Андрей Ковалев: шел дождь. Кто сказал, что это халява?

Редакторскую задумку об опросе, правда, так, увы, и не реализовали. Но, готовясь к 10-летию “20.02.2002”, про нее вспомнил. Понятно, что в последние дни Володя Копать будет пользоваться у коллег повышенным спросом. И, дабы не оттоптали ноги в давке, решил пойти другим путем, избрав в качестве собеседника автора одной из трех других наших шайб в тот волшебный вечер. Тем более что Андрей КОВАЛЕВ в бытность сборником неизменно играл в национальной дружине ведущие роли. Разговор со звездой, ныне прилежно стараю- щейся вылепить из игроков юниорской сборной исполнителей своего калибра, начался нетривиально — с его вопроса.
— А помнишь, под каким номером играл Салей на той Олимпиаде?

— Упс… Как-то Руслан всегда ассоциировался у меня с 24-м.
— Мимо, под ним в Солт-Лейк- Сити выступал Дима Дудик. Ладно, не напрягайся, я уже и Володьку Бережкова подколол на сей счет — он тоже не помнит. Под 23-м был Руслан. Хотя позора здесь никакого: спроси у меня лет пять назад об этом, тоже не вспомнил бы. А сейчас, в очередной раз пересматривая запись той игры, на Расти по понятным причинам обращал больше внимания. Такого парня потеряли…

— Часто пересматриваешь?
— В последнее время где-то раз в год, как, наверное, и многие из нашего состава. Прежде относился к этому ровнее.

— С годами приходит сентиментальность?
— Может, и так. Но сейчас действительно вспоминаю годовщину события с большим трепетом. Захожу к своему молодняку в раздевалку и начинаю подкалывать: “Так, я не понял, тренера поздравлять кто-то собирается?” — “Ой, а с чем, Андрей Робертович?” — “Эх вы…”

— Раз уж блеснул крепкой памятью, буду крутить по полной. И попрошу вспомнить не только события матча, но и то, что ему предшествовало. Завтрак, обед, раскатка…
— Хм, а была ли вообще раскатка в тот день?.. Даже не припомню. Возможно, и не было, играли-то мы не поздно вечером, считай, днем. После нас в других четвертьфиналах еще американцы с немцами сражались и канадцы с финнами. Интересный разговор тогда состоялся между двумя матчами: после нашего триумфа наставника немцев Ханса Цаха стали подначивать, мол, может, и вы сотворите что-то наподобие белорусов? На что немец парировал: “Ребята, угомонитесь. Лимит чудес на ближайшее время исчерпан…”
А вот что еще вспомнилось — в Солт-Лейк-Сити шел дождь. Мелкий такой, моросящий и нудноватый. В общем, очень похожий на тот, что часто бывал в Оберхаузене, где я играл. Помню, как сказал кому-то из партнеров: “А погодка-то моя, хорошая примета…” При том, что все предыдущие дни было ясно.

— Наверное, и ощущения при пересмотре видео той игры уже спокойнее?
— Как раз нет, радость и гордость остались. Ясно, что вспомнить приятно. После нескольких матчей, в которых нас фавориты “порвали”, сумели доказать, что мы не инвалиды какие-нибудь. Но в последнее время появился налет легкого сожаления.

— Это отчего же?
— От того, что в дальнейшем стоило бы с россиянами посильнее зацепиться в игре за бронзу. Тем более по старым правилам, когда еще за зацепами так строго не следили. Итоговые 2:7 совсем не отражали ход матча, кто его помнит — подтвердят. Три шайбы вообще залетели до нелепого глупо.

— По-человечески понять можно. После шведов, когда и так взлетели выше мечты, настроиться на остальные игры было непросто.
— Может быть. И все равно немного жаль, что не смогли переступить себя еще раз.

— Получается, против шведов выходили все-таки “переступать”, и считающие, что нам крупно подфартило, неправы?
— Да, неправы. Завелись мы тогда прилично. Многие, и я в том числе, понимали, что эта Олимпиада для нас, скорее всего, последняя. К тому же во втором круге нас действительно здорово отвозили, а гордость-то есть. Здесь еще и интернет почитали, он уже тогда набирал силу. Разозлились на тех, кто поспешил нас списать в брак.

— В отличие от народных масс ты-то определенно помнишь не только шайбу Копатя. А лучше всех — свою, третью.
— Конечно. Дудик тогда хорошо прессанул защитника, а я, как любил говорить Крикунов, “с горочки” выкатился на Лидстрема. Он — в полупозиции: подстраховать партнера не успевает, меня накрыть — тоже. Оставалось не попасть ему в ноги. В итоге попал аккурат между коньков и ему, и Сало.

— Свалку на льду после гола Копатя и тем более после финальной сирены уже помнят все. Тогда было место членораздельной речи и каким-то эмоциям, кроме ликования?
— Ликование — это у нас. Шведы, понятно, были раздавлены. Не забуду лицо ничего не понимавшего Сундина, сидевшего в центральном круге. А я даже успел передать “привет” одному из тренеров соперника Матсу Валтину.

— Как передал и с чего бы такая избирательность?
— Ну как в такие минуты приветствуют человека, от общения с которым остались, мягко говоря, не самые приятные воспоминания? Вот и я ему показал этот жест. Была у нас история. Меня пригласили в “Давос”, который Валтин возглавлял, а он это место придерживал для какого-то шведа. Но руководство настояло на моей кандидатуре, вот он и начал меня душить, любой тренер это умеет. В итоге добился своего, контракт со мной расторгли. Но через месяц — и с ним тоже. Короче, за что “благодарить” было, а момент — лучше не придумаешь.

— Надо полагать, в Олимпийской деревне сразу почувствовали себя королями?
— Что-то вроде того. Столько улыбок в свой адрес давненько не видели. Да и по возвращении в Германию еще слышал эхо успеха. Поздравляли все — партнеры по “Оберхаузену”, само собой, и многие соперники. Даже канадцы, которые обычно на льду устраивали за мной охоту.

— Есть мнение, что тот успех стоил нам дорого. Здесь и мистика отбора к Турину-2006, и не совсем правильное дальнейшее развитие хоккея, вызванное ложным чувством благополучия.
— С первым скорее соглашусь. Сам думал, может, в этом что-то и есть. А с развитием… Да вроде нет, нормально наш хоккей в дальнейшем развивался. С паспортизацией, возможно, местами перебарщивали, русских многовато завозили. Хотя я ж сам русский, мама и папа — тоже. Вообще, как и многие, пытаюсь найти ответ на вопрос, каким все-таки должно быть наше “Динамо” в КХЛ в смысле количества легионеров. И прихожу к выводу: ну, раз арена битком, может, и правильно, что полсостава — иностранцы. В конце концов, с их помощью зрители получают те же положительные эмоции, которые мы подарили им в Солт- Лейк-Сити.

— Не задели слова Мезина, который после игры недавнего “турнира четырех” со словаками предложил забыть тот олимпийский триумф? Мол, ну сколько можно жить прошлым, давайте смотреть в будущее.
— Ха, так Андрюха ж вратарь, все его слова можно смело делить или умножать на три. И потом додумались спрашивать о таких вещах после крупно проигранного матча, когда любой на нервах. Уверен, для него воспоминания о тех днях тоже приятны. И будут таковыми всегда.

— Как и определенно для болельщиков. По крайней мере, пока сборная хотя бы не повторит ваше чудо. Как думаешь, скоро ждать такого счастья?
— Почему нет? Молодежь-то нынче у нас матерая.

— Неожиданно, но приятно слышать подобное от тренера юношеской сборной.
— Стоп, я пока не о своих пацанах, эти еще совсем зеленые. Говоришь им больше бросать из-под защитников — кивают, вроде все поняли. Но все равно делают по-своему. Ладно, им же еще и 17 нет, наверное, в их возрасте и я раздражал тренеров непонятливостью. Но для меня ж “молодые” — это и Калюжный с Кольцовым, И Грабовский с Костицыными, не говоря уже о тех, кто еще моложе. Степанов вон как удачно влился в сборную, через пару лет может выбиться в лидеры. Так вот они уже лишены наших комплексов перед НХЛовцами. Это для нас за редким исключением они были небожителями, тем более в роли соперников. Сейчас все проще. Да и пойдут ребята, как-никак, по уже проторенной нами дорожке.