11 августа 1979 года в небе над Днепродзержинском столкнулись два авиалайнера Ту-134А компании «Аэрофлот», следовавшие по маршрутам Челябинск — Кишинев и Ташкент — Минск. В результате крушения погибли 178 человек. Среди них — 17 представителей ташкентского «Пахтакора», летевшего в Минск на матч 19-го тура чемпионата СССР.

В воскресенье в товарищеском поединке на столичном стадионе «Динамо-Юни» (начало в 17.00, вход свободный) встретятся бывшие игроки «Пахтакора», среди которых в том числе будут и футболисты состава-1979, сформированного после страшной аварии, и ветераны минского «Динамо», так и не дождавшиеся соперников в тот роковой день.

Ожидается, что в Беларусь прилетят Ахмад Убайдуллаев, Рустам Мирсадыков, Геннадий Денисов, Марат Кабаев, Игорь Шквырин, Фарход Магомедов, Анатолий Соловьев, Александр Журавлев, Эркин Вахидов, Игорь Поваляев, Ринат Файрузов, Олег Синелобов, Олег Сабиров.

В свою очередь минское «Динамо» будут представлять Эдуард Малофеев, Вениамин Арзамасцев, Анатолий Байдачный, Леонид Василевский, Анатолий Усенко, Сергей Боровский, Юрий Трухан, Игорь Белов, Юрий Курбыко, Людас Румбутис, Виктор Шишкин, Валерий Шавейко, Владимир Курнев, Игорь Гуринович, Георгий Кондратьев, Валерий Мельников, Александр Алексейчиков и Виктор Сокол.

В качестве приглашенных гостей значатся звезды советского футбола Ринат Дасаев и Вагиз Хидиятуллин.

В число непосредственных участников матча включен экс-игрок минского «Динамо» и ташкентского «Пахтакора», впоследствии продолжительное время трудившийся на тренерском поприще Владимир КУРНЕВ. Накануне так называемого «несыгранного матча» с ним и пообщался корреспондент «ПБ».

«Пахтакор» накануне сезона-1978 (Владимир Курнев восьмой слева направо на заднем плане)

— Владимир Борисович, а ведь «Пахтакор» не рядовой для вас клуб. На протяжении полутора лет вы защищали цвета флагмана узбекистанского футбола. А как вообще вы оказались в Ташкенте?

— После возвращения минского «Динамо» из Бирмы (сейчас Мьянма. — «pressball.by».), куда наша команда направлялась по завершении сезона-1976, нам объявили, что в клубе будет работать новый тренерский штаб во главе с Олегом Базилевичем. Увы, с первых дней во взаимоотношениях с этим специалистом у меня возникли сложности. Полагаю, причина была в том, что новый главком проповедовал один футбол, а мне же по душе был другой. Противоречия постепенно накапливались. В новом чемпионате я все реже и реже попадал в состав. Летом 1977 года, когда мы играли в первой лиге, в Минск прилетел «Пахтакор», который в ту пору возглавлял Александр Кочетков. Его раньше отправляли к нам из Москвы в качестве проверяющего — он проводил тестирование игроков и прочее. Во время этих его поездок у нас установились доверительные отношения. Прибыв на матч, в Стайках во время поединка дублеров он поинтересовался, почему не играю. Утаивать я ничего не стал и рассказал, как реально обстояли дела. Александр Петрович и загорелся идеей перевезти меня в «Пахтакор». Однако перед тем как принять окончательное решение, он обсудил целесообразность моего перехода с лидерами коллектива, в том числе с Михаилом Аном и Владимиром Федоровым. Те нормально восприняли эту затею. В общем, договорились быстро. Вскоре я присоединился к новой команде. До конца чемпионата, если не изменяет память, оставалось одиннадцать игр. В итоге мы, финишировав вслед за московским «Спартаком», поставленную задачу решили — пробились в элиту.

«Пахтакор» в Непале. Сентябрь 1978 года (Владимир Курнев первый слева на заднем плане)

— Как в Узбекистане восприняли возвращение «Пахтакора» в класс сильнейших клубов Союза?

— Воодушевленно. Нас задарили фруктами, доставляли их ящиками. Виноград, гранаты, дыни — мы не знали, куда это все девать. Команду провели через магазин — специально нам привезли модную одежду, одели и обули буквально с головы до пят. Выход «Пахтакора» в высшую лигу — одно из важнейших событий в жизни республики в 1977-м. Не обделял вниманием команду Шараф Рашидов — первый секретарь ЦК компартии Узбекской ССР. Между прочим, он практически не пропускал домашних матчей, заходил в раздевалку, живо интересовался жизнью коллектива, приглашал к себе, старался помогать во всем. Потому и неудивительно, все, в чем нуждались, у нас было. А за возвращение в элиту советского футбола в качестве поощрения от руководства республики каждый игрок «Пахтакора» получил автомобиль «Жигули» четвертой модели.

— Как отметили успешное завершение сезона?

— Болельщики пригласили нас в городской парк. Там местный повар в огромном-огромном казане приготовил настоящий узбекский плов. Потчевали нас в традициях местного гостеприимства.

— Как-то вы ничего не говорите о финансовых условиях в «Пахтакоре». Наверняка в Ташкенте они были на зависть другим…

— Ха, все так. Но в принципе нас и в «Динамо» неплохо кормили. Все-таки мы были офицерами МВД. У меня, например, было звание старшего лейтенанта. Но, чтобы получить его, нужно было учиться. Пусть и экстерном. Просто так с неба ничего не падало. Надо было оканчивать специальные курсы. Как-то зимой меня вместе с группой футболистов, в числе которых были Валерий Семенов, Валерий Словак, Анатолий Боговик, отправили в Саратов. Вместе с нами обучение проходили и динамовцы из других городов Советского Союза: Давид Кипиани, Шота Хинчагашвили, Олег Блохин, Андрей Якубик, Александр Маховиков, Владимир Долбоносов. Пробыли там около месяца. Помимо всего прочего, у нас были даже стрельбы из автомата и пистолета.

«Пахтакор» в Намангане. Август 1978 года (Владимир Курнев шестой слева направо на переднем плане)

— Вернемся к делам «Пахтакора». Играли в Ташкенте на Центральном стадионе?

— Да. Он чем-то напоминал наш прежний, дореконструкционный стадион «Динамо»: деревянные скамейки располагались по кругу. Имел примерно такую же вместимость — около пятидесяти тысяч. Когда играли в высшей лиге, как правило, стадион заполнялся до отказа. Годом ранее зрителей было чуть меньше, но все равно довольно много — в республике очень любили футбол.

— В Ташкенте матчи проходили в дневное или вечернее время? С учетом того, что местные игроки более приспособлены к особенностям среднеазиатского климата, не возникал ли соблазн принимать соперников, когда солнце находилось в зените или около него?

— Вы, наверное, не представляете, что такое солнце в зените в Ташкенте! Летом днем на улице настоящее пекло. Что и говорить, если после апрельских дождей следующие осадки выпадают только в ноябре. От палящего зноя спасал лишь сухой климат. И еще. В городе были прорыты оросительные каналы, называемые арыками. По ним протекала вода. В жару она создавала хоть какую-то свежесть. Да и доморощенные футболисты не были сторонниками игры в столь экстремальных условиях. Мишка Ан и другие ребята в этом плане показывали себя немножко нытиками. Поэтому вопрос так не ставился. Тренировались мы либо рано утром, либо поздно вечером. А что касается матчей, то играли вечерами и начинали не раньше семи часов.

— Наверняка «Пахтакор» имел клубную базу?

— Да. Она располагалась за городом, в Кибрае. В небольшой гостинице каждому футболисту предоставлялась отдельная комната. Помню длинный коридор, в начале которого был установлен кондиционер. А вот в номерах были пропеллеры. Правда, они гоняли горячий воздух, поэтому пользы от них никакой не было. Имелась специальная комната для проведения теоретических занятий и установок на игру. Она тоже была оснащена кондиционером. Перед игрой обычно я отдыхал там — в свой номер из-за духоты было не зайти. На базе находились небольшие бассейны. Их называли пожарными. Но нам позволяли там окунуться, чтобы легче переносить зной. После тренировки возвращались в гостиницу через аллею, вдоль которой были аккуратно высажены растения. Выходил повар и выставлял столик со свежими прохладными фруктами: виноградом, арбузами, дынями. И любой из нас мог полакомиться ими.

— В каждой команде есть свои обычаи. А у «Пахтакора» такие имелись?

— Да. Например, перед тем как ехать на тренировку, мы собирались в центре города возле гостиницы. В Беларуси как принято? Пришел, поздоровался со всеми кивком головы, и на этом, пожалуй, все. Когда оказался в «Пахтакоре», как-то Кочетков отвел меня в сторону и сказал: «Володя, у нас при встрече любой приходящий игрок подходит к остальным и здоровается за руку. Со всеми! И так постоянно».

— Слышал, что в «Пахтакоре» всегда стремились поддерживать постоянным соотношение числа местных игроков к количеству приезжих на уровне семьдесят процентов против тридцати…

— Не знаю, как было раньше или позже, но во время моего пребывания в клубе доморощенных ребят было менее половины. Во всяком случае, в 1978 году, по-моему лишь восемь человек из девятнадцати были воспитанниками узбекского футбола.

— Что скажете о звездах «Пахтакора» того времени — Ане и Федорове?

—  Мишка Ан — техничный, очень пластичный футболист, играл в центре полузащиты. Культура паса была на высочайшем уровне. Мог отдать точную передачу буквально на любое расстояние. Кроме того, он умел и забивать. Осенью 1977-го играли дома, по-моему, с криворожским «Кривбассом». Так Ан изловчился забить два гола прямыми ударами с угловых — первый в ближний угол, второй — в дальний. Он вызывался в молодежную сборную СССР, был ее капитаном, в 1976 году в ее составе стал чемпионом Европы. Как и Владимир Федоров, который дорос до первой сборной СССР и провел за нее почти два десятка матчей. Федоров — крепкий мужичок, классический центрфорвард. Его невозможно было сдвинуть с места, а еще он бегал очень быстро. И самое главное, слыл довольно результативным нападающим.

— Кочетков был сильным тренером?

— Сильным, не сильным… Как это определить? А вот установки у него были интересными. Александр Петрович — дядька с юмором. Вот пример его типичных наставлений на игру: «Так, всем внимание. Выходим на поле. Играем, играем. На секундомере двадцатая минута. Передача туда, передача сюда, потом мяч переводим Феде. Федя отдает Мишке. Удар. 1:0 — мы повели. Не останавливаемся. Передача туда, передача сюда. Федя — Мишке, Мишка — Феде. 2:0 — сороковая минута… Все, давай, ребятки, пошли, играем». Ему очень нравились задушевные беседы. Когда находились на сборе в Болгарии, вечерами часто выходили на прогулки с Кочетковым. Он любил разговаривать с нами, много шутил.

— А у вас были конфликты с главным тренером?

— В целом мы прекрасно ладили. Хотя в истории наших взаимоотношений был один неприятный момент. Перед сезоном-1978 «Пахтакор» проводил сбор в Болгарии. После возращения Кочетков предоставил команде выходные. И я сразу же рванул в Минск — к семье. По плану следующий сбор в Сочи. Перед его началом взял билет на самолет. На календаре — февраль. Из-за густого тумана два дня не мог улететь. Выхода нет. Сажусь на поезд и пилю на нем в Сочи. Конечно, опоздал. Александр Петрович был зол, доводы по поводу тумана не принимал. В результате в начале сезона несколько матчей я пропустил, да и потом играл нерегулярно. Натянутые отношения восстановились лишь после поединка в Баку с местным «Нефтчи». В игре основных составов на четвертой минуте Саня Корченов получил травму. Рискуя, Кочетков выпустил меня. С учетом нагрузки, полученной в игре дубля, которую провел накануне от свистка до свистка, я справился — выдержал весь матч. Плюс «Пахтакор» победил — 2:0. И вот после этого доверие тренера вернулось полностью — стал регулярно выходить на поле, а наши былые обиды быстро забылись.

На переднем плане (слева направо): Юрий Загуменных, Александр Корченов, Михаил Ан, Константин Баканов. На заднем плане: Владимир Курнев

— Вы с таким воодушевлением рассказываете о ташкентском периоде, что каким-то непонятным выглядит ваше возвращение на родину…

— Поспособствовал этому Геннадий Брониславович Абрамович, который замолвил за меня словечко Эдуарду Малофееву, принявшему «Динамо». Абрамович пристально следил за мной во время выступлений в «Пахтакоре». А если учесть, что именно он был моим первым тренером, а заодно фактически заменил мне рано ушедшего из жизни отца (наша семья жила в одном доме на Ульяновской с большой группой футболистов, ставшими бронзовыми призерами чемпионата СССР-1954), то все было логично. После сезона во время отпуска я встретился с Эдуардом Васильевичем — тогда и решили, что надо возвращаться.

Правда, гладко было на бумаге, да забыли про овраги: возникли сложности в Ташкенте — клуб никак не хотел меня отпускать. Я уже тренировался с «Динамо», провел с ним сбор в Эшерах. Пришлось лететь в Узбекистан. Но Кочетков поначалу и слушать не хотел, убеждая, что я нужен ему и клубу. Никакие аргументы, в том числе и то, что в Минске меня ждет семья, долгое время не действовали, хотя ребята из «Пахтакора» меня поняли и не возражали насчет ухода. К счастью, в конце концов Александр Петрович не устоял под моим напором и отпустил, как говорится, с миром.

— Можете вспомнить обстоятельства того вечера, когда случилась авиакатастрофа?

— Наша команда заехала в Стайки. В номере я жил один, правда, в одном блоке с комнатой, в которую заселились Петя Василевский и Саша Прокопенко. Уже лег спать, как залетел встревоженный Толя Байдачный, который с порога огорошил: «Ты знаешь, что «Пахтакор» разбился?» Минутное оцепенение. Как? Что? Но толком никто ничего не знал. Такие новости обычно держали в тайне. По ТВ никакого намека на трагедию. И все же мы легли спать в надежде, что это просто слухи и не более того. Однако утром перед зарядкой в кинозале Малофеев подтвердил то, во что с ночи мы упорно отказывались верить. Правда, сказал кратко, что игры не будет. Мол, она переносится на неопределенный срок. Тогда и стало понятно, что действительно случилась беда. Но все равно в центральных СМИ не было ни слова о произошедшем. Впрочем, сарафанное радио в Советском Союзе работало без сбоев. Уже утром стали звонить обеспокоенные навязчивыми слухами супруги футболистов «Пахтакора» моей жене.

— Какие мысли одолевали вас в те трагические дни?

— Не мог поверить в случившееся. Среди погибших были почти все ребята, с которыми я играл годом ранее. В самолете оказался и Ан. Он не должен был лететь. Мишка был травмирован, да и его жена была в положении. Но имелись свободные места, и у ребят возникло желание прихватить с собой капитана — для поддержания морального духа. Вот так Ан и оказался на роковом рейсе. А ведь он с Виктором Чуркиным очень боялись полетов, с трудом их переносили. Помню, в салоне самолета как вцепятся в тебя — не оторваться. А если еще какая-то воздушная яма, то это становилось для каждого из них настоящим испытанием: «Что там за летчики? Они что, управлять самолетом не умеют?» — на весь салон раздавались причитания ребят. Тогда это казалось забавным и смешным.

Кстати, с погибшей командой меня связывает, не поверите, студенческий билет. Еще, будучи игроком «Динамо», поступил в минский институт физкультуры. После перехода в «Пахтакор» перевелся в Ташкент. Когда в 1979-м команда летела в Минск, ребята прихватили мой студенческий, который я забыл на базе. И вот после крушения вместе с обломками самолета его нашли, практически целым и неповрежденным, и первым делом подумали, что я тоже был на борту. Говорят, даже звонили в Минск и уточняли, что да как, но быстро получили ответ, что со мной все в порядке. А чуть позже студенческий билет передали мне — с ним я и доучился в ИФК до выпуска в 1981-м.

Студенческий билет Владимира Курнева, найденный вместе с обломками потерпевшего авиакатастрофу самолета

 — По официальным сведениям погибли 17 представителей «Пахтакора». Учитывая, что в команде есть еще тренеры, врачи, администратор, возникает вопрос: а какой вообще по численности был штат команды?

— Около двадцати трех-двадцати пяти человек. Но важно понимать: до трагедии еще одна группа игроков и тренеров отправилась в Минск на матч дублеров, который по регламенту проводился накануне. К тому же несколько человек по разным причинам не полетели на игру основных составов. Тот же Олег Базилевич, в ту пору руководивший «Пахтакором», должен был примкнуть к команде уже в Минске. Накануне он отправился в Сочи, где отдыхала его семья.

— А через какое время простые люди узнали о случившемся?

— Сложно сказать. Когда было объявлено, что матч отложен, появлялись логичные вопросы: почему? и где «Пахтакор»? Естественно, на фоне официального молчания и быстро распространявшихся слухов возникали догадки. А так, насколько я помню, скупое сообщение о гибели людей прошло в центральной прессе лишь спустя неделю после авиакатастрофы.

— В преддверии «Матча памяти» опубликованы списки приглашенных для участия в нем. Кого из «Пахтакора» вы знаете?

— Имею представление о многих, но лично знаком с Ахмадом Убайдуллаевым и Геной Денисовым. Правда, играл только с Убайдуллаевым. А Денисов в ту пору еще был молод и выступал за дубль. Тем не менее это не отменяет желания встретиться с игроками «Пахтакора», пусть и защищавшими честь клуба позже, и почтить память всех ребят той великолепной команды, чьи жизни оборвались так рано…

Сергей ДАШКЕВИЧ