поздороваться, спросить “как дела?”, но сейчас подтянул. Английский стал учить, потому что хотел уехать играть в Европу. Отец посоветовал этого преподавателя: сам занимался у него. Он из Бобруйска. Так что мы учились по “скайпу”.

— Когда выходил против латвийцев за сборную Беларуси, внутри ничего не дрогнуло?
— Если честно, нет. Возможно, просто не так много времени провел на площадке.

— Как ты попал в Суворовское училище?
— Поспособствовали Фильков в тандеме с Папругой. Появился вариант учиться и проводить вечерние тренировки со СКА. Из Бобруйска в Минск переехал в шестнадцать лет. В училище пробыл полтора года. Возможно, это воспитывает в мужчине характер, учит жизни, в том числе в быту. Но для детей, которые в этом возрасте любят веселиться, это было отвратительно. Как армия, только мы еще и тренировались. Было ой как несладко. Самое неприятное — питание и постоянная суета. Все бегом, бегом. Мы не жили — мы бежали. Гоняли сильно. Если бы ты спросил, отдал бы я сына в Суворовское, наверное, ответил бы, что нет. Мы были детьми, которые служили в армии.

— Вспомни историю из того времени.
— Я был выше всех во взводе, возможно, и в роте. Пришел на те полтора года, и замначальника меня заприметил. Все время подзывал и проверял носки. Спортсмены любят носить белые. А по уставу нужны черные, зеленые. Частенько попадало из-за этого. В моем взводе было двадцать человек: шестнадцать гандболистов и четыре стрелка. Из той нашей компании Максим Сончик теперь в СКА играет, Никита Леонов в “Крононе”, Слава Жолудев в “Витязе”. Слава Солдатенко еще там учился, но когда я пришел, его уже не было.

— Кроме “Балатонфюреда”, были еще предложения из-за рубежа?
— Фигурировали и Турция, и Румыния, но не особо сильные команды. “Балатонфюред” был самым приятным вариантом. После матча с румынами еще поступило предложение поехать в “Динамо” из Бухареста, где будет играть мой друг Вадим Гайдученко. Но на то время у меня уже был контракт с венгерским клубом, хотя мы всегда хотели вместе выступать за границей.

— Переход из СКА в клуб-середняк чемпионата Венгрии — это шаг вперед?
— Безусловно. Рад этому предложению. Очень хотел поехать в Европу, зацепиться там. Считаю, для старта — это очень даже неплохо.

— Вы так дружны с Гайдученко, что даже сделали одинаковые татуировки. Что на них изображено?
— Две руки, скрещенные вместе. Символ дружбы, единства. Можно сказать, мы всегда вместе. Вместе начинали в Бобруйске у Филькова, жили в квартире в Минске, селились в гостиницах.

— Андрей Юринок рассказывал, что, возвращаясь с этапа Балтийской лиги, они с партнерами по “Витязю” как-то сбили лису. Ты в забавные истории за границей попадал?
— Кстати, похожая ситуация случилась однажды. Мы ехали с Балтийской лиги со СКА — на клубном автобусе. И сбили большого лося. Только-только пересекли эстонскую границу. Стекло лобовое покрылось трещинами. Лось лежал, потом подорвался, снова упал… Но в итоге остался жив. Вызвали полицию. Она разбиралась, а мы дальше поехали.

— Выезды в Латвию на такие этапы любил больше всего?
— Да. Было приятно съездить. Как-то посетили старый город в Риге. Особые впечатления. Архитектура сумасшедшая. Очень там нравится. Провел экскурсию Максу Лапицкому, еще одному другу, который играл за нас тогда. Хорошо провели время.

— Кто в сборной и СКА лучше всех играет в футбол на разминке?
— В сборной — наверное, Слава Шумак.

— А так и не скажешь…
— Это только кажется, что он не игрок. Парень такой шустрый. А в СКА выделяется Ваня Мороз. Пришел из “Гомеля” и сразу стал помогать футбольной команде, в которую его определяли.

— В анкете на сайте СКА напротив графы “хобби” ты указал пение. Это шутка?
— Нет. В караоке люблю попеть. Но профессионально никогда не занимался. Хотя Вадим еще в Бобруйске хотел отправить меня в кружок. Считает, что у меня волшебный голос.

— Почему ты поступил в БГПУ имени Максима Танка?
— Там хорошая гандбольная команда. И руководство хорошее. Кроме меня, в БГПУ учились или учатся Мацкевич, Ушал, Зайцев, Князев, Кулак, Гайдученко, Вайлупов. Два года подряд мы выигрывали Универсиаду. Я на четвертом курсе. Специальность — “менеджмент спорта и туризма”.

— Нет опасений, что в “Балатонфюреде” тоже могут возникнуть проблемы с тренером?
— Думаю, их не будет. Потому что я пересмотрел взгляды на отношения игрока и тренера, игрока и руководства. Все должно быть спокойно.