КОМАНДА НАШЕЙ МЕЧТЫ. 20 лет спустя...

“Надо чего-нибудь написать, да и народ требует, — главный редактор, вызвавший меня к себе, кивнул на жиденькую стопку читательских посланий. Писем было всего три, но в нашу интернетовскую эпоху это уже что-то. — Поговори с кем-нибудь, пусть вспомнят чего-нибудь такого, о чем мы еще не писали. Хотя, — лицо главреда приобрело скептическое выражение, — я даже не представляю, что бы это могло быть”…

Хорошо ему. А мог бы и Васе Сарычеву поручить. Но не решился, наверное, пусть хоть и с юбилейным, но все-таки заказным материалом внедриться на территорию его трепетной творческой лаборатории (трепетная она в общем-то у нас всех, но у Васи в силу его географической удаленности от административного центра страны кажется все-таки еще более чистой и человечной. “Берегите Ромку” — это ведь он написал, в Минске бы совсем другое сочинение получилось).

Вася смог бы. Как-нибудь творчески подошел, оригинально. Прислал бы, например, фото Яны Янушевской — младшей дочери Виктора, и нам все сразу стало бы ясно. Куснули бы себя за локоть — опять Васька красавцем оказался. Яна-то ведь не только в честь отца, именуемого в команде Яником, названа, но и похожа на него как две капли воды. А глаза… На одних только глазах Вася играючи сделал бы полоску, а то и разворотик. Молодой и искренний задор, не испорченный еще жизнью, в которой главный праздник неминуемо остался позади… Что-нибудь такое у Васи, ясное дело, по-другому получилось бы. Он ведь чище. Жаль, я так не смогу.

И Новиков Сергей Юрьевич, к моему большому сожалению, родился не в один со мною год, а на 11 лет раньше. И не было ему в 82-м 13 лет — самое время для восторженных и пылких объяснений в любви к Его величество футболу, благо в то время он как раз таким в исполнении наших и был. Юрьич мог бы исполнить, так как в железобетонной конструкции его характера странным для многих образом уживаются и лирические струнки, которые стоит только задеть…

Хотя в принципе мы все из таковских — ох и силен был Малофеев, придумавший в свое время термин “искренний футбол”. Как знал Васильич, что как раз в нашей стране, не избалованной ни игривой московской Тверской, ни жуликоватым одесским Привозом, идея о правде в глаза ляжет на благодатную почву.

По ей же, правде говоря, с Эдуарда Васильевича можно было начинать и им же ограничиться. Малофеев говорить умеет — включай диктофон и следи лишь за тем, чтобы в беседе какой-нибудь неприятной фамилии или темы не коснуться. Но не получится: во первых, Васильевич сам их затронет, а во-вторых, он теперь с “Прессболом” — ни-ни. Даже с Беленьким, что само по себе отдает сенсационностью, ибо всезнающий Ильич, удивительным образом сохраняющий добрые отношения даже с самыми отъявленными мерзавцами (не сомневаюсь, он сумел бы взять последнее интервью даже у Гитлера перед его отходом в мир иной — “Ну что, старик, как дела, какие планы?” — “Да так, Ильич, хреново все, думаю вот цианистым побаловаться”. — “По такому поводу нам и первой полосы не жалко, только отзвонись, когда точно надумаешь, не подставь старика…”) и любовно называемый мэтром Димулей, не может найти со своим старым приятелем общего языка. Чего уж обо мне говорить?

Написал как-то краткую историю чемпионского “Динамо” в изложении Пудышева и Ко и попал, сам того не желая, в историю. Мы-то шутить вздумали, так, чтобы веселей было золотое время вспоминать, а многие не поняли. До сих пор не могу забыть интервью кого-то из минских динамовцев дочемпионского состава, которое герой посвятил исключительно Пудышеву, не задумавшись, наверное, о том, что в собственный юбилей надо рассказывать о своей жизни и по возможности интереснее, а то ведь читатель и недочитать может…

Впрочем, и многие из чемпионов, что приятно, свои воспоминания тоже с Пудышева начинают: мол, вы не думайте, что мы все время пили. Да никто и не думал подумать, и ежу понятно, что не главное это в нашем труде было. Как ни странно, Малофеев обиделся больше всего не на пьянку, а на то, что в одном днепропетровском буфете… — ну да вы сами помните.

И когда несколько лет назад я ему позвонил в Псков с невинной идеей проекта “Легион”, предполагавшей посещение и старинного русского города, где Малофеев поднимал из руин коллектив физкультуры, мэтр был прекрасен в своем гневе. Не бросил по-хамски трубку, как сделал бы это его другой белорусский коллега, обретающийся на российских футбольных просторах, а аргументированно, хоть и взволнованно, изложил свой взгляд на Пудышева, его друзей и некоторых журналистов, “копающих там, где не нужно”. И хотя там, в Пскове, чьи-то возбужденные голоса из телефонной трубки призывали Васильича схитрить (“Говори, пускай приезжает, а мы уж тут с ним как-нибудь сами разберемся”), тренер остался верным искреннему футболу: “Дорогой, люблю тебя, уважаю, но интервью давать не буду”.

Потом мы с ним помирились, вернее, как я полагаю, Васильевич помирился сразу со всеми — жирно нам будет считать себя за фигур, сопоставимых с его гением. А потом поссорились — и снова за компанию, теперь уже вместе с “Прессболом”. В общем, не получится у меня с ним интервью даже по телефону.

А Леонид Палыч Гарай согласится, и даже с удовольствием. Он вообще личность со всех сторон положительная и расскажет все, как надо. Но именно по этой причине бывший начальник команды “Динамо”-82 и отпадает. Газета у нас “недобрая, циничная и жестокая”, во всем следующая законам рынка. Очень хочется продаться. А такого будущего у написанной уже книги Леонида Палыча о родном “Динамо” я не вижу. Читателям, с нашей помощью “испорченным”, больше жареного хочется, и бедны они теперь даже более, чем в советские времена, когда на рынке хитовала книжка Беленького про Алейникова. Не нагрелся тогда на писательском труде ни Дима, ни Сережа. Последний, впрочем, добрал свое в Италии, где худо-бедно проживает до сих пор.

Можно, кстати, потратится и на звонок в Лечче, Ильич, не сомневаюсь, эту инициативу всемерно поддержит. Но, боюсь, испорченный гнилостным ветром апеннинской свободы, Сережа снова что-нибудь не то про шефа брякнет. И ага. И опять скажут, что мы весь этот юбилей замутили для того, чтобы по Малофееву лишний раз долбануть. Надоело… Впрочем, мне он все-таки непонятен, этот загадочный итальянец. Помню, как, проводя опрос потенциальных кандидатов на место главного тренера, впоследствии занятое Малофеевым (кстати, в голосовании именно он и победил), мы позвонили и в Лечче, где безработный с десятилетним стажем очень рассудительно заметил, что все будет зависеть от условий и продолжительности контракта, который ему предложат. Это было, как в программе “В гостях у сказки”, и лишь только потом я понял, почему не очень прижился в белорусских реалиях партнер Сергея по “Динамо” и сборной Андрей Зыгмантович. Все-таки они какими-то другими оттуда приезжают, эти заграничные динамовцы. Зыгмантович, кстати, тоже не очень годится.

Говорят, что он на послематчевые пресс-конференции потому не ходит, что по горячим следам боится наговорить чего-нибудь лишнего. Представляю, сколько он будет думать, взвешивая правильность построения фраз с одной стороны и выверенность хронологии рассказа — с другой. Впрочем, о хронологии на предыдущих страницах написал Олехнович. Этот молодечненский болельщик-семиклассник умудрялся ездить на каждый домашний матч минского “Динамо”. И болел больше всего, не сомневаюсь, за Прокопенко.

Мне кажется, если бы Саша был жив, то не стал бы исключением из общего ряда — тоже, как и остальные, разводил бы руками в стороны: “Опять о 82-м годе? Да сколько можно? Неужели больше не о чем поговорить?” Будто бы и сами не знали, что — нет…

Но для этого Сашу, возможно, надо было бы сначала разыскать. Я — циник и не верю историям про белых лебедей, особенно после того, как неосторожно влез как-то в его жизнь, сняв о легендарном полузащитнике фильм на ТВ. Его мало кто представлял в роли тренера или администратора команды, вне футбола же, кажется, у Саши было еще меньше шансов на комфортное хотя бы для состояния души трудоустройство. Но я был бы рад ошибиться. Так, чтобы, навещая своего друга, который живет в бывшем теперь его динамовском доме на Маяковского, слушал бы рассказы о том, на какую машину сейчас пересела вечная звезда. Друг же мой, к сожалению, каждый раз проходя мимо гастронома, норовит показать мне другого кумира-82, который, сдается, давно уже стал завсегдатаем общества любителей всем известных напитков…

Вот уж кого, наверное, достали с этим сезоном до самого основания: “Ну расскажи, Петя, как там все было…”

Впрочем, есть у нас фигуры более успешные в карьерном плане — тот же Юрий Курбыко. Скромный, порядочный, добрый человек, вице-президент федерации футбола — должность не для мальчика, но… Не для мужа. Человек светский и опытный, он умеет владеть собой, но когда сердится, то щеки его едва заметно краснеют, а скулы становятся чуть резче. Последний раз это было по телевизору в “Стадионе”, когда Юрий Алексеевич не разобрался, что это всего лишь шоу, и пытался всерьез что-то обсудить за полчаса прямого эфира. Иногда мне бывает до смерти обидно, что на освещение исторической нашей победы не кинули целую команду имиджмейкеров. Ну хотя бы одного на двоих. И забомбили бы они такие легенды, ну, конечно, с выдачей всех необходимых расписок женам (родные простили бы, думается, без сопроводительных документов), что весь Союз нам бы завидовал, а киевские и московские болельщики цокали бы языками: “Вот это команда — три в одном: и играли, и пили, и выглядели. А рассказчики-то какие… Не то что наши — ни бе ни ме ни кукареку”. Но где ж этих имиджмейкеров в нашей стране набраться? И одного-то толкового нет…

Перехожу к Сергею Боровскому. Вот уж кого трудно назвать балагуром. Вернее, говорить он может долго и идеи какие-то постоянно есть, но чтобы его услышать, надо попасть на одинаковую с ним волну. Сборная, которую он тренировал дважды, сделать этого так и не смогла — потому, наверное, он и ушел весь такой непонятый и грустный. В его глазах я всегда находил скрытую печаль, может быть, именно от осознания того, что он, со своей правильностью и интеллигентностью, безнадежно далек от большинства футболистов, для которых шутка, сдобренная тройным перематом и многократно усиленная мощью луженой глотки, ежедневно принимающей по пол-литра беленькой, безнадежно милее и ближе сердцу, чем его выверенные, словно по учебнику высшей математики, негромкие советы.

По этой же логике беседовать с Михаилом Вергеенко было бы легче. Он вообще конкретней и проще — без труда сыграл бы в “Кортике” бесстрашного революционного матроса, который в итоге взял белогвардейца Никитского. “Которые тут временные? Слазь…” Он носил бы кожаную тужурку, а кобура приятно поскрипывала бы в такт его тяжелым и уверенным шагам. Говорят, он и сборной так командовал: “Чего с ними церемониться, да мы их загоним!” Но футболисты его тоже не понимали, имея в виду, наверное, брошенную когда-то Бесковым фразу о том, что он не верит в тренеров-вратарей. Не сомневаюсь, что Михаилу Никифоровичу было обидно слышать таковские слова, а у Лобановского почему-то никто не догадывался спросить мнение по этому вопросу — вдруг как раз он-то и верил?

Но то, что никакие жизненные невзгоды не могут его сломать, Вергеенко блестяще доказал на ниве борьбы с повальной бюрократией, как спрут опутавшей все наше общество. Преуспевающий президент столичной федерации футбола — это уже немало, а впереди ведь и отчетно-выборная конференция, к которой Михаилу Никифоровичу надо подготовиться. Нет, не решусь ему помешать.

Юрия Курненина я банально побаиваюсь. Не очень, конечно, по комплекции я поболе, но неутомимая тяга прославленного защитника к справедливости делает порой невозможное. Каждый раз с ним встречаясь, я вспоминаю почему-то, как на одной из самых первых конференций федерации футбола он в кого-то плюнул, а потом дал по роже. Мне он вроде не должен, но все равно как-то знаете… Не люблю я резких и горячих — хорошо бы под праздник собеседника легкого, ироничного и преуспевающего.

Думаете, Румбутиса? Помню, как в начале девяностых, когда Людас Ионович выставил свою кандидатуру на пост президента БФФ, о чем и сказал мне в интервью, встретил на улице одного из его партнеров по золотой команде. К моему удивлению, наши отношения, до того безоблачные и безмятежные, вдруг треснули именно из-за неосторожной, как потом оказалось, фразы Румбутиса о том, что он в предстоящем сражении с призраками прошлого представляет не только себя, но и все славное “Динамо”-82. Видишь ли, им нужен был со всех сторон авторитетный выдвиженец. Вожак настоящий, за коим ходили чуть ли не строем и с песнями, но за которым всегда оставалось бы последнее слово.

Я еще буду долго мучиться, перебирая фотографии и воспоминания, сам прекрасно зная, что в конце концов все равно приду к нему. Тем более что и найти моего (да и всеобщего, наверное) любимца проще простого. Зайти любым вечером в “Галерею вин”, где он имеет специально зарезервированный столик, и посидеть там вместе с Алексеевичем часика так три-четыре. Но сам знаю, что все это нереально и страница, которая рядом, будет занята всем чем угодно, но только не интервью с Пудышевым о чемпионском годе.

Почему? Ну, во-первых, он с самого начала будет не один. С Бебето, Шумахером, Просинечки и еще бог знает с кем. Потом к нам подсядут комиссар Шеманский, следователь Знаменский и Филипп Киркоров. Впрочем, Киркоровых будет много. За “Динамо”, за БАТЭ, за Капского (Толика), Пунтика и далее до 11 вечера.

Пудышев будет улыбаться одними глазами, слушая здравицы в честь особ, имеющих к нему непосредственное отношение, и громко хохотать любой удачной шутке. Все будет как всегда. Не будет только интервью. Я и сам его не хочу. Так же, как и многие, верю в то, что если человек живет одними лишь воспоминаниями, то у него нет будущего.

А мне почему-то очень хочется, чтобы у всех их оно было. Потому что все эти разные люди, по странному капризу судьбы когда-то собранные в одном месте, стали командой, которую мы будем любить всегда. Даже если она будет проигрывать все свои матчи в послеспортивной жизни…