Один из мэтров отечественного судейского цеха Франц Летяго в ноябре отметил 75-летие. И пусть дата не круглая и с момента празднества минуло немного, я все же отправился в Гродно, где в назначенный час встретился с юбиляром. В областном центре на западе Беларуси прошли славные трудовые будни Франца Иосифовича — там он и проживает, хотя родился еще в годы, когда существовала Молодечненская область. Летяго известен не только как футбольный рефери, обслуживавший матчи союзной второй лиги, но и как успешный руководитель главного спорткомплекса города на Немане. Сегодня учреждение имеет длинное название — Гродненский областной комплексный центр олимпийского резерва, именовавшийся тогда ЦСК “Неман”.

Как раз в его пресс-центре мы и встретились в символичную дату 10 декабря — во Всемирный день футбола. И говорили, конечно же, преимущественно о виде спорта номер один. Франц Иосифович предавался воспоминаниям, а я внимательно слушал — два часа пролетели незаметно.

— Договариваясь об интервью, поздравил вас с прошедшим днем рождения. Как отметили?

— Да как всегда. Поздравили сотрудники региональной футбольной федерации, все судьи. Даже из-за рубежа звонили. Например, из екатеринбургского “Урала” — у меня в этом клубе работает внучка.

— Как она туда попала?

— В Беларусь на турнир приезжала молодежная команда. А внучка тогда трудилась в турагентстве “АБФФ-Путешествие”. Познакомилась с главным тренером Артемом Онучиным — и вышла за него замуж. Свадьбу сыграли летом в Екатеринбурге — конечно, я тоже летал на праздник. В академии “Урала” Юля занимается той же работой, которую выполняла на предыдущем месте, — просчитывает логистику и отправляет детские команды в разные точки России.

— Кто еще набрал ваш номер из тех, кто далеко?

— Коллеги по свистку. Сергей Цинкевич, Сергей Сахаревич — он живет в США. Конечно, поздравлений получил очень много — приятно целый день отвечать на звонки. А отметил в кругу семьи, этого достаточно.

— И что, всегда так?

— Когда был моложе, размах был побольше. Пятидесятилетие праздновали в ресторане, через десять лет — в прекрасном кафе на территории комплекса, руководителем которого тогда работал. В этот раз обошлись скромным застольем, но вместе с семейными решил так: на 80-летие обязательно должен быть ресторан. (Улыбается.)

— Жизнь на заслуженном отдыхе такой и представлялась?

— Ой, я вообще о пенсии и о том, что буду делать, когда она наступит, не думал. Да и сейчас полон сил — возраста не чувствую. Жена говорит, что не выгляжу на свои годы. Конечно, жизнь стала более спокойной. Всегда ведь был в движении, в напряжении — особенно десять лет во главе спорткомплекса. Когда шло его укрупнение, на мне как на директоре все завязывалось. Ведь нововведения и построенные объекты должны были соответствовать нормам УЕФА — чтобы стадион мог принимать матчи еврокубков до третьего квалификационного раунда. Нюансов много — и мы спрашивали у сотрудников футбольного союза обо всем, чтобы сделать все как положено. Вплоть до формы унитазов! Надо было — переделывали. Да и другие замечания тоже не игнорировали. Согласований прошло немало, прежде чем комплекс обрел современный вид

— Подробнее об этом поговорим позже. Чем теперь занимаетесь?

— Летом ездил инспектировать работу судей регионального этапа второй лиги — на важные матчи. За столько лет привык к поездкам — знаешь, затягивает. Да и пообщаться с людьми всегда в радость. А вообще круглый год живу на даче — она расположена в черте города. Удобно, ходит общественный транспорт. Там прекрасно: лес, тишина, кормлю птичек. У нас есть квартира, так супруга и в ней подолгу бывает — чтобы продолжительное время не пустовала. Так по зиме и ездим: либо она ко мне, либо я к ней. На даче все условия: паровое отопление на твердом топливе, баня. Так что не мерзнем. И живем в ожидании весны.

— Где прошло ваше детство? Чем увлекались?

— Окончил Кривичскую школу- интернат. Сейчас этот населенный пункт находится в пределах Мядельского района, а тогда — в границах Молодечненской области. Грезил футболом и при любой возможности посещал стадион. С одноклассниками покупали мячи, организовывались и играли допоздна. Бывало, придешь домой к полуночи, так уже и есть некогда. Молока попил — и спать. А завтра ведь в школу, и по пути в нее вспоминаешь пройденный материал, чтобы на уроках выглядеть достойно. Порой мы даже с занятий сбегали, чтобы устроить футбольные баталии на городском стадионе. В 1968-м, как только получил среднее образование, призвали в армию. Служил в районе Мурманска и Архангельска, и уже там довелось поиграть в футбол за сборную воинской части. На первенстве Ленинградского военного округа даже отличился голом. Помню, привезли меня на командирской машине, выпустили на замену. А в команде ребята уже готовились к демобилизации, мне же еще надо было “пошуршать”. В соперниках сплошь молодые солдаты. Стометровку я бегал очень хорошо, а никто об этом не знал. Дали передачу — убежал, но по воротам промахнулся. Ну и давай сослуживцы меня полоскать. Второй раз, правда, уже точно пробил. (Улыбается.) Выиграли 1:0 — все стали спрашивать, откуда я такой взялся. Еще долго тренировался, как сейчас помню — в красных кедах. Играли с летчиками, с ракетчиками.

— Что было после армии?

— В Жодино существовала команда “Автозаводец”, тренировал ее Жора Гоман. И вот я с Петей Михеевым там оказался. Потом многих парней пригласили поступать в техникум физкультуры в Гродно. Ну и я тоже решил получить в нем образование. Со мной из “Автозаводца” поехал Леша Барковский, но потом он отправился в Калининград. А я остался, играл в чемпионате республики за команду из Кореличей. Она выступала в так называемой профсоюзной зоне.

— Так понимаю, сейчас расскажете, как облачились в судейскую экипировку.

— Во время учебы в институте судьба свела с Женей Школой — он поиграл в клубах Бреста, Гродно, а сам из Луцка. Познакомились, дружили — даже какое-то время у него жил. Он начал судить раньше меня, и вот как-то произошел забавный случай: один из помощников Жени в назначенное время не приехал, и на матче его заменил я. Помню, гродненский “Химик” играл со “Звейниексом” из Лиепаи. Затем меня стали привлекать к обслуживанию турниров. И так пошло-поехало. Впоследствии пригласили на всесоюзные сборы. Помню, в Майкопе отработал матч молодежной сборной РСФСР. Московские преподаватели сказали: так это готовый судья для второй лиги! Спросили: подали ли мою заявку на включение в число рефери от Белоруссии? А тогда от республики уже были четыре квоты, и больше не разрешалось. Я объяснил ситуацию, на что в ответ услышал: звони — пусть подают, место выделим. И не обманули.

— Вы ведь успели и детей потренировать, и в штабе “Немане” поработать.

— В свое время, когда работал в 18-й гродненской школе, занимался подготовкой команды, которая участвовала в соревнованиях “Кожаный мяч”. Набрал хороших ребят и проводил занятия почти каждый день. Мальчишки после уроков ждали, когда освободится зал. Тогда у меня тренировался Андрей Горбач — талантливый футболист, которого, к сожалению, насмерть сбил автомобиль. Понятно, что до конца вести ребят не мог — передавал в спортшколы. Горбач играл в гродненском “Олимпе”, потом, если не ошибаюсь, его пригласили в “Химик”. Мне, кстати, в бытность школьным учителем предлагали работу завучем футбольной школы, а также преподавателем теории и методики физвоспитания в техникуме соответствующего профиля. Отказался, ведь хотел заниматься судейством. Тем более директор моей школы был понимающий: когда нужно было подменить, шел навстречу. Да и коллега-женщина всегда выручала, если отправлялся на матч. Ведь отлучка порой длилась до полутора дней. Потом, конечно, все отрабатывал.

— Работа в региональной федерации футбола оказалась весьма продолжительной…

— Причем зарплаты у меня не было, ведь это общественная организация. А после школы года два на хлеб насущный зарабатывал в Институте современных знаний, где был заместителем заведующего кафедрой физкультуры и гражданской обороны. К слову, ты вспомнил о бытности меня тренером “Немана” — это было в начале века. Приятно, что тогда, в 2002-м, команда завоевала серебряные медали чемпионата Беларуси.

— В декабре 2004-го вам предложили возглавить ЦСК “Неман” — сегодняшний ГОКЦОР.

— А еще раньше стадион именовался “Красное знамя”. При мне здесь построили баню, сауну, кафе, гостиницу — люди с удовольствием посещали эти заведения. Причем почти все месяцы они были на самоокупаемости. Мало того, сдавали в аренду помещения работающим в сфере услуг частным фирмам — в основном спортивной направленности. Коммерческая составляющая комплекса была успешной — порядка 52-54 процентов окупаемости. В то время стадион занял третье место в Беларуси по этому показателю — за что я получил награду Минспорта. Помню, тогдашний губернатор области Семен Борисович Шапиро шутил, что Летяго каждому повесил счетчик. У нас здесь было все — даже авторынок, с которого имелся неплохой доход. Правда, позже его забрало областное УВД. А так все работники находившихся на хозрасчете перечисленных объектов по оказанию услуг населению получали премии. А еще у меня есть награды “Почетный знак АБФФ”, которая вручается за выдающиеся заслуги в развитии футбола в Беларуси, и “За сотрудничество. Союзное государство — 10 лет”.

— В феврале 2013-го в Гродно БАТЭ принял “Фенербахче” в 1/16 финала Лиги Европы…

— Хочешь спросить, сколько Анатолий Капский заплатил за аренду стадиона? Честно, уже не помню, но сумма приличная — причем расчет был произведен сразу. Мало того, включили подогрев поля еще в январе. Мороз ведь стоял. После матча отопление резко отрубать было нельзя — трава попросту отмерла бы. Поэтому еще несколько месяцев поле подогревалось. За оказанные услуги БАТЭ перечислил все до копейки. За подогрев поля ЦСК «Неман» Капский платил по 300 тысяч неденоминированных рублей в сутки.

— Есть история о том, как при проведении реконструкции комплекса раскопали еврейское кладбище…

— Как таковое оно было, если не ошибаюсь, до 1962-го. Я узнал об этом от бульдозериста, который в то время ровнял площадку под строительство стадиона. На территории нынешнего запасного поля, как оказалось, кладбище продолжалось, и когда в том месте в начале века проводились работы по закладке синтетического покрытия с помощью спецтехники, под землей обнаружились людские скелеты… Конечно, останки аккуратно собирались и перезахоранивались. Понятно, ковшом экскаватора могли ненароком и повредить. Кто-то об этом прознал — и начался караул! Всполошились еврейские общины, ФИФА и УЕФА присылали письма — только успевали давать всем ответы. Впоследствии рядом с ледовым дворцом установили небольшую стелу с соответствующей надписью. В общем, сделали все по-человечески. Хотя кладбище к тому моменту было уже законсервировано — прошел необходимый срок.

— Итак, выяснили: вы играли на позиции защитника.

— Уже на ветеранском уровне стал в ворота — тоже получалось неплохо. Все восхищались: дескать, не пробить! Когда Шапиро был губернатором, ветераны играли в футбол на искусственном поле, предназначавшемся для хоккея на траве. Также в баскетбол и мини-футбол — матчи проводились в зале аграрного университета. По средам играли в хоккей. Пока в ледовике травму не получил, меня было не остановить. Затем уже опасался усугубить состояние здоровья — с тех пор нога и болит.

— Благодаря судейской практике, которой вы посвятили практически всю трудовую жизнь, побывали во многих местах СССР…

— В основном обслуживал игры второй и первой лиг, но есть и один матч команд из высшей — кубковый. Дело было в Воронеже, соперничали местный “Факел” и ереванский “Арарат”. Я отработал помощником. А когда Советский Союз распался, стал судьей в высшей лиге суверенного белорусского чемпионата. Затем два десятка лет инспектировал, а в прошлом году исполнял функции делегата АБФФ на играх первого дивизиона.

— Говорят, та вторая лига на закате советского строя была для судейства куда труднее, нежели появившийся чемпионат Беларуси…

— Сущая правда. А ведь в СССР была еще и буферная зона. Работал на ее матчах — во рту пересыхало. Носился, как челнок, скорости такие, что не постоишь. Мы, рефери, были подтянутыми и стройными — с потом выходило все! Особенно на Кавказе, при высокой температуре. Да и вообще там было непросто работать. В Агдаме на стадионе трибуны были металлическими, и зрители, конечно, на них стояли. Как начнут стучать ногами — гул за километр слыхать! У меня свисток, рассчитанный на 20-тысячную аудиторию (там было намного меньше), но его трель тонула в этом шуме. Я и в Степанакерте судил (некогда столица непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. — “ПБ”.) — под дулами автоматов. Кстати, из Агдама до Евлаха километров 100, от Евлаха до Баку — 300. Из столицы Азербайджана до дома — самолет. Так вот, нас отправили на милицейской машине. А подвезти на ней попросили местного. Предварительно предупредили, чтобы не распространялись, кто мы и зачем посещали Азербайджан. И точно — такие вопросы последовали. Отвечал, что мы из прокуратуры. А водитель давай дальше: мол, по какой причине приезжали в их республику? Кое-как отбивался от его расспросов, увиливал как мог. Когда тот поинтересовался чином, я чуть не выдал себя. Сказал, что капитан — хотя до сих пор не знаю, работают ли в прокуратуре сотрудники с таким званием. (Смеется.) Доехали с ним до Евлаха, а там уже другой водитель — тоже азербайджанец. Им ведь заработать хочется, но тот как услышал о прокуратуре, растерялся. Я сказал, что могу заплатить — помню, предложил 25 рублей. Он согласился и доставил в Баку с ветерком.

— Немало у вас историй.

— Как-то с Брониславом Ясинским ехали в Азербайджане в поезде — и спасли от изнасилования русскую женщину. Она провожала в путь мужа, военного, причем с маленькой дочерью. Было время развала СССР, и эти звери свободно себя чувствовали, ее поджидали. Я тогда, понимая нависшую угрозу, сказал им: мы судьи, ваша команда победила, а эта женщина — супруга моего друга. Вот так мы ее сопроводили до Баку.

— На арбитров часто оказывается давление со стороны футболистов, представителей команд…

— Помню, судил “Спартак” из Анапы, для которого матч был выездным. После игры его представители сказали, что будут жаловаться в Москву. В итоге анапчане надавили, и работавший в комиссии назначений Халабурдин определил меня на следующую встречу не главным судьей, а лишь помощником.

Однажды на меня обиделись рязанцы. Приехал в Белокаменную — там в управлении футбола Госкомспорта работал Анзор Кавазашвили, я с ним был в очень хороших отношениях. И тот поведал: рязанские сказали, что Летяго команду “передернул”. Анзор им: “Что это за слово такое? И вообще, здесь у нас в гостях сирийцы — сыграете с ними или кишка тонка?” (Улыбается.) Постоянно поступали звонки по поводу недовольства работой судей. Тогда ведь как было? Хозяева должны были кровь из носу победить, даже если сыграли вничью — плохо, угрозы на рефери буквально сыпались.

— У философа Николая Бердяева в “Самопознании” написано: “Через некоторое время он уехал на Кавказ и исчез”.

— Я и говорю, отбыть оттуда было непросто, как и судить. Все же лезли с деньгами, из-за этого никто не хотел туда ехать. Как можно засчитать гол из шестиметрового “вне игры”? Говорил: вы что, сдурели? Кавказцы же считали, что если укажешь на центр, то помог их команде. Ой, лучше и не вспоминать. Однако я знал, как выкручиваться, если возникали трудности с возвращением домой. Тогда у судей было так: даешь телеграмму со временем приезда, которое обозначено в обратном билете. Да вот только хозяева, если потерпели неудачу, в отместку могли его не выдать. А я придумал, как сейчас говорит молодежь, лайфхак. Предусмотрительно изучал календарь — чтобы узнать, где хозяева должны играть на выезде в следующем туре. И если видел, что нарочно дело затягивают, говорил: ребята, мне надо домой, потому что нужно выкупить билет в город, куда ехать судить следующий матч. Конечно, они интересовались, что за город, и, поняв, что туда же отправятся сами, квиток приносили сразу. Не хотели заранее настраивать против себя.

— Может, еще какую-то интересную историю вспомните?

— Ставлю стопроцентный штрафной в пользу хозяев. Мяч после удара попадает в “стенку”, а бьющий летит прямо на нее, игроки в ней расступились — и тот свалился на газон, как в яму. В перерыве заходим к себе в комнату, окна выбиты — откуда от местной детворы доносится все, что она о нас думает. Входит майор, фуражку на стол швыряет — она завращалась, как юла. Это все, чтобы страху на нас нагнать. Спрашивает: ты почему пэнал не назначил? Говорю: какой пенальти? Вы же видели — игрок сам упал. А он мне: так парень же молодой, сам не упадет. (Улыбается.) Я сказал: случится нарушение в штрафной — дадим одиннадцатиметровый, но в этом случае повода не было. И правда: во втором тайме тоже после удара со штрафного мяч попал в плечо крайнего в “стенке” и взмыл вверх. А тот, молодой, на скорости летит, чтобы успеть первым, — и его берут на бедро, ноги кверху. Понятно — “точка”. После игры идет майор, а я ему: ну вы видели? Было нарушение — вот вам пенальти. Никто тогда и слова не сказал.

— Встречи чемпионата Беларуси вы обслуживали с 1992 по 2000 год. Провели 118 матчей, показали 296 желтых карточек, 14 красных, назначили 20 пенальти. С учетом такой статистики можете назвать себя судьей-либералом?

— Вероятно. Хотя, знаешь, игра на игру не приходилась. Порой нужно было проявлять строгость — когда возникала необходимость успокоить футболистов. А так — не торопился тянуться к кармашку. Тогда и установки, наверное, были такие — не спешить с предъявлением карточек. К слову, однажды у меня случился провал. Помню, в мае 1993-го играли в Молодечно одноименный клуб и бобруйский “Фандок”. Хозяева уступили 1:2, и я допустил грубую ошибку. То ли отстал от эпизода, то ли что еще… В общем, не увидел нарушение правил на Дмитрии Акуличе — надо было ставить пенальти. Заслуженно получил двойку.

— Судейский триумвират Летяго — Надиевский — Корепанов долгое время шел на вершине списка по количеству проведенных матчей в высшей лиге — сто. Уже потом, когда наступило время других арбитров, его перещеголяли бригады Виталия Севостьяника и Амина Кургхели.

— В помощниках всегда был уверен на все сто. Порой после матча шум-гам стоит, критика льется — казалось бы, допустили оплошность. Смотрим видеозапись — все в порядке, приняли верное решение. Повторю: доверял Саше и Валере. Разве что один раз в Солигорске Надиевский поднял флажок, сигнализировавший о замене, — а мяч-то был в игре. Я не сориентировался и свистнул. Потом спросил: Саша, как же так? Говорит, запарился. (Улыбается.)

— Современным судьям доступны записи игр команд, с которыми им приходится сталкиваться. Изучают, готовятся. В ваше время такая возможность отсутствовала — полагаю, могли делать какие-то выводы только на основе своего опыта и общения с коллегами?

— Верно. Знали игроков, которые могут провоцировать соперников. Ну и перед матчами их предупреждали: в случае чего санкции последуют незамедлительно. Дескать, церемониться с тобой не буду. Так сказать, работали на упреждение. Конечно, сейчас тебе все покажут со всех ракурсов, с разных камер — была симуляция или имел место фол. Все течет и меняется, сегодня и требования к судьям более серьезные.

— С чьей строптивостью все же легче было справляться: игроков или тренеров?

— Тогда не думал об этом. Даже не особо помню, наказывали ли в то время тренеров карточками. Бывало, и кричали, и ругались. Идя в раздевалку, футболисты зачастую выказывали недовольство работой судей. А такого, как сейчас, когда главные тренеры ведут себя очень вызывающе, и не припомню.

— Как дался переход из “человека со свистком” в инспекторы? Ведь нужно было оценивать вчерашних коллег по цеху, порой наказывать — кошки на душе не скребли?

— В советское время на судейских сборах была практика оценивать друг друга. Судья работает на спарринге — а ты за ним наблюдаешь и ставишь отметку. На следующий день смена ролей. Так что такое было не в диковинку — навык перед стартом инспекторского труда имелся. Начал с минорных лиг, втягивался. Затем уже стали привлекать к матчам элитного дивизиона. Понятно, это совсем другая работа. Наставлял судей, говорил, на что нужно обратить внимание. Когда ошибались — был объективен при составлении рапорта. Объяснял: если защищу вас, то потом накажут и вас, и меня. Когда-то я, будучи инспектором, при просмотре видео любопытного момента, влиявшего на выставление оценки, не увидел ничего предосудительного. Поставил положительную оценку. А затем мне дали запись с другой камеры — и там была четко видна оплошность рефери. В итоге наказали и меня, и обслуживавшего игру Антуана Майорова.

— В высшей лиге вы чаще всего инспектировали матчи, в которых главным судьей был Алексей Кульбаков — 30 раз. Еще в начале карьеры гомельчанина было видно, что он станет топ-рефери?

— Ну конечно! Я ведь хорошо знал его отца — тот тоже был футбольным арбитром. Так что ничего удивительного. При мне Леша хорошо работал, старался. Постоянно все с ним разбирали — он впитывал замечания, делал выводы. Я всегда ставил ему положительные оценки. И на фоне коллег Кульбаков выделялся: быстро двигался, обладал хорошей коммуникабельностью, делал четкие жесты — в общем, судил прекрасно. Сейчас в Гомеле есть еще один неплохой парень — Амин Кургхели. Сегодня он один из лучших белорусских рефери. В прошлом году у него почему-то было немного назначений на высшую лигу. Однако по тому, как он трактует моменты, как разбирается, есть все шансы построить успешную международную карьеру. Конечно, и Кургхели ошибается, но без этого никак. Недаром Амина привлекают к обслуживанию матчей на европейской арене. Ну и еще при должной работе над собой и стремлении к совершенствованию в хорошего арбитра вырастет Игорь Шумилов. Не хочу никого обидеть, пусть все ребята становятся только сильнее в профессиональном плане.

— От прессы доставалось в свое время? Как реагировали на подковырки журналистов?

— Любил меня “прихватить” Вася Сарычев из “Прессбола”. Частенько писал обо мне. Помню, “Днепр” со счетом 6:0 обыграл брестское “Динамо”, и ту встречу судил я. Потом в газете выходит заголовок в таком духе: “Тесть приехал отомстить за зятя”. Дело в том, что чуть раньше в воротах брестчан играл мой бывший зять Андрей Ашихмин. Вышло так, что его из команды попросили. Ну и твой коллега написал такую ерунду. (Улыбается.) А я просто посмеялся, никаких обид на Сарычева не таю.

— Футбольный судья — не профессия. Не пришла ли пора заняться оформлением такого статуса в Беларуси?

— В России пошли по этому пути. Арбитры получают ежемесячную зарплату и гонорар за отработанные матчи — то есть в случае травмы или болезни они материально защищены. Конечно, в Беларуси нужно делать то же самое. У нас небольшая страна. Это не Россия, где судьи преодолевают большие расстояния.

— Мера ответственности и уровень профессионализма обязательно повысятся, если человек будет заниматься исключительно этой работой.

— Безусловно, он или она в таком случае будет думать только о судействе, работать над собой — чтобы держать марку. Ведь сегодня сдать нормативы не так уж просто! Тем более каждый год требования ужесточаются. Хорошо, если у парня или девушки есть возможность готовиться и постоянно держать себя в нужной физической форме. А представь, что человек перед матчем в выходной пять рабочих дней занят у станка! Вон Леша Шипица, наш гродненский судья, работал инструктором по спорту на мясокомбинате. Мероприятия ведь проходят в субботу или воскресенье — тогда же, когда и матчи. Его один раз отпустили, второй… И все — возникает конфликт интересов. Подход профессионала отличается коренным образом. Тем более судьи сейчас во время работы находятся буквально под увеличительным стеклом — ведь матчи снимает не одна камера. Все это требует готовности не только физической, но и психологической. Да и другие аспекты надо учитывать. Так что сколько бы ни было у нас рефери, в любом туре у каждого должна быть практика. Если не тянешь — надо заниматься другой работой.

К тому же судью футбольного не надо сравнивать с волейбольным или баскетбольным. В нашем виде спорта совсем другая интенсивность. В волейболе он вообще сидит на вышке…

— Если бы у нас были деньги на VAR… Он нужен в чемпионате Беларуси?

— Понятно, все тренеры ратуют за введение системы видеопросмотра — считается, это минимизировало бы влияние человеческого фактора на игру и результат. Я ретроград в этом вопросе. Вот судья принял решение, но оно подвергается оценке, на что нужно время — игра останавливается… Вроде бы и хорошо, но пауз в поединке из-за этого порой немало. К тому же VAR, помимо расходов на оборудование и монтаж на стадионах, требует подготовленных специалистов. Это за рубежом на матчах ажиотаж, наплыв десятков тысяч болельщиков — там такая помощь судье, наверное, нужна. У нас ситуация другая. Конечно, были бы деньги — можно было бы внедрять такую систему, но это, видимо, далекая перспектива. Ведь у нас бюджетное финансирование футбольных клубов — за исключением единичных случаев.

— Футбол — игра консервативная, но все чаще специалисты выступают с предложениями, направленными на борьбу с симуляцией и затягиванием времени. Сейчас проводится эксперимент с внедрением двухминутного удаления игрока, которому была оказана медпомощь. Исключение предусмотрено в двух случаях — при травме вратаря и когда сфоливший получает предупреждение.

— А мне нравится, я за! Тогда футболисты будут задумываться, надо ли оставлять команду в меньшинстве, пусть и на короткое время. Еще бы как-то разобраться с игрой рукой. Надо выработать четкие критерии — когда продолжать, а когда фиксировать нарушение. Порой практически идентичные эпизоды два судьи могут трактовать по-разному — это никуда не годится. По-моему, свистеть нужно только в случае, когда налицо “волейбол”. А так все настолько неясно и размыто. “Рука на игровом расстоянии” и так далее… Это самая животрепещущая тема в современных футбольных правилах. Изменения происходят часто, ответственные за это ищут оптимальный вариант, но пока ни к чему устоявшемуся, как видим, так и не пришли. А пора бы.

— Напоследок задам вопрос конкретно о вас: сколько разных должностей в ходе трудовой деятельности вы занимали одновременно?

— Давай считать. Директор ЦСК “Неман”, глава общественного объединения “Федерация футбола Гродненской области”, начальник мини-футбольной команды “Неман” (Березовка). А еще каждую зиму был главным судьей любительских турниров. И важно, что все это совмещал согласно букве закона.

Андрей ИЛЬЕНЯ

Фото Александра ШИЧКО, Александра ДОБРИЯНА, Бориса САМКОВИЧА, «Гродзенскай праўды», footballtop.ru