Белорусский биатлон: до и после Олимпиады. Олег Рыженков: чувствую, у вас наболело...

Итоги выступления национальной команды на Олимпийских играх в Пхенчхане мы решили подвести именно с трехкратным чемпионом мира, которому есть что сказать…

— Какое у вас сейчас место работы?
— Помогаю литовской команде “Б”, занимаюсь с резервом.

— Как оказались в Литве и почему не работаете в белорусском биатлоне?
— Неужели есть еще болельщики, которые не знают эту историю? Я был старшим тренером мужской команды Беларуси, затем работал с молодежью. Потом у меня закончился контракт с федерацией. Его не продлили, никто заинтересованности в моих услугах не высказал. Пришлось искать новую работу, чтобы кормить семью и чтобы это было недалеко от Беларуси. Захотелось попробовать себя в другой роли, быть в тонусе и находиться в биатлонной среде. Всплыли старые связи — вот так и возник вариант с литовцами.

— Команда, прямо скажем, не рейтинговая — да еще и состав “Б”...
— Здесь свои плюсы и минусы. Нельзя, конечно, сказать, что сборная Литвы хватает звезды с небес, но биатлон у них поступательно развивается. Медленно, но верно. Да и традиции есть со времен СССР. До меня в Литве несколько лет работали белорусские специалисты, они помогали поднимать биатлон.

— А уж олимпийского чемпиона Альгимантаса Шалну знают, кажется, все любители биатлона…
— Это верно. Сейчас у литовской команды также есть лидер — Томас Каукенас. В Пхенчхане он занял 17-е место в спринте и 13-е в гонке преследования. Получается, выступил лучше всех представителей Беларуси.

— В период вашей работы у мужской белорусской команды наблюдался явный прогресс в результатах — даже непростой в плане коммуникации Лядов побежал. Почему все-таки контракт не продлили?
— Вопрос точно не ко мне. Это нужно у руководства федерации спрашивать. Затрудняюсь ответить почему.

— Даже по прошествии времени?
— Такова тренерская судьба. Так говорил недавно ушедший из жизни Владимир Николаевич Плаксин. Что тут поделать? Сегодня ты нужен, а завтра — нет. Мне ничего не предъявляли. И не выгоняли. Просто закончился контракт, а с предложением его продлить никто не выступил.

— Ваши преемники Рафаэль Пуаре и Александр Сыман тоже недолго продержались в должности. Получается, сплошная текучка и чехарда?
— Вы задаете риторический вопрос.

— Вы понимали логику федерации, когда в белорусскую команду приглашали Владимира Королькевича и Валерия Польховского?
— В принципе эти решения были правильными. И Королькевич, и Польховский — очень грамотные специалисты. Особенно жаль, что покинул команду Владимир Борисович. От его работы Белорусская федерация биатлона могла получить немало пользы — и спортсмены, и обслуживающий персонал.

— Насколько помню, женская сборная фактически отказалась готовиться по его методикам.
— Ничего удивительного. Ведь Королькевич — довольно авторитарная личность. Где-то, возможно, пережал, где-то повел себя жестко. А наша женская команда всегда была эмоциональным коллективом семейного типа. Думаю, это Зиберт и Эдер привили белорускам такую модель сосуществования. Душевная атмосфера, положительный эмоциональный фон благотворно влияли на результаты. И когда в “семью” приходит сторонний человек с совершенно другими установками, коллектив его инстинктивно отторгает. Видимо, Королькевич компромисса искать не стал. Но тренер он все равно сильный.

— С Польховским также спонтанно расстались. Это вообще рекорд: российский специалист настроил громадье планов на Пхенчхан, а проработал буквально несколько месяцев…
— Все правильно, но я не знаю причин этой отставки. Скорее всего, какие-то подводные течения, межличностные отношения.

— С ностальгией вспоминаю времена, когда вы выступали в белорусской сборной. Сам видел в командировках: открытый профессиональный коллектив, люди, готовые говорить про биатлон часами. Я там такие университеты прошел! Проблемы не заметались под ковер, а обсуждались. Сейчас же ничего похожего — команда будто превращена в какой-то закрытый частный клуб. Такого информационного вакуума нет ни у россиян, ни у украинцев. Мы всех здесь переплюнули.
— Чувствую, у вас наболело… Но в принципе все верно и образно изложили.

— Про Королькевича и Польховского вы сказали. А приглашение в олимпийский сезон 72-летнего Николая Лопухова как восприняли?
— Трудно сказать. Не берусь судить и не имею права обсуждать методику Лопухова. Сложно было сразу ожидать от наших биатлонистов высокой скорости и завидных функциональных характеристик. Лопухов в межсезонье предлагает объемные нагрузки, много скоростно-силовой работы. Весь этот массив должен был рассосаться, ребята обязаны были его переварить, и уж до Нового года от них глупо было ждать высоких результатов.

— Что мы и наблюдали — до конца 2017-го мужская сборная выступала очень слабо.
— Совершенно верно. Но если проанализировать Олимпиаду, то белорусы отработали лучший турнир в сезоне, особых претензий им за Пхенчхан не предъявишь. Хлопать в ладоши, конечно, не с чего, но и посыпать голову пеплом не стоит. Нормальное выступление, получилась неплохая подводка к главному старту.
Я надеялся, что свое слово скажут лидеры — Владимир Чепелин и Сергей Бочарников. Володя, к сожалению, не смог повторить достижение Антхольца, когда показал в спринте девятый результат. Сергей был близок к цветочной церемонии в “индивидуалке”, но все же раз промахнулся. Замечу, что оба парня уже много лет выступают на одном и том же уровне, не растут у них результаты, не прибавляют они в мастерстве. Крепкие кубковые середняки, не более. И это, конечно, огорчает.
Зато порадовал Антон Смольский. Дебютант Игр не стушевался, выдал лучший результат в карьере, да и волнительный первый этап мужской эстафеты исполнил чуть ли не идеально. Ну и что мы после этого можем предъявить Лопухову?

— Я поэтому и спрашиваю: что? Как думаете, почему после этапа Кубка мира в Рупольдинге Большакову и Лопухову объявили, что на Олимпиаду они не едут? Российский тренер потом говорил, что его отстранили из-за плохих результатов. Разве другой специалист успеет что-то улучшить за 14 дней?
— Не вы один такой непонятливый. Логику этого решения вообще никто не уловил. При этом, насколько знаю, Большаков и Лопухов не были отстранены, так сказать, насовсем. Их отставили от команды на этап в Антхольце и на время Игр. А кубковый сезон они доработают до конца.

— В целом результатом сборной Беларуси в Пхенчхане довольны?
— Вполне. Главным козырем на Олимпиаде была стрельба. В принципе почти все ребята и девчата справились с ней в некомфортных погодных условиях. И здесь тренировки в “Раубичах” пошли в плюс. Как известно, наше стрельбище всегда отличалось нестабильной ветровой обстановкой — то там поддувает, то отсюда порыв. Именно в таких условиях возникают тренировочные наработки, которые потом реализуются в соревновательном режиме.

— Вся история белорусского биатлона говорит, что погодный форс-мажор — наш помощник. Помнится, однажды вы сами на последнем этапе эстафеты сообразили, что отстрелять точно не получится — и быстро опустошили обойму, отправились на штрафные круги. В это время соперники без малейших шансов пытались переждать шквал и что-то выцелить…
— Да, бывало и такое. В отношении погоды все логично — при ее ухудшении неизбежно возрастают шансы, скажем так, средних команд, а перспективы фаворитов, наоборот, ухудшаются. Поэтому топ- сборным всегда предпочтительнее соревноваться в хорошую погоду.

— Начало Олимпиады для женской сборной получилось депрессивным. Три личные гонки — и ни намека на медаль…
— Конечно, настроения это не прибавляло. Прорывным здесь стало серебро Дарьи Домрачевой в масстарте. Оно подхлестнуло всех девчат, сняло напряжение с коллектива. Как результат — качественные эстафеты, одна из которых завершилась триумфом. Вера в себя, в свои силы — большое подспорье в нашем деле.

— У вас был рецепт качественной стрельбы в экстремальных условиях?
— Здесь сложно говорить о рецепте. Когда такая свистопляска с ветром, кому-то обязательно повезет разминуться с порывом, а кто-то, наоборот, на него нарвется. И каким бы превосходным стрелком ты ни был, в условиях шквала “на ноль” не отработаешь. Вспомните спринт суперснайпера Надежды Скардино — три промаха. Но бывает, что везение накладывается на хороший эмоциональный фон, и тогда у тебя все получается даже в непреодолимых условиях.
Мне очень понравилось, как белоруски сработали в эстафете. Как единый механизм, четко, без суеты, включая голову, когда ситуация становилась безвыходной. Ничего на них не давило, никто особо ничего не ждал. Был шанс зацепиться за бронзу, они его и реализовывали методично. А вышло, что после этапа Динары Алимбековой началась борьба за золото.

— Как полагаете, подготовка Домрачевой в отрыве от сборной в условиях среднегорья не была слишком авантюрной? Ни одна биатлонистка мира не имела столько горных сборов перед Пхенчханом, сколько наша чемпионка…
— Думаю, риск был минимален. Зная Дарью Владимировну, ее супруга Оле-Эйнара Бьерндалена, могу предположить, что они точно все рассчитали. Эта методика наработана годами. Домрачева уже не раз следовала программе Бьерндалена, к тому же в ее распоряжении была целая команда профессионалов-единомышленников, включая Рогена Груббена, личного тренера мужа. Не по наитию была избрана система подготовки к Играм, все было просчитано, я уверен.

— Тревожит, что невероятное эстафетное золото может оказать медвежью услугу нашему биатлону. За медаль, образно говоря, спрячутся, как в свое время за три золота Дарьи Домрачевой. И ничего в биатлоне реформировать не будут, оставят старые схемы. А ведь там выжженное поле, особенно в работе с резервом. За четыре года разве что подготовку Кривко можно записать в актив. В то время как на “Европу” не находим второй состав, этапы Кубка ИБУ пропускаем уже два месяца, кубковые квоты закрыть не можем… С кем мы полетим в Пекин через четыре года?
— Если после нынешнего или следующего сезона из биатлона уйдут Домрачева, Скардино, да та же Писарева, то не из кого будет даже эстафету составить. Женскую команду в самом деле ждут тяжелые времена. Проблемно будет завоевать кубковые очки, кубковые квоты. Вы правильно сказали: резервом грядущие потери не закроешь, поскольку его фактически нет. В этом плане мужской биатлон будет выглядеть даже предпочтительнее — от него все равно никто не ждет свершений. Останется крепкий средний уровень, который поддержат те же Бочарников, Чепелин и более молодые Смольский, Елетнов, Лазовский. А от женщин все привыкли ждать медалей. Думаю, ситуацию понимают все — руководство федерации и Минспорта. Да и болельщикам придется умерить аппетиты. Это очень болезненный процесс. Остается надеяться, что белорусская элита еще поможет команде в течение нескольких лет, пока подрастет молодежь.

— Есть еще вариант: вновь устроить массовый завоз иностранных спортсменок…
— На самом деле проблема с резервом характерна не только для белорусского биатлона. Она существует во многих странах. Молодые атлеты подходят к основному составу как бы плеядами. Грубо говоря, то густо, то пусто. И нельзя однозначно сказать, что белорусские специалисты завалили работу с резервом. Они, может, не завалили и являются реально классными специалистами в селекции. Просто не повезло им с материалом. Не нашлось в каких-то годах рождения по-настоящему ярких талантов, лидеров, за которыми потянулись бы остальные. Вот и получился уровень, неконкурентоспособный на мировой арене. У нас же нет такого выбора, как у россиян. Но даже у них, несмотря на огромный людской потенциал, кризис в биатлоне сейчас почище нашего. Или возьмите шведов. Сборная в течение последних лет практически не котировалась как топ-команда — а как они выступили на Олимпиаде и юниорском чемпионате мира! Не было ни гроша — и вдруг алтын! Здесь тебе и готовые чемпионы, и перспективный резерв. Сложный и непредсказуемый это процесс — воспроизводство талантов.

— Последний вопрос. Существуют ли хотя бы теоретические варианты вашего возвращения в белорусский биатлон?
— Даже не задумывался над этим. Пока у меня договор с литовской стороной — до конца сезона.