С тех пор как знаменитый в прошлом гандболист Сергей РУТЕНКО возглавил Белорусскую теннисную федерацию, прошло уже четыре года. За это время он освоился в новом для себя виде спорта и, кажется, готов говорить о нем часами. Вообще шестикратный победитель Лиги чемпионов — собеседник приятный и обстоятельный. Мы встретились в офисе БТФ, расположенном в самом сердце Минска — Верхнем городе. В ходе беседы коснулись и тенниса, и гандбола, и просто жизни.

— Последние недели вы были в разъездах. Командировки или отдых?

— В силу того, что времени мало, стараюсь совмещать. Например, недавно был рабочий визит в Боснию и Герцеговину, и в Добое как раз в это время проходил легендарный гандбольный турнир — насколько мне известно, один из старейших в Европе. В нем в свое время «Металопластика» играла, и я приезжал с «Целе» и «Барсой». Сейчас выступали «Киль», «Гуммерсбах», «Веспрем». Встретил большое количество знакомых, и они сказали: «Сергей, ну ты же можешь задержаться на пару дней?» Так что остался, посмотрел матчи. Многие гандболисты, с которыми я пересекался в разных клубах, ныне либо тренеры, либо спортивные функционеры.

— Они удивляются, когда узнают, что вы теперь работаете в теннисе?

— Поначалу да. Но, например, Ласло Надь, с которым мы вместе играли, одно время трудился в Венгерской федерации гандбола. Я ему говорю: «Ласло, на этой должности ты показывал ребятам, как бросать, обсуждал тактику?» Он в ответ: «Сергей, ну конечно, нет». У меня ведь тоже был период работы в нашей гандбольной федерации. Однако занимался в основном менеджерскими функциями и самой игры особо не касался. Говорю: «Парни, я сейчас не стою на корте и не учу теннисистов, как надо играть». Когда объясняешь с такой точки зрения, все понимают.

— Какими вопросами больше всего занимаетесь как руководитель федерации тенниса?

— Во-первых, кадровым потенциалом. В Беларуси всегда был очень сильный тренерский корпус. И это не то что высокая самооценка — все отмечали, что до 12-14 лет у нас отличная школа. Но не секрет, что, как и во многих других видах спорта, немало наставников уже в возрасте, и есть беспокойство, что нас ждет дальше — в перспективе от пяти до десяти лет. Поэтому плотно работаем с альма-матер нашего спорта — Белорусским государственным университетом физической культуры.

Есть много вопросов и по инфраструктуре. Кто-то скажет, что в Минске много теннисных кортов, но в регионах ситуация совсем иная. В Витебске всего один, в Бресте круглогодичных кортов нет. Тренеров можно обучить, выпустить их большое количество, а где они будут работать? Это комплексные вопросы.

Занимаемся и подготовкой молодежи, чтобы, особенно в нынешних условиях санкций, ребята получали достойную соревновательную практику. Активно проводим работу по восстановлению нашей федерации в правах. Из последнего — ведем переговоры о возможности организовать большой рейтинговый турнир. В общем, есть чем заняться.

— Как думаете, когда наших теннисистов вновь допустят до командных соревнований?

— Мы делаем все, чтобы это случилось как можно раньше. А думать и прогнозировать… Думать люблю, а прогнозировать — нет.

— Арина Соболенко уже почти год удерживает первое место в мировом рейтинге. На ваш взгляд, за счет чего она этого добилась?

— Арина — уникальный продукт не только для Беларуси, но, сказал бы, и для мирового тенниса. Если провести параллели с Викой Азаренко или Максимом Мирным, долгое время бывшим первым в парном рейтинге, то они начинали заниматься у нас, но затем эти бриллианты огранялись в Америке. Соболенко же, можно сказать, чисто белорусский продукт. На мой взгляд, у нее уникальные целеустремленность, жажда победы, желание всегда и везде быть первой. Говорю это даже не как глава федерации тенниса, а как бывший спортсмен. Это редкие качества, потому что очень многие отваливаются на пути к вершине. Другие добираются до нее, но затем им сложно найти мотивацию. Я сам в 22 года выиграл Лигу чемпионов, о чем лет в 18 не мог и мечтать. После этого искал стимулы, чтобы не останавливаться на достигнутом. Арина в этом плане уникальна, и, считаю, она возглавляет рейтинг столь продолжительное время абсолютно заслуженно. Вспомните: буквально три года назад у нее была огромная проблема с двойными ошибками. Я тогда говорил, что если Соболенко найдет свою игру и справится прежде всего психологически, то станет первой ракеткой. В принципе так и случилось.

«Арина Соболенко — чисто белорусский продукт»

— Вы говорили, что в основном контактируете с ее тренером Антоном Дубровым. А с самой Ариной давно последний раз общались?

— По необходимости — когда надо, тогда и связываемся. Я не записываю в календаре, когда именно это происходит. Вы же понимаете, что у Соболенко очень плотный график, который, помимо физического истощения, несет и большую моральную нагрузку. Поэтому не хочется отвлекать ее лишний раз.

— Все знают Соболенко, Викторию Азаренко, Александру Саснович. А за ними кто-то есть?

— Есть хорошая молодежь и среди 12-летних, и чуть старше. В возрасте 16-18 лет у нас всегда были ребята, которые если и не становились чемпионами Европы, то были близки к этому. Но сейчас из-за отстранения, санкций, сложной логистики мы просели, и в топе никого нет. Однако есть молодые парни и девочки, которые при определенных обстоятельствах могут бороться за верхние позиции в мировом теннисе.

— Первая ракетка Беларуси среди мужчин Эрик Арутюнян занимает 491-е место в мировом рейтинге. Когда кто-то из наших представителей сильного пола окажется в первой сотне?

— Надеюсь, скоро. Но здесь огромное количество факторов. У нас есть молодые ребята — не хочу называть фамилии, чтобы не возлагать на них дополнительную ответственность. Один мальчик, ему 15 лет, занимается сейчас в академии за рубежом, и у него очень хорошие успехи. Вижу, сколько он сам и его родители вкладывают во все это, и надеюсь, что парень станет звездой мирового тенниса.

— С пониманием ли федерация отнеслась к тому, что Соболенко и Азаренко решили пропустить Олимпиаду в Париже?

— Все мы взрослые люди, и таить обиду здесь нечего. У каждой были свои причины. Но как бывшему спортсмену мне их решение было не совсем понятно. Знаете, не могу абстрагироваться от своего спортивного прошлого. Да, виды разные, но интерес и азарт везде одинаковый. Считаю, Арина спокойно могла бороться за медаль. Понимаю, Игры проводились на грунте, а на тот момент соответствующий период сезона уже завершился. А перейти с одного вида покрытия на другой не так просто. Даже во время чемпионата Беларуси наши молодые ребята злятся, когда готовятся к грунту, а потом в силу погодных условий или еще чего-то матчи проходят на харде. Им сложно, а на профессиональном уровне еще тяжелее. Это стало одной из причин отказа, однако как спортсмену мне более понятна позиция того же Джоковича. Знаю и Новака, и его родителей, представляю, как он стремился к победе на Олимпиаде. Можно провести параллели с Лионелем Месси, который до поры до времени имел все награды, кроме титула чемпиона мира. Представляю его состояние, когда он все-таки добился своего!

— Недавно в команду Соболенко пришел Максим Мирный. А вы не пытались вернуть его в каком-то качестве в Беларусь?

— Мы прекрасно общаемся, Максим очень помогает федерации и белорусскому теннису благодаря своим контактам. Мы с Мирным часто на связи, и надеюсь, что после восстановления федерации в правах он будет иметь возможность и время, чтобы отстаивать наши интересы на международной арене. Это игрок с мировым именем, которого многие знают, уважают и ценят его мнение. Слово Мирного в теннисном мире имеет вес, и я думаю, что у нас все впереди.

«С Максимом Мирным мы часто на связи»

— Еще один наш герой былых сражений Владимир Волчков, кажется, сейчас тренирует в Китае?

— Честно говоря, с ним контакта нет. Слышал, что он вроде бы в Турции, но мы не общаемся. Никаких конфликтов — просто я же не могу поддерживать связь со всеми теннисистами.

— Вы ведь и сами часто упражняетесь на корте?

— Те, кто знают меня давно, в курсе: из всех видов спорта я и раньше больше всего любил ходить именно на теннис. Когда выступал в «Сьюдад-Реале», никогда не пропускал «тысячник» в Мадриде. Туда приезжали все звезды: Шарапова, Надаль, Федерер. Посетил как-то и футбольное «класико», но не почувствовал того восторга и ажиотажа. В Барселоне мог сходить на баскетбол, было интересно. Однако ни один вид спорта не захватывал так, как теннис. Волей судьбы я в нем в итоге и оказался. До того как возглавил федерацию, сам, честно признаюсь, не играл. Но затем стал тренироваться, выходить на корт.

Я ведь и в гандбол попал случайно — до этого занимался борьбой. В конце карьеры хотелось вернуться к этому, потренироваться. В частности, увлекся смешанными единоборствами. Но, придя в теннис, все остальное забросил.

— Регулярно играете?

— Хотелось бы чаще. Получается периодами — в нормальном графике выхожу на корт два-три раза в неделю. Но сейчас со всеми этими командировками пропустил, наверное, уже месяц. Недавно снимали репортаж с Наташей Цилинской, так удалось один сет постоять на корте. Получил большое удовольствие. Надеюсь, когда начнется учебный год, буду больше на месте и чаще практиковаться.

— Кто ваши соперники?

— Понятно, не теннисисты — ни мне с ними не интересно, ни им со мной. А так — разные люди. Например, просто друзья. Как-то встречался с космонавтом Олегом Новицким и уступил ему, он в хорошей форме. Сражался с российскими политиками, сенаторами. Я знал, что теннис популярен. Но когда возглавил федерацию, огромное количество знакомых сказали: «О, Серега, так я тоже играю!» Стало открытием, что в моем окружении так много людей занимаются этим видом спорта. Раньше мы просто не затрагивали эту тему. Хотя вот среди знакомых гандболистов теннисом никто не увлекается…

«В нормальном графике выхожу на корт два-три раза в неделю»

— Если поставить вас против того же Арутюняна, сможете взять один-два гейма?

— Думаю, вряд ли. Вспоминаю свой первый турнир — там выступали и профи, и любители. Против меня вышла девушка — даже не парень. А я всегда в «коридоре» оставлял небольшое пространство, чтобы заманить соперника и контратаковать. Когда попытался так сделать и от нее прилетел первый мяч, даже не успел глазом моргнуть. Второй раз — туда же, и понял, что это совсем другая игра, другие скорости. Так что я сейчас не на том уровне, чтобы брать геймы у Эрика Арутюняна.

— То есть у Соболенко, надо полагать, вообще не выиграете ни одного мяча.

— Ха, без шансов. Как спортсмен я не люблю это признавать, предпочитаю побеждать, но надо быть реалистом.

— Помните первые мысли после того, как вам поступило предложение стать у руля теннисной федерации?

— Не буду врать и говорить, что отнесся абсолютно спокойно. Однако это было и определенной честью, и в первую очередь большой ответственностью, потому что наша школа — одна из сильнейших в мире. Понимал, что работать спустя рукава точно нельзя. При этом, как уже сказал, до того успел потрудиться в федерации гандбола. Владимир Коноплев назначил меня отвечающим за Могилевскую область.  И в один момент я понял, что, как ни странно это звучит, спортивный функционер — это, по сути, обслуживающий персонал для атлетов, который должен предоставить им условия, а уже потом что-то с них спрашивать и ждать результатов.

— Наверняка многие знакомые встретили ваше назначение с иронией. Что-то вроде «ты бы еще федерацию шашек возглавил»…

— Ха, один из них пообещал своей подруге прийти на выборную конференцию и в случае моего избрания подарить мне теннисные мячи. А девушка говорит: «Плохая идея — он же, наверное, хорошо их бросает, потом из зала не выйдешь!» Конечно, шутки были, но это нормально.

— В теннисе вы уже разбираетесь как профессионал? Игровые нюансы подмечаете?

— За это время, и особенно с помощью тренировок, какие-то моменты стали открываться. Очень интересно было посмотреть несколько турниров в компании Шамиля Тарпищева. Благодарен судьбе за то, что в рамках моей работы удалось познакомиться с таким легендарным человеком. Он не из тех, кто смотрит на тебя и говорит: «Ай, молодой, ничего не понимает, да еще и из другого вида спорта». Наоборот, как хороший учитель вкладывается в тебя, объясняет тот или иной момент. Очень благодарен ему за то, что вот так по-отечески относится.

Сергей Рутенко и Шамиль Тарпищев

— Хотели бы вернуться со временем в гандбол — опять же в управленческом качестве?

— Не смотрю на теннис узкоспециализированно. Сейчас вхожу в исполком НОКа, и моя работа очень часто затрагивает все виды спорта, в первую очередь олимпийские. А как член центрального совета Президентского спортивного клуба занимаюсь и детским, и массовым спортом. Горизонты уже настолько раздвинулись — и мне нравится, это интересно. Честно, даже не задумывался над возвращением в гандбол.

— Какие-то сожаления по поводу игровой карьеры у вас есть?

— Увы, со сборной Беларуси мы так и не выступили на Олимпиаде. Осталась какая-то недосказанность, но знаю точно, что и я, и ребята на том этапе сделали все возможное, отдали все силы для достижения цели. Не получилось — это обусловлено временем, еще чем-то. Многие знакомые говорили мне, что я точно стал бы олимпийским чемпионом, родись чуть раньше.

— Лет на пятнадцать.

— Да, играл бы за сборную СССР. А испанские журналисты злились — их сборная в Пекине взяла бронзу, и они утверждали, что со мной было бы золото. Но я всегда говорил, что даже просто выступление на Играх в составе команды Беларуси — не говоря уже о медали — стало бы для меня гораздо более ценным, при всем уважении к Испании и ее гандболу.

— Какие моменты из карьеры вспоминаете чаще всего?

— Мы сейчас сидели в Добое на обеде — из игроков были Надь, Йиха, Сигурдссон, Штербик, Шарич, Сорендо, Гурбиндо. Последние двое еще выступают, остальные — «пенсионеры». И кто-то, проходя мимо, сказал: мол, у вас такой стол, что вы еще можете устроить переворот на этом турнире! Очень много вспоминали то время, когда играли и вместе, и друг против друга. Так что все зависит от компании и контекста разговора. Нет воспоминания, которое всплывало бы постоянно. Если говорить о титулах, то один из самых дорогих для меня — второе место на молодежном чемпионате Европы в составе сборной Беларуси. Никто этого не ждал, и было даже обидно, когда по возвращении домой никто нас толком не встречал. И все так отнеслись к нашему достижению — дескать, случайно вышло. А теперь эта медаль у меня дома висит на почетном месте, тогда как все остальные сложены в коробках.

Сергей Рутенко — шестикратный победитель Лиги чемпионов

— Вы долго жили в Словении и Испании. Сейчас что-то связывает с этими странами?

— Ну конечно — друзья, знакомые. В недавней командировке у меня была серия интервью с балканскими журналистами. Отвечая на вопросы о титулах, сказал им, что благодарен богу не за выигранные медали, а за то, что приобрел много друзей из разных стран, разных религий и цветов кожи. Для меня это очень важно и ценно. А журналисты сами отметили, что наше поколение очень дружное и сплоченное. Сидят за столом исландец, венгр, белорус, чех — и все отлично общаются. И хотя сейчас живем далеко друг от друга, все равно поддерживаем связь и имеем возможность иногда встретиться.

— А кто ваши лучшие друзья в мире гандбола?

— Те же Арпад Штербик и Даниэл Шарич, а также Урош Зорман, Лука Жвижей, из испанцев — Виктор Томас. Это ближний круг, с которым общаемся регулярно.

— Языки хорошо помните?

— Да, хотя нехватка практики сказывается. Сейчас на турнире говорил на сербском, испанском, английском — на третий день все начало перемешиваться. Ребята надо мной уже стали смеяться — скажу что-нибудь испанцу по-русски, а он на меня так смотрит…  Говорю: извини, забыл переключиться.

— Паспорта Словении и Испании сохранили?

— Да, и это помогает ездить по Европе. Поляки же наложили на меня персональные санкции, и была смешная ситуация. Пересекал границу с Литвой, пограничники отреагировали довольно эмоционально, а затем подошел начальник смены и сказал: «Поляки — странные люди. Зачем они включили вас в санкционный список? Ведь мы не можем вас не пропустить с европейскими паспортами». Так что я могу передвигаться, хотя это всегда связано с определенными вопросами.

— Долгая жизнь за границей помогла вам стать еще большим патриотом Беларуси?

— Когда общался со старшими товарищами, которые выступали в Германии, Испании, на Балканах, всегда говорил: чем дольше нахожусь за рубежом, тем больше меня тянет домой. Они отвечали: Серега, да ты еще молодой, это пройдет. Но с течением времени ничего не проходило, только усиливалось. Когда потом спрашивали, почему я вернулся в сборную Беларуси, а не стал играть за ту же Испанию, пытался объяснять журналистам и всем остальным, что меня всегда тянуло домой. Даже жена смеется — по моему эмоциональному состоянию она видела, что мне надо съездить на родину. И я понимал, что выступления за нашу национальную команду — как глоток свежего воздуха. Приеду в Минск, немного побуду здесь и по возвращении становлюсь гораздо спокойнее. Но почему-то мои объяснения никто не слышал. Все спрашивали, так зачем я тогда менял сборную и выступал за Словению? А был этап в карьере, когда дома, образно говоря, оказался не нужен. Говорю об этом не с обидой или злостью, отношусь философски. Возникли тогда сложности экономического и другого характера — ну, окей. Когда стал нужен, с удовольствием вернулся. И супруга злилась, что за 14 лет совместной жизни за границей мы съездили куда-то в отпуск буквально три раза. Я прилетал в Минск на три месяца и никуда не хотел отсюда уезжать.

— Жена не хотела остаться в Испании? Солнце, море…

— Она поначалу думала как девочка, пыталась объяснить мне свое мнение. Но я сказал, что без вариантов. Обосновал это не только своей тягой на родину, но и тем, что происходило, происходит и будет происходить в той же Барселоне. Первые звоночки мы видели, когда дочка пошла в садик в два года, и там начались разговоры про гендерное равенство и все остальное. И в плане безопасности ситуация ухудшалась. А сейчас, когда ездим в Испанию к друзьям или по какой-то необходимости, супруга говорит: слава богу, что ты меня не послушал и настоял на возвращении домой. Какие-то вещи мне были уже тогда понятны, а поскольку жена все-таки находится «за мужем», мы вернулись в Минск. Смотрю назад, считаю, что сделали правильно.

— Минский СКА в нынешнем году стал чемпионом Беларуси. Для вас это сюрприз?

— Я порадовался за армейцев. У них ведь было много матчей, в которых уступали «Бресту» по одному мячу. Общались с Димой Никуленковым, Сергеем Шиловичем, у нас всегда были хорошие отношения. СКА отдает все силы, чтобы растить белорусских игроков, готовить фундамент для сборной, и при этом имеет большой отток гандболистов — это логично, поскольку армейцы не могут платить такие деньги, как те же российские клубы. Так что очень рад за армейцев и, пользуясь случаем, поздравляю их еще раз с заслуженным чемпионством. Они доказали, что можно играть и побеждать своими воспитанниками.

— Верите, что СКА может повторить успех?

— Не скрываю, что для меня этот клуб дорог. Всю молодость пытался туда попасть, в детстве болел за него, ходил на матчи. Конечно, продолжу поддерживать армейцев. А верю или не верю… Не размышляю такими категориями. Знаю, что при возможности СКА и дальше будет продолжать свою работу и, что самое главное, делать ее качественно. Дай бог, вновь добьется успеха.

— В одном интервью вы сказали, что сейчас не так уж плотно погружены в гандбольные дела. А сами выходите на площадку?

— Если не ошибаюсь, год назад Коноплев позвал меня на турнир в Ошмянах — поиграть в гандбол. Но это такой вид спорта… Смотрю на хоккеистов: есть любители, есть ветераны, которые выходят на лед. Однако если в хоккее ты еще можешь избежать контакта, то в гандболе — никак. И когда тело не подготовлено, приходится сложно. Владимир Николаевич сказал: мол, против журналистов поиграете, ничего такого. Провел на площадке 25 минут — было весело, мне очень понравилось, но потом два-три дня еле ходил. Я поразился — ладно если бы вообще не занимался физическими нагрузками, но ведь и в теннис играю, по полтора-два часа провожу на корте. Однако в гандболе совсем другие нагрузки. Меня звали в любительскую лигу, а я думаю: ага, два месяца назад один парень порвал ахилл, полгода назад другой порвал крестообразные связки — а после таких травм надо восстанавливаться как минимум шесть-семь месяцев. Ну и зачем мне это надо? Даже не тянет играть.

— А как поживает ваш бизнес по утилизации навоза?

— Завод, насколько мне известно, работает, но я оттуда вышел. Проект был интересный, постепенно раскручивался, но на каком-то этапе с партнерами возникли управленческие вопросы. Очень рад, что мы разошлись абсолютно спокойно и до сих пор продолжаем общаться. Кстати, мне и сейчас периодически звонят из России, где на федеральном уровне приняли закон об утилизации отходов. Этот вопрос в будущем встанет остро, потому что население растет, потребление мяса — тоже. Растут птицефабрики и свинокомплексы и, соответственно, увеличивается количество отходов, а технологии по их утилизации именно на промышленном уровне нет.

— Где вы живете: в центре Минска, на окраине, в загородном доме?

— В городе, недалеко от «Пушкинской».

— А росли в поселке Привольный. Сейчас там бываете?

— Часто езжу по могилевской трассе мимо него. Иногда могу прокатиться, посмотреть на знакомые улицы, где бегал в детстве. Несколько лет назад встречались с одноклассниками по тамошней школе. Вообще, когда я только появился на свет, родители уехали в Сибирь — не помню этого этапа, однако жил там до трех-четырех лет. А потом вернулись в Беларусь. Я рос в Привольном, но когда мне было 14 или 15 лет, мы перебрались в Минск.

— Три главные черты вашего характера?

— Честно говоря, не люблю отвечать на такие вопросы. Считаю, давать самому себе оценку некрасиво и неправильно. Перефразировал бы так — каких качеств вы стараетесь придерживаться? Тогда отвечу: честности, справедливости и стремления не подводить людей. В общении с друзьями или коллегами для меня очень важно сделать то, что обещал. Если не получается, всегда объясню: слушай, извини, не смог по таким-то причинам. Конечно, случаются конфликтные ситуации, за свою жизнь с кем-то сближался и расходился. Я такой же человек, как и все. Но когда меня спрашивают, почему мы разошлись с тем-то, отвечаю: для меня важно, что в любом случае я его не подвел и не предал.

— Вы можете быть жестким руководителем? Скажем, устроить разнос работникам теннисной федерации?

— При необходимости — конечно. Но если человек хорошо выполняет свою работу, без каких-то ошибок и косяков, то за что? Я говорю подчиненным, что для меня очень важна команда. Если кто-то считает, что в силу своей незаменимости может плохо вести себя в коллективе, то атмосфера станет нездоровой, и он не будет здесь работать. Все это прекрасно понимают, приоритеты и акценты были расставлены изначально.

— Соцсети — ваша тема? Сидите в фейсбуке, инстаграме, тиктоке?

— Вообще нет. Хотя с фейсбуком была интересная история. Когда он только появился, я играл в Испании. И подходит знакомый: мол, Сергей, ты чего мне не отвечаешь, я тебе пишу? Говорю, меня там нет. А он такой: как нет? Вот, смотри! А это был фейковый аккаунт. Написал туда, попросил его закрыть. Попросили приложить паспорт — сделал, но ничего не изменилось. Из соцсетей я пользовался разве что «Одноклассниками», когда жил в Словении и еще не было мессенджеров и возможности созваниваться.

Инстаграм вообще не заводил, а что касается фейсбука — мой менеджер твердил, что он нужен для продвижения. В самом деле спорт ушел в такую сторону, что, помню, я общался с представителями спортивных брендов, и они сказали: «Сейчас неважно, какой ты игрок. Будь ты хоть трижды лучшим в мире, если не ведешь соцсети, ты неинтересен брендам с экономической точки зрения». Подумал: как хорошо, что уже заканчиваю карьеру, не надо этой фигней заниматься. Менеджер меня все-таки уговорил открыть какой-то аккаунт в фейсбуке, но я его даже не вел. Сказал ему: если надо, пусть твои люди этим и занимаются.

— Вы человек высокий и габаритный. В каких-то аспектах жизни это доставляет проблемы?

— Да, трудно спрятаться. Ха-ха, меня всегда видят издалека.

— Узнают на улицах?

— Периодически. Отношусь к этому очень спокойно. Знаете, в Барселоне очень любят гандбол, постоянно на тебя смотрят, и мне это доставляло дискомфорт. Когда вернулся в сборную Беларуси, кайфовал не только от приездов на родину, но и от того, что меня нигде не узнавали, и мог спокойно где-то ходить, не таясь.

— У вас двое детей. Они занимаются спортом?

— К моему сожалению, не вижу в них спортивной целеустремленности — того, что мы отмечали в Арине Соболенко. Понимаю, что не надо их толкать. Часто вижу, что родители хотят воплотить какие-то свои несбывшиеся фантазии в детях и сделать из них спортсменов. Смотришь на ребенка — он мучается, родители тоже, потому что лезут из кожи вон, чтобы он тренировался, правильно питался, режимил… Сам таким отцом быть ни в коем случае не хотел бы. Поэтому сказал детям: появится желание — я вас поддержу, сделаю все, что необходимо. Дочка сейчас на любительском уровне увлекается волейболом, сын, посмотрев на меня, захотел заниматься теннисом. Ходит, тренируется — посмотрим, как будет дальше. Но это не про профессиональный спорт и тем более не про спорт высоких достижений.

— Возможно, не хватает целеустремленности, потому что у них и так все есть? Все-таки растут в обеспеченной семье.

— Шейх Дубая как-то сказал: «Мой дед ездил на верблюде и был сильным человеком. Отец ездил на верблюде и тоже был сильным. Я не хочу давать себе оценку, но мой сын ездит на «рейндж-ровере» и вряд ли будет столь же сильным, как его предки». Постоянно возникает эта проблема. Мне все говорят, что я строгий отец, однако приходится балансировать. Ты сам всегда к чему-то стремился и что-то заработал, а сейчас, когда у тебя есть дети, хочется многое им дать. Но в то же время понимаешь, что это станет медвежьей услугой, если ребенок будет получать все по щелчку пальцев. Возможно, причина проблем с целеустремленностью в том числе в этом, но делаю все, дабы они ценили то, что имеют. Сейчас летом отдал сына в военно-патриотический лагерь в в/ч 3214 (бригада спецназа. — ПБ.). Он окунулся в атмосферу, от которой сначала плакал: «Папа, забери меня отсюда!»

— Совсем скоро вам исполнится 44 года. Для мужчины это расцвет сил?

— Как минимум я себя так ощущаю. Когда спрашивают, сколько мне лет, задумываюсь и начинаю считать. Не чувствую себя на этот возраст, поэтому приходится вспоминать.

— Что хотели бы изменить в своей жизни к пятидесяти?

— У Фандорина в книге Бориса Акунина был помощник Муса, который рассуждал о возрасте философски. Он говорил: «Ты не стареешь, а мудреешь и за счет этого становишься лучше». Мне мысль очень понравилась, поэтому надеюсь, что и сам стану лучше…

Сергей НИКОЛАЕВ

Фото Бориса САМКОВИЧА, БЕЛТА, НОК Республики Беларусь, tennis.by, из отрытых источников

US Open-2025. Может повторить? Арина Соболенко выходит на защиту прошлогоднего титула и 2000 рейтинговых очков

В детстве восхищался игрой Малевича и Летова, мечтал играть в той лиге, где выступал Руслан Салей. Как мечты Ильи Соловьева стали явью