Баста Михалева. Наши дети будут лучше, чем мы

Но Андрей МИХАЛЕВ чувствовал, что не наигрался, да и завязывать на грустной ноте не хотел. Камбэк прошел по киношному сценарию: контракт с “Шахтером” на несколько месяцев, второе в карьере золото чемпионата страны и неожиданное приглашение обратно в минское “Динамо”. В статусе ветерана Михалев провел девяносто процентов матчей в “регулярке” КХЛ и борозды точно не портил. Но затем “зубры” взяли курс на омоложение. Андрей вновь оказался в Солигорске, где только после минувшего сезона повесил-таки коньки на гвоздь. Слетал с семьей отдохнуть в Испанию и теперь готовится ступить на тренерский путь…

— Что подтолкнуло закончить?
— Еще в середине чемпионата понял: “Все, хватит!” В нашей экстралиге мало игр — всего две в неделю. И соответственно много тренировок. Там в любом случае надо выкладываться на сто процентов. А если не на сто, то зачем тогда вообще этим заниматься? Проводили бы больше матчей, может, было бы интереснее… Короче, устал тренироваться!

— Психологически решение далось легко?
— Уже не так, как три года назад, когда остался без хоккея из-за допинга. Тогда еще хотелось играть. Сейчас точно финиш. Если что — можно в ночную лигу заявиться. Хотя не знаю, как было бы, попади мы с “Шахтером” в финал. Не исключено, эти эмоции, драйв подстегнули бы продолжать.

— А вообще после дисквалификации хоккей доставлял удовольствие?
— Конечно! В противном случае не мучил бы себя. За время простоя очень соскучился. Да, в минском “Динамо” получал не так много времени, поэтому понимал: лучше опуститься на ступень, вернуться в Солигорск, чтобы иметь больше практики. В “Шахтере” наигрался вдоволь: и в нападении, и в защите, и в большинстве, и в меньшинстве… И коллектив там классный. С Чуприсом вспомнили былые времена, когда выступали вместе еще за “Керамин”. Большое спасибо горнякам за такую возможность.

— Какое золото для вас более ценное — в 2008-м с “Керамином” или в 2015-м с “Шахтером”?
— И то, и другое дорого. С “Керамином” было много эмоций, потому что до этого вечно оставались вторыми. Четыре раза за пять лет доходили до финала и проигрывали там — это ужас. А с “Шахтером” было круто вернуться спустя два года и не потеряться в той команде. После решающей победы на “Чижовке” подумал: “Ничего себе мне подфартило!”

— Традиционный вопрос: карьерой довольны?
— Если бы не дисквалификация, было бы вообще супер. Почти все время выступал дома, в Минске — за “Юность”, “Керамин” и “Динамо”. Не каждому так везет. Не требовалось никуда переезжать, семья всегда находилась рядом. Имел возможность видеть, как растет сын, воспитывать его. Это большое счастье. Общался с тем же Чуприсом, который уже давно в Солигорске: дети росли, а он видел их только летом и по выходным.

— С другой стороны, легионерский опыт — тоже неплохо. Например, российская суперлига: сильные клубы, солидные зарплаты…
— Да, неплохо. Правда, там свои нюансы. Звали когда-то, но надо было делать паспорт, чтобы не считаться легионером. Для этого пришлось бы развестись с женой и заключить фиктивный брак с гражданкой России. Не для меня это.

— Нападающий Степан Пономарев однажды сыграл вратарем. У вас какие необычные случаи в карьере?
— Ну, вратарем точно не доводилось бывать. Однажды в “Керамине” прямо перед матчем сломался стакан в коньках. И никак не починить. А у Чуприса в раздевалке старые валялись — штопаные-перештопаные. На подошве вместо заклепок копейки стояли. Да еще на полразмера больше. Ох и намаялся! Падал без конца.

— Какие времена вспоминаете с особой теплотой?
— Каждый отрезок по-своему хорош. Взять ту же Германию. Вскоре после свадьбы перевез туда жену — здорово было вместе за границей. Потом в “Керамине” много славных лет провел. Ну и “Динамо”… Наверное, КХЛ все-таки стоит особняком. Крутой уровень, много матчей, классные хоккеисты.

— В Германии вы поиграли вместе со словаком Мирославом Лажо. Правда, что назвали в честь него сына?
— Мы очень хорошо сдружились, выступая за “Регенсбург”. Весь сезон вместе провели: завтракали, обедали, ужинали. Хотя поселились в разных апартаментах. Я в то время еще один жил — Марина осталась дома. А он с семьей приехал и постоянно звал в гости. За год стали настоящими братьями. Правда, потом Миро вернулся в Словакию. На прощание сказал ему: “Если у меня будет сын, назову Мирослав”. Так и сделал. В 2010-м Лажо играл за “Автомобилист”. Когда приехал в Минск, познакомился с моим сыном. Чуть не расплакался. До сих пор переписываемся. В январе он участвовал в составе словацкой сборной в Рождественском турнире. Были счастливы вновь повидаться.

— Жена не противилась тому, что называете ребенка в честь партнера по команде?
— Кстати, популярное имя стало! Сейчас очень много Мирославов, в том числе детей хоккеистов. Так что мы были среди первых в Беларуси — задали тренд.

— К слову, как вы оказались в Германии?
— Сюда приезжал Сергей Хаткевич — играл в минском “Динамо” в восьмидесятые, потом лет пятнадцать выступал за немецкие клубы. Предложил уехать. Возможно, его попросили присмотреть в “Юности” кого-нибудь для “Хернера” — клуба, цвета которого он тогда защищал. А в Беларуси в конце девяностых хоккея почти не было — всего четыре команды. Я легко согласился. Провел в Германии больше трех лет за “Хернер”, “Байройт” и “Регенсбург”. С последним выиграли оберлигу. Еще немного, и можно было бы вид на жительство получать. Но я не выдержал. Всегда тянуло в Минск. Никогда не понимал, как люди уезжают и остаются в другой стране. Я домашний.

— Три года назад вы сказали в интервью, что единственное сожаление — не в то время родились. Дескать, попали в такой промежуток, когда хоккей оказался никому не нужен…
— Ну да — все разваливалось. Мы ж в юном возрасте еще поиграли немного в московской зоне первенства СССР. Видели талантливых ребят, перспективу. Выходили на лед против Самсонова, Афиногенова… Потом это исчезло. Родись я чуть раньше — в 1971-72 годах, застал бы больше советской школы, классных турниров. А в начале девяностых здесь беда была. Помню, как каток “Юности” закрыли на ремонт, и мы ездили на нынешнюю “присоску” возле Дворца спорта, которая в то время была еще открытой площадкой. Пока снег расчистим — уже надо в школу идти. Хорошо если удавалось полчаса покататься. Причем переодевались в парке Горького и до Дворца спорта добирались на обычном городском автобусе. Кажется, на 77-м. Люди едут на работу, а ты в коньках, маске и с клюшкой — смотрят, как на дурака. Ко всему прочему много тренеров в то время уехало: Александр Иванович Решетняк, Владимир Борисович Баранов… И сейчас детям тяжело. Варятся в собственном соку. Команд мало. Вроде бы катки строятся, но с занимающимися напряг.

— Ваше возвращение из Германии в начале “нулевых” совпало с подъемом нашего внутреннего хоккея.
— Да, появились новые клубы, уровень вырос. Чемпионат стал действительно сильным. В Могилев приезжали — арена битком. Думали, как бы отбиться на старте: “Пацаны, главное — выстоять в первом периоде. А там уже легче будет”. Теперь в экстралиге много проходных матчей. Не получаешь такого кайфа.

— Сайт “Шахтера” сообщил, что вы перейдете на тренерскую работу.
— Может, и перейду. Не исключено, останусь в клубе тренером по физподготовке. Но пока контракт не подписан, поэтому не могу говорить о чем-то с уверенностью.

— Физкультурный окончили?
— Да, в прошлом году. Наконец-то! Долго я мучился. Получается, с 1996 года. Поступил, уехал в Америку, выгнали, восстановился… Ну, учиться никогда не поздно. Может, и лучше, что только сейчас окончил. Когда молодой, ходишь в институт ради галочки. Летаешь в облаках, списываешь. А когда постарше — серьезнее относишься. Память, конечно, подводит, но понимание лучше. И такие предметы, как физиология, анатомия, психология, намного интереснее изучать, имея какой-то опыт. Тем более сейчас все это еще свежо. А выпустился бы лет пятнадцать назад — ничего не помнил бы. Кстати, в сентябре, возможно, пойду в Высшую школу тренеров.

— С детьми смогли бы заниматься?
— С малым ведь вожусь — даю упражнения на земле. Ищу в интернете, читаю, обучаюсь. Наверное, смог бы, но это очень сложно. Недавно общался с Пономаревым, который сейчас в динамовской школе. К нему пришло 160 мальчиков! Где-то 2007-08 годов рождения. С ума сходит! Каждому надо уделить время, показать, объяснить… Колоссальное терпение.

— В других сферах можете себя представить?
— Ох, не знаю. Два года назад, когда отбывал дисквалификацию, хотел с другом автомойку открыть. Хорошо, что не открыл!

— Почему?!
— Ай, ну какие мы бизнесмены?! Он мне сказал: “Андрей, занимайся пока тем делом, которое нравится. А потом уже будешь думать”. Я ж еще хотел в хоккей поиграть. Не уверен, что получилось бы удачно совмещать.

— Заработать за карьеру удалось?
— Есть немножко. Но главное — здоровье родных и близких. Серьезно! А деньги… Вот Валик Эберт — парень моложе меня. И такое несчастье случилось. Теперь уже никакие деньги не нужны.

— На днях вы вернулись из Испании — каково?
— Кстати, тоже к вопросу о финансах. Да, в КХЛ по сравнению с отрезками моей карьеры были совсем другие зарплаты. Но съездишь ты на эти деньги в ту же Испанию — и через год не вспомнишь, что там видел. А самые интересные и незабываемые путешествия — на первые заработанные средства, весьма скромные. Помню, махнешь дикарями в Судак — и каждый день в подробностях в голове откладывается. Здорово! Дима Басков, Леша Титовец, Леша Винокуров… Садились с ребятами в поезд — и сутки-полтора в дороге. Общались, смеялись… Хотя в Испании, конечно, тоже понравилось. На “Камп Ноу” выбрались. Я не поехал бы, но малой затащил. Мирослав же еще и фанат футбола. Из метро вышли — жара 32 градуса. А идти километра полтора по солнцепеку. К тому же какой-то местный дядька не туда направил. Говорю: “Может, домой?” А сын: “Нет, пойдем!” Но, надо признать, когда дошли — впечатлились. Музей там классный, историей веет. Взяли аудиогид на русском — один на двоих, чтобы сэкономить. Но я так ничего и не послушал: сын как залетел внутрь — десять минут его искал. Подсказал какой-то немецкий мальчишка, который запомнил нас на входе.

— Видел в инстаграме, что перед Испанией успели открыть сезон рыбалки. Это хобби?
— Хочу, чтобы стало хобби. Только пока не получается крючки вязать. С трудом дается — друг и отец помогают. Они и подсадили на это дело. Особенно папа помешан. У него удочек больше, чем у меня клюшек. Еще и моторные лодки. Говорит: “Вот, сын, меня не станет — все это богатство тебе достанется”. (Смеется.) Так что потихоньку осваиваю рыбалку. Хотя ездил на нее еще в детстве — лет в шесть. У нас была надувная лодка — двухместная. Садились втроем: я, папа и мама. Если рыбнадзор — меня прятали вниз.

— В 2015-м вместе с другими динамовцами вы подписали письмо в поддержку находившегося под стражей Владимира Бережкова. Можно ли сказать, что имеете активную гражданскую позицию?
— Ну не так уже. Просто тогда решили с ребятами, что человек очень многое сделал для хоккея, и не могли молча стоять в стороне.

— В конце девяностых вы поиграли в “Юности” с Андреем Рунцо, который сейчас снимается в “Голливуде”. Могли бы в кинематограф податься?
— О, это точно нет! Уж очень я стеснительный.

— А как тогда с женой познакомились?
— Нас Дима Басков познакомил. Думаю, сам не подошел бы. Спасибо ему — уже больше двадцати лет вместе.

— У Мелешко супруга подалась в фотографы…
— Ха, моя хочет быть директором. Но директором все хотят быть.

— Чем она занимается?
— Сына воспитывает. Живем за городом — каждый день надо на тренировки возить, пока я зарабатывал. Сейчас, может, что-то изменится. Малой уже постарше — сам будет добираться.

— Мирославу четырнадцать. В таком возрасте становится ясно, серьезно у парня с хоккеем или нет.
— Надеюсь, серьезно. Хотя школа тоже важна. Он пытается рассказывать, мол, главное — хоккей. Отвечаю: “Ни фига!” В жизни всякое может произойти — надо учиться.

— И как успехи в школе?
— С натяжкой. Есть семерки, одна шестерка. Я понимаю, что ему реально нелегко. Встает в восемь, в девять школа, в два на тренировку… Играет за два возраста. Бывает, возвращаемся домой, и времени на домашнее задание уже не остается. Делает на переменах.

— То есть болельщикам ждать продолжения династии Михалевых?
— Хотелось бы, чтобы не просто стал хоккеистом, но и превзошел меня. Как в песне Басты “Сансара”: “Они сказали — нас поздно спасать и поздно лечить. Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы…”

БЛИЦ
Самый памятный матч?
Первый на чемпионате мира. В 2005-м в Австрии — против сборной Словакии. Волновался прилично. Крутые эмоции.
Самый памятный гол?
Тоже первый на ЧМ. В 2008-м в ворота России, которая тогда взяла золото. До этого на трех турнирах не мог отличиться.
Самое обидное поражение?
Все поражения от “Юности”.
Самый неприятный эпизод карьеры?
Дисквалификация.
Партнер по звену, с которым игралось комфортнее всего?
Мирослав Лажо.
Самый неудобный вратарь?
Ха, Доминик Гашек! Он же поиграл немного в КХЛ за “Спартак”. Я ему даже забросил. Как и Артуру Ирбе, когда тот выступал за “Ригу-2000” в ОЧБ.
Любимый тренер?
Первый — Николай Васильевич Беспрозванных.
Любимый клуб?
“Барселона”! Чтоб никого не обидеть.