ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ. С ракетками к богатству: мечты об "Уимлдоне" девочек из минска

Нам показался любопытным этот взгляд со стороны. Поэтому “ПБ” на своих страницах разместил с незначительными сокращениями статью Фостера из журнала “Telegraph Magazine” (приложение “Daily Telegraph”), вышедшего 14 июня 2003 года.

Вика Азаренко — 13-летняя девочка, которая ведет себя с элегантностью, не свойственной ее годам. Ее менеджер считает, что ей суждено стать одним из самых больших имен мирового тенниса — еще одной Навратиловой. Она впервые взяла ракетку, когда ей было шесть лет, и за прошедшие семь лет вряд ли когда-либо выпускала ее из рук. В самом начале ее мать Алла устроилась на работу в Национальном центре олимпийской подготовки по теннису в Минске, чтобы подбадривать свою дочь. “У Вики отличная концентрация, она живет на кортах, — говорит ее тренер. — Теннис для нее — это все”.

В Беларуси Вика уже сейчас находится в особой лиге. У нее есть спонсор — “Белтехэкспорт”, крупный оружейный дилер, который проверяет все просьбы взять интервью или сфотографировать объект своих инвестиций. Может показаться странным, что 13-летнюю девочку рассматривают в качестве своей коммерческой собственности, но финансовая поддержка очень важна — без нее родители никогда не смогли бы позволить себе отправить дочь в Россию, Италию или Соединенные Штаты играть в крупных юниорских турнирах типа Кубка Кремля или Orange Bowl. Только что она вернулась из Америки, где провела два месяца. Однокашники Вики узнают о ее результатах из газет. “Иногда они видят меня по телевизору”, — добавляет Вика.

В течение следующего десятилетия значительное количество — возможно, даже большинство — женщин, играющих в уимблдонском турнире, будут из Восточной Европы и бывшего Советского Союза. Не нужно быть гением, чтобы обнаружить эту тенденцию, — можно просто пересчитать фамилии на “-ова” и “-ева” в основных сетках женских турниров нынешнего года. Это вполне очевидно указывает на глубину теннисных талантов, восходящих в этом регионе. Советские “теннисные фабрики” штамповали топ-игроков в течение сорока лет, но лишь ничтожная часть из их числа проложили себе дорогу в окружающий мир, остальные же играли в основном между собой, скрытые “железным занавесом”.

Сестрам Уильямс могут доставаться все заголовки газет и большинство призов, но приличные деньги вполне можно заработать, околачиваясь и где-нибудь в серединке рейтинга. Теннисистка из первой полусотни мира, играя пару, может с легкостью заработать 150 тысяч фунтов, а потом еще и удвоить эту сумму благодаря показательным матчам и спонсорским контрактам. Исходя из уровня благосостояния в странах наподобие России, Беларуси, Словении или Венгрии, профессиональный теннис может предложить возможность совершенно новой жизни. И это служит объяснением того, почему Беларусь, государство с 10 миллионами жителей, не только выиграла в прошлом году юниорский Fed Cup, но еще и удерживает первые места 14-летнего рейтинга в Европе как для мальчиков, так и для девочек.

Именно мечта о достижении такого рода успеха — как и реальность Вики Азаренко — воодушевляет Виолетту Шаталову. Ей семь лет, и она также живет в столице — Минске. До будущего еще далеко, но где-то между 2015 и 2020 годами она намеревается выиграть “Уимблдон” и купить своему отцу новую машину. И это будет не дешевая российская “Волга”, а что-то импортное и серебристо- элегантное типа “Мерседеса” или, может быть, американского “Шевроле”. Для своего папы, владельца магазина канцтоваров, Виолетта хочет лучшего. В случае победы в Уимблдоне она станет миллионершей и, возможно, вся семья сможет переехать во Флориду, чтобы убежать от семи месяцев зимы в Беларуси.

Настоящая подготовка Виолетты уже началась: четыре раза в неделю она приходит на тренировки в спорткомплекс “Вымпел” (принадлежащий заводу имени Вавилова. — “ПБ”.). В реальности “спорткомплекс” — это немного преувеличение, его здание можно с легкостью принять за какую-нибудь заброшенную фабрику, а сам спортзал выглядит нетронутым с пятидесятых годов. На тренировках стоит детский гам. Единственная теннисная сетка закреплена в деревянном полу двумя цепями; через нее обмениваются ударами трое детей, включая Виолетту, и их тренеры, остальные ребята бьют мячами о стенку.

Виолетта явно отличается от остальных, но не сразу можно понять, почему. Из-за своего роста? (Она едва выше самой сетки.) Хотя ей всего семь лет, удары с отскока у нее уже по-настоящему первоклассные — широкий замах двумя руками и быстрый удар по мячу. Виолетта издает при этом легкий “хрюк”, одинаково легко выполняя удары справа и слева. С другой стороны сетки следуют указания тренера: “Прыжок! Прыжок!” Виолетта повинуется, прыгая с одной стороны в другую на пальцах ног, как настоящий профессионал, которым она стремится стать.

Только постепенно становится ясно, почему она так привлекает внимание. Это не ее сноровка, какой бы экстраординарной она ни была, а ее отношение к игре: уже сейчас Виолетта демонстрирует способность уходить в себя, в особое ментальное забытье, называемое спортсменами “зоной”. Трансформация эта мгновенна — как только начинаются удары, Виолетта, кажется, перестает замечать мир вокруг себя, и на лице ее застывает легкая отстраненная улыбка.

Ник Браун, капитан команды Fed Cup Англии, давно уже наблюдающий за необыкновенным уровнем концентрации игроков из Восточной Европы, говорит, что это отличает их от, скажем, талантливых британских игроков. “Дети эти играют с иным чувством голода, которое легко просматривается в их глазах — они не просто развлекаются, даже в детском возрасте. Они играют ради долларов, ради шансов на лучшую жизнь. Три года назад я сказал, что к 2005 году нам нужно будет выучить русский, поскольку он станет единственным способом общения на туре. Объем игроков из той части света далеко не случаен”.

За Виолеттой наблюдает ее мать Алла, которая на вопрос о будущем дочери лишь фаталистически пожимает плечами. Одному богу известно, что там, в будущем, однако сама Виолетта настроена решительно: вне “Вымпела” она бьет мячом о стенку своей спальни в тесной квартире родителей. Час за часом, и никто не в силах остановить ее. Мартина Хингис была когда-то такой же. Госпожа Шаталова говорит, что она и мечтать об этом не смеет — просто не может себе позволить. Ее семья с трудом собирает 24 фунта в месяц, чтобы заплатить за тренировки. “Мы стараемся не поднимать этот разговор, но, возможно, мы не сможем помочь ей”, — признает она. Однако Виолетта уверена в том, что станет профессионалом: “Папа, не волнуйся, когда я стану богатой, я куплю тебе машину”.

Тем временем в Национальном центре олимпийской подготовки по теннису — куда Виолетта надеется через пару лет попасть — учебный день в полном разгаре. Единственный предмет учебного цикла — теннис. Одна из членов прошлогодней команды-победительницы Fed Cup 16-летняя Даша Кустова останавливается поговорить с нами после тренировки. Играть она начала в пять лет, когда отец, электрик по специальности, привел ее в теннисный центр. Даша поняла, что может играть хорошо, в восемь лет, выиграв свой первый трофей — большого белого плюшевого медвежонка. К 19 годам она намеревается попасть в число 50 лучших игроков мира.

Это необыкновенно важно в стране, где большинству семей приходится выживать на менее чем 300 фунтов в месяц. Семья Кустовых далеко не богата. Родителям ради продолжения теннисной карьеры своих детей приходится продавать все. Чем пожертвовала ее мать Лена? Вопрос вызывает скупую слезу у нее на глазах: “Всем. Все, что у нас было, мы отдали Даше”. “Смогла она это отработать?” Лена просто кивает головой: “Все”.

Когда я спросил Дашу, для кого или для чего она играет — для себя, для родителей, для славы Беларуси, она ответила: “Прежде всего для себя, а потом — для родителей”. — “Что, как ты думаешь, теннис тебе принесет?” — “Я хочу большой дом, красивую машину и много хорошей одежды. Хочу купить своему папе яхту. А мама будет с ним на яхте”.

Подобного рода заявления, выражающие чисто материальные амбиции, могут показаться слишком грубыми для западного уха, но жить в постсоветской Беларуси нелегко. Президент страны Александр Лукашенко все еще стремится держать под контролем большую часть социальной сферы и экономики. В прошлом январе был озвучен президентский наказ о том, что на Олимпийских играх 2004 года в Афинах Беларусь должна завоевать 25 золотых медалей. “Спорт является средством достижения наших приоритетов, поскольку он обеспечивает здоровье нашей нации и поддерживает имидж нашей страны”, — констатировал глава государства.

На Западе напористым родителям постоянно напоминают, что финансовое вознаграждение должно быть бонусом, а не самоцелью, однако здесь — в постсоветской реальности — никто не станет продавать свой дом, машину или же работать по ночам, не ожидая получить что-то взамен. В самом теннисном центре напоминания об этом встречаются на фотостендах. Перед нами кусочки из жизни лучших игроков Беларуси — Макса Мирного, Владимира Волчкова, Наташи Зверевой, Ольги Барабанщиковой и Татьяны Пучек, запечатленные в фотографиях: у пирамид — с Анной Курниковой; купаясь во Флориде; обмениваясь шутками с Мартиной Навратиловой. В Великобритании ни одно из этих имен не стало еще привычным в обиходе, однако, по белорусским понятиям, все они заработали на теннисе вполне серьезные деньги.

Для большинства, однако, родительских жертв недостаточно. Чтобы вступить в ряды богатых, юным дарованиям нужно будет найти спонсора. Барабанщикова, классически красивая женщина, упоминавшаяся когда-то наряду с Анной Курниковой, спонсировалась Милошем Вайнером, чешским торговцем бриллиантами, который помогал еще Мартине Навратиловой в начале ее карьеры. Барабанщикова, в свои 23 года занимающая 128-ю строку в мировом рейтинге, тренируется теперь ради своего возвращения: на пике карьеры в 1999-2000 годах она входила в топ-50 мира. Она с гордостью показала необработанный бриллиант, подаренный ей Вайнером, который она все еще носит на шее. “Без Милоша ничего в моей жизни не было бы, — говорит теннисистка, — он был очень добр ко мне”.

Нам в конце концов даровали привилегию провести с Викой Азаренко два дня. Она — по крайней мере официально — ходит в школу N 48 Минска. Однако скоро становится ясно, что больше времени она проводит, тренируясь в теннисном клубе “Белтехэкспорта”, где вход охраняется человеком в устрашающей военной форме. Директор ее школы, Сергей Никитич, говорит, что ей делают исключение ввиду ее спортивных достижений. У школы уже есть один ученик, играющий в хоккей в Канаде. “Одноклассники Вики знают о ее заслугах, очень горды ими и относятся к ней так, как она того заслуживает, — торжественно добавляет он. — Я надеюсь, что Вика станет гордостью не только школы, но и Беларуси. Мы верим, что она завоюет для нашей страны медали”.

В клубе она выполняет упражнения вместе с Ольгой Говорцовой, подругой, соперницей и еще одной большой надеждой белорусского тенниса. Без своего привычного пушистого джемпера Вика оказывается долговязым подростком. Запястья у нее ненамного толще ракетки, которую она держит. С серьезным видом она бьет по мячу, но вскоре разгорается ожесточенный спор с Ольгой из-за счета — впервые за два дня она проявила малейшую потерю самообладания. Когда игра возобновляется, Вика раздраженно бьет мячом в аут, как будто ей уже все равно.

Ольга Барабанщикова говорит, что ей знакомо это чувство. “Вика такая же, какой была и я, она стремится к совершенству. Я могла играть хорошо, и вдруг потом — после всего одного неудачного удара — мне казалось, что весь мир против меня. Я ломала ракетку и проигрывала гейм. Это был стресс”. Свое падение в рейтинге Барабанщикова объясняет частично именно неспособностью справиться со стрессами. “Я потеряла голову, — говорит она, — мне казалось, что я слишком долго занимаюсь этим для кого-то другого”.

Кто может знать, когда — если вообще — Вика дойдет до своего переломного момента.

В минской пиццерии одна из бывших белорусских теннисисток, “дитя тенниса”, соглашается пойти на откровенность при условии анонимности. Она была продуктом советской системы, в которой дети в школе жестко отбирались по спортивным способностям. Тогда под контролем было все, даже распределение на год мячей, привозимых поездом с завода в Ленинграде. Она все еще зарабатывает теннисом на жизнь — как тренер — и вспоминает, как в ее детстве мать хотела знать, когда наконец ее результаты станут лучше.

“Для моих нервов это оказалось трудным. Моя мать хотела, чтобы я заиграла лучше, но я не могла, хотя и очень старалась. В конце концов отец решил, что для моих нервов будет лучше, если я перестану заниматься”. Сколько, по ее мнению, детей имеют проблемы с нервами и нуждаются в помощи психолога? “Около двух третей”, — отвечает она. В то же время она как тренер признает, что и у родителей есть своя роль. Без давления извне дети ничего не достигнут, а стоит ли играть без достижений? У нее есть свой ребенок. Она хотела бы, чтобы он занимался теннисом для удовольствия.

Дома у Вики Азаренко мы видим проблески нормального тинейджера, который любит мороженое и русский рэп. Попадаем, однако, в ее спальню, и тут все возвращается к абсолютному порядку: мать заставляет убирать ее каждое утро. С одной стороны комнаты стоит шкаф, забитый трофеями; на диван-кровати выстроились как на парад ее плюшевые мишки, на столе лежат две книги: русское издание “Гарри Поттера” и руководство по технике тенниса. В соседней комнате стоит новенький компьютер — “Макинтош”, будто попавший сюда с Марса. Вика выиграла его в прошлом году на Кубке Кремля.

Семья живет в четырехкомнатной квартире в обычной многоэтажке. Минск, который в 1944-м был полностью сровнен с землей наступавшей Красной Армией, практически целиком застроен многоэтажными домами — типичная модель советского градостроения. Они отличаются лишь огромными красными номерами на своих боках — редкими вкраплениями цвета на общем серо-коричнево-белом фоне города. Внутри квартира кажется уютной.

Алла выставила щедрое угощение, при виде которого нам становится немного не по себе — каждый дюйм стола забит блюдами: красная икра, целиком зажаренная курица, картофельные блины со сметаной, тушеный перец, домашняя пицца и наваристый грибной суп. Занятая на работе целый день, готовила она, должно быть, полночи, не говоря уже о стоимости всего этого.

За ужином мы все расслабляемся. Дружественная атмосфера подогревается русской водкой и хорошим белорусским шампанским. Вика выглядит очень довольной. Мать ее говорит, что внимательно следит за тем, чтобы не испортить маленькую принцессу. Ее отец Федор, инструктор по вождению, не похож на домашнего тирана. Мы рассказываем друг другу разные истории. Алла вспоминает, в какое неловкое положение поставила ее однажды Вика. Алла пообещала ей “Макдональдс”, если только та выиграет матч, и вот, начиная проигрывать, Вика кричит матери, сидящей на трибунах: “А в “Макдональдс” мы все равно пойдем?” Теперь они смеются над этим, и Вика краснеет. Алла говорит, что дочь проиграла потому, что слишком переживала из-за биг-маков. Это было последний раз, когда она предлагала Вике какой-либо стимул для выигрыша. Вика говорит, что она разлюбила “Макдональдс” — это для детей. Взамен она хочет добиться разрешения проколоть себе нос. “Вот заработаешь денег на бриллиант, тогда и прокалывай”, — говорит Алла. Она не хочет быть втянутой в обсуждение того, чего Вика может добиться. “Мои мечты в моем сердце. В первой десятке только десять мест”. Горда ли она своей дочерью? “Сегодня мне нечем гордиться. Я буду гордиться тогда, когда Вика достигнет того, чего она хочет, и это будет счастьем для меня, потому что мое счастье — мои дети. Я хочу, чтобы она упорно работала. Это все, чего я могу попросить. Если Вика послушается, она своего добьется”.

Только после того, как Вика, попрощавшись, уходит спать, мы понимаем немножко больше масштаб того, чего Алла хочет добиться от своей дочери — разговору помогла водка. Мать Аллы, 65-летняя Нина, молчала весь ужин. В ее судьбе отразились страдания всей Беларуси, народ которой претерпел по-настоящему в эпическом масштабе. Более двух с половиной миллионов человек — четвертая часть всего населения — погибли в период между вторжением нацистов в 1941 году и приходом Красной Армии три года спустя. Когда Нине исполнилось столько же лет, сколько теперь Вике, увиденное ею нельзя было описать словами. “Моя мать — уникальный человек, она перенесла ужасное горе и лишения, но все равно осталась оптимистом, — говорит Алла после того, как та уходит спать. — Таких людей мало”.

Уже поздно. Отец Вики настаивает на том, чтобы отвезти нас обратно в Минск на стареющем “Фольксвагене”, на котором он зарабатывает себе на жизнь. Федор заслуженно гордится дочерью, но за вечер становится ясно: карьера Вики представляет собой нечто большее, чем покупка новой машины, намного большее. Викины устремления, ее решимость преуспеть и не обращать внимания на трудности обусловлены многолетней традицией. Если Вика действительно добьется своего на “туре”, ее семья тем самым перенесется в иной мир в пространстве трех поколений. Если для Аллы наступит ее день в ложе центр- корта Уимблдона, это случится через 50 лет после того, как подросток Нина боролась за выживание в разбомбленном Минске. Сегодня Алла отдает все, как и ее мать, в надежде на то, что у Вики тоже будет лучшая жизнь.

Подготовил Павел ГРАБЛЕВСКИЙ