20022002. Полный палиндром

Мандат МВД

Когда Беларусь не спала и на улицы ночного Минска спонтанно высыпали праздничные колонны демонстрантов, в “Е центре” на обратной стороне Земли грандиозной победе над шведами аплодировали главным образом американцы. Помимо телекомментатора Владимира Новицкого, на хоккей не приехал ни один из аккредитованных на Играх белорусских журналистов, проигнорировали исторический матч и все представители официальной делегации. А вашего покорного слугу в нужное место в нужный час доставил… главный милиционер страны.
Глава МВД, принявший ФХРБ за месяц до Олимпиады, отличался нестандартным мышлением и новаторскими решениями с начала своей незаурядной общественной деятельности. На первом же исполкоме федерации, в который я вошел как бы по инерции преемственности, Владимир НАУМОВ вместе с почетным знаком “За заслуги перед хоккеем” вручил мне “паблик рилейшнз”. И спросил: “А кто будет про нас писать в Солт-Лейк-Сити?”
Перечень СМИ и журналистов, аккредитованных по монопольной линии МОКа, впечатление на генерала не произвел, а даже возмутил: “Я тебя спрашиваю, кто будет писать про хоккей?!”
— Да все, Владимир Владимирович.
— Все — это никто. Мне нужен профессионал, который ни на какую шелуху отвлекаться не станет…
— Ну, это вопрос к НОКу, хотя аккредитовать дополнительного журналиста наверняка уже не получится, а переориентировать аккредитованных вряд ли целесообразно. От “Прессбола”, например, едет Володя Бычек, специалист по НХЛ, знает внутреннюю кухню, естественно, мы заранее подбирали кандидатуру с хоккейным уклоном, но ведь есть еще биатлон, фристайл, коньки… Будем как-то мириться, хотя в условиях Солт-Лейк-Сити, где места соревнований разбросаны на сотни километров, это непросто.
— Мне не надо мириться, меня интересует только хоккей. Сам поедешь?!
— Да с удовольствием, но…
— Никаких “но”, готовься…
…И Наумов принялся раздавать поручения, в осуществимость которых не верилось до последнего. Это было немыслимо — в оставшиеся до Олимпиады пару недель выбить квоту, оформить аккредитацию, найти деньги, авиабилеты, место в отеле… Мне звонили спортивные начальники, функционеры, завхозы и в один голос молили: “Поймите, все это нереально!” Но отвечать им было проще простого: “Дорогой, уважаемый, все понимаю, но поймите и вы: я же вас ни о чем не прошу! Позвоните и расскажите про свои реалии Наумову”.
Но генералу, видимо, никто позвонить не решился. И прямо накануне старта Игр самый исполнительный из всех директоров НОКа Ярослав Баричко вручил мне волшебную аккредитацию, начисто отрезавшую от пресс-центра, микст-зоны, транспорта и прочих медийных прелестей, но открывавшую путь в самое чрево — Олимпийскую деревню, за кулисы хоккейных арен. Об этом нельзя было мечтать даже четыре года тому, когда как журналист “ПБ” работал на Играх в Нагано, будучи одновременно зампредом ФХРБ. Или одна ипостась, или другая — совмещение по правилам МОКа недопустимо. Но силой административного импульса нового главы федерации я оказался в уникальном положении некоего “дополнительного лица” с возможностью прохода в VIP-зону и к раздевалкам. А вскоре благодаря сноровке и узнаваемости мне перестали препятствовать и на входе в пресс-центр…
Огромное спасибо, Владимир Владимирович! Это незабываемо! Конечно, профессия не удержала меня от искушения просунуть нос “куда не следует”, в нежелательные для вас и других чиновников места, где хоккеем, собственно, и не пахло, но в остальном, как мне кажется, форс-мажор оправдал. По крайней мере старался, не спал…

Мимо ФБР

Мне редко удавалось забираться на свой второй ярус кровати, под одеяло с армейскими полосками в кубрике на шестерых, с общими ванной и туалетом. В ритме Игр привык до последнего спящего собирать информацию, потом писать — передавать — и снова следовать за событиями. Глаза смыкались по-солдатски, при первой возможности — на выходные, в длительных переездах от объекта к объекту, в пробках на досмотр автомобилей, в очередях к металлоискателям.
Под стук клавиш ноутбука встречал каждый рассвет, сквозь дымку которого просматривался силуэт часового в каске и с автоматом. Его деревянный пост возвышался над рядами колючей проволоки, охранявшей деревенский покой. Разница во времени позволяла преодолевать трудности, связанные с уникальностью статуса “нежурналиста”, проживающего в “олимпийской семье”, напрочь лишенной возможности свободно передавать информацию за ее пределы. И каждое американское утро я торопился в город, к открытию первого узла связи, чтобы успеть выслать сочиненное за ночь в белорусский вечер — до подписания номера в печать.
Десять лет назад еще не изобрели вай-фай с айфоном, а присоединить файл к электронному сообщению можно было лишь через провод либо дисковод, которых местные компьютеры нарочито не предусматривали. Контролировало стерильность входа и выхода данных по мобильной и стационарной связи ФБР, чей сотрудник вырастал за спиной, едва кто-то пытался перехитрить систему. Ни разу не пришли разве что к Владимиру Крикунову, превратившему банку из-под кока-колы в телеантенну. Свободно смотреть телевизор в форменной краснокирпичной казарме, где проживала белорусская сборная, было тоже нельзя. Только за деньги. Под предлогом “11 сентября” ФБР следило не только за “коммерческой” передачей данных, но и за приемом каналов. Единственный приемник, предназначенный для нашей делегации, переместили из комнаты шефа миссии в холл. Подключили — не идет. Вызвали монтера — пришел агент спецслужбы: “Вы нарушили безопасность установки технических средств. С вас 200 долларов”. — “Штраф?” — “Установка”… От услуги отказались, но Крикунов ФБР все же уделал — наладил телевизор прямо в своем кубрике, где вместе с главным тренером проживали еще пять человек. А уж гостей захаживало…
Владимир Васильевич не просто на все руки мастер — он ведь еще и по душе большой специалист. Умеет угостить, увлечь, поддержать беседу, всегда при шутке, улыбке и доброй мысли. Ну а уж в хоккейных вопросах… Хотя близость к кухне допускает крамольную мысль: шведы оказались биты скорее вопреки, нежели благодаря официальной установке на матч…

Наша НАСА

До встречи с Харди Нильссоном Владимир Крикунов с огромным трудом обыграл Украину и Францию, уступил Швейцарии (!), но все же прошел во второй раунд, где без шансов проиграл России и дважды с одинаковым счетом потерпел разгром от Финляндии и США. С последнего места в подгруппе мы без всяких надежд вышли на безоговорочно первую команду другой четверки.
До 20 02 2002 шведы производили самое сильное впечатление на Олимпиаде, особенно в физическом плане, чего о наших возрастных хоккеистах сказать было никак нельзя. В доверительных беседах ребята то и дело кивали на ошибочность применяемых установок, мол, до сих пор всех побед Беларусь добивалась исключительно благодаря игре “от обороны”, а в Солт-Лейк-Сити излюбленный “откат” заменили схемой 2-1-2 с двумя активно выдвинутыми форвардами, которые при олимпийских скоростях просто-таки задыхались. В результате впереди прессинг захлебывался, а назад возвращаться не успевал.
Шведы придерживались ровно той же современной тактики, однако мастерства и физических сил у “Тре крунур” было значительно больше, и по игре до встречи с белорусами они выглядели явными чемпионами Игр. Тому способствовала и пресловутая “торпедная атака” — аритмия, некогда примененная в футболе Валерием Лобановским. Шведы укатывали соперника, давали ему успокоится, усыпляли бдительность, а затем следовал фантастической силы взрыв, когда игра переходила на космические скорости. Подопечные Нильссона забивали гол-два, и снова уходили в вязкую оборону с жестким прессингом.
Так ситуация выглядела на утро 20 02 2002. Но к полудню, по ходу матча, читалась уже в “палиндромном” направлении. Соперники будто поменялись смыслами, и космические ракеты с наконечниками от Романова, Дудика, Ковалева полетели в обратную сторону. Не разделяю мнения, что все в этом матче решил отскок от головы Сало, хотя шайба Копатя действительно вышла курьезной. Подопечные Крикунова весьма остро и аритмично контратаковали на протяжении всех 60 минут игры, в то время как шведы постоянно вязли в чистом белорусском откате. Никакого прессинга на флангах у нас в этом матче не было, в окопе на синей линии встречали всей пятеркой. Она экономила силы, убаюкивала соперника, а затем, словно по команде из НАСА, жгла ступень за ступенью, искала свой космос…
Шведские же торпеды угодили в жесткий капкан, созданный белорусскими пятерками и Андреем Мезиным, отразившим 44 (!) броска. Это всего лишь на 4 больше, нежели в предыдущем, с треском проигранном 1:8 матче с американцами. Но бросок броску рознь, все ведь еще зависит от того, откуда тебе позволяют бросать…
По горячим следам Харди НИЛЬССОН не винил Томи Сало: “Я поздравляю с этим недоразумением сборную Беларуси, но у меня не было и мысли заменить голкипера в ходе матча, он не давал на это оснований. Всему виной наша подготовка к игре. Мы изучали соперника, смотрели видеозаписи, но сегодня белорусы выглядели совершенно иначе”.
Кто же дал “задний ход”, кто включил нужную передачу и вернулся к белорусской классике? Этические соображения о том умалчивают, хотя доподлинно известно, что помимо общего собрания перед историческим матчем команда под началом капитана Александра Андриевского провела еще и свое, без наставников. Что Владимир Крикунов как великий психолог всегда приветствовал, ведь сплоченный коллектив — опора сильного тренера. Опираются на то, что сопротивляется…
Это, кстати, в интервью “ПБ” подтвердил и Руслан САЛЕЙ, которому после матча я задал весьма провокационный вопрос: “Почему на сей раз вы играли чисто от обороны, без единого выдвинутого нападающего, в то время как в предыдущих встречах на острие активно действовали два форварда?”
— Считаю, наша старая тактика была хороша для “первой недели” Олимпиады, где были другие соперники, а на втором этапе все матчи следовало играть именно так, как со Швецией. Тогда команда меньше устает, и у нее появляются шансы в контратаке. В играх с россиянами, финнами и американцами мы начали прессинговать, закатываться в зону. А ведь у нас просто нет таких нападающих, которые успевали бы отработать и в активном отборе, и в завершении атаки. Надо исходить из того, что имеем. Однако это мое личное мнение, у тренера, вероятно, оно другое. Но раз мы победили, значит, все было сделано правильно.
И в самом деле, если бы предыдущие шесть матчей в Солт-Лейк-Сити белорусы не сыграли бы как под копирку в 2-1-2, разве пришло бы в голову Нильссону, что в седьмой раз они перестроятся вплоть до 0-5? Вот это откат, вот так палиндром! Ох и хитрец Крикунов!

Неоновый завет

Не знаю, не помню, когда последний раз так плакал от счастья, видимо, десять лет назад. Под сводами “Е центра” гордо реял наш флаг, играл гимн, а мне хотелось кричать всем поднявшим головы зрителям: “Смотрите, американцы, я — белорус!” Это была потрясающая истерика, тектонический сдвиг сознания. Не знаю, какие профессиональные усилия заставили потом бежать не в родной торжествующий лагерь, а к раздевалке шведов — чтобы увидеть и записать обратное настроение. Но растерянность на лицах желтых викингов, слезы Сало, дрожащие губы Нюландера, лихорадочная усмешка Сундина и разломанная о стену клюшка Нэслунда и сейчас как сон.
В белорусской раздевалке из бубнилы, как называли ребята возвращенный на место накануне встречи со шведами кассетный магнитофон, голосила Валерия: “Стелется метелица… Пройдут дожди… Моя ж любовь останется отныне”. Все пело и плясало. А Крикунов в соседней комнатке улыбался лишь глазами. Он уже заказал прощальный обед в одном из ресторанов в даунтауне, который теперь предстояло из романтичного формата перевести в праздничный. Или все же рабочий? Похоже, этим вопросом Владимир Васильевич озаботился сразу после финальной сирены. И искал ответ: как же теперь готовиться к полуфиналу? Или лучше сразу — к матчу за третье место?..
Но обед все равно состоялся. И я там был, мед-пиво пил, хотя, как и все, по чуть-чуть — предстояла работа. Да и чисто семейного обеда не получилось, “на хвост” нашему автобусу села бригада NBС. Хозяин заведения, естественно, был несказанно рад рекламе и радушно впустил телевизионщиков. Салея привезли позже, его прямо из раздевалки умыкнул другой монстр — CNN, вещавший в прямом эфире из студии. Картина маслом: хоккеисты балагурят, а на трех больших телеэкранах под потолком заведения в единой теме сошелся весь мир: один канал перебирает фрагменты матча, со всех сторон рассматривает бросок Копатя; другой в неоне огней берет крупный план Салея — интервью-онлайн; третий, словно в зеркале, отражает сам процесс трапезы — демонстрирует сенсационных полуфиналистов Олимпиады с кружками пива. В тот день и час смаковали не только мы — вся Америка.
Miracle on Ice! Чудо победы колледж-бойз над красной армадой в Лейк-Плэсиде 80-го как стержень, на котором охочие до мифологии американские медиа строили свой палиндром. “22 года спустя Фетисов, Ларионов и Брукс вновь встретятся в полуфинале Игр, однако прежде “Мираж на льду-2” — здесь и сейчас его сотворила команда, в которой известен лишь один хоккеист”…
…Мы возвращались вместе с Салеем в наш дом в деревне, рассуждали о неординарности Игр: вслед за шведами домой отправились чехи, стало ясно, что в Солт-Лейк-Сити будут новые олимпийские чемпионы. А навстречу на велосипеде ехал Теему Селянне. “Эй, заделался байкером?” — окликнул Руслан бывшего одноклубника. “Нет, просто устал ходить по этой воинской части, вот спешу на игру с канадцами”. Скоро и знаменитый финн отправится вместе со своей звездной сборной домой, а знаменитый белорус продолжит борьбу в полуфинале. А перед тем, как увидеть в предрассветной дымке часового и бежать в город отправлять тесты, я осторожно просунусь в штабной кубрик — положить на стол взятые протоколы. И заодно передать поздравления с родины, сыпавшиеся на мобильник ночью. У Крикунова все будут спать. Кроме него самого. Василич под настольной лампой будет читать Библию — Новый Завет…
Потом в полуфинале нас разложит на лопатки Канада, а в матче за третье место — Россия. Ведь ничего нового тогда придумать еще не успели, а палиндром был разгадан. Как там у Брюсова: “Топот тише… Тешит топот”…