С места события. Дели ньюс. Супермаркет “Олимпийский”

Понаехавшие

Эти магазинчики обслуживают близлежайщие улицы Блумсберри, Сент-Пэнкраса и Юстона, где читают не только и не столько “The Times”. Лондон — уже давно не совсем английский город. Его вращают не белые воротнички из Сити. Эти эльфоподобные создания, ездящие на “ягуарах” и бывающие в метро пять раз в году, — верхний из пластов лондонской социальной пирамиды. Очень тонкий пласт. Кровь по жилам британской столицы прокачивают иммигранты — легальные, полулегальные и совсем нелегальные. На них валят все преступления Соединенного Королевства, которые не удается раскрыть, их винят в инфляции и понижении зарплат, они — предмет постоянных дебатов на телевидении. Радикалы предлагают их выслать, устрожить въезд, ужесточить контроль и много чего еще. Но этого не случится никогда. Потому что без иммигрантов Лондон сломается и встанет через двадцать минут, как сломаются и встанут США без мексиканцев.
Природа большого города не приемлет пустоты. Кто метет лондонские улицы? Кто разносит в кафе заказы клиентам? Кто водит автобусы и поезда в метро? Кто делает всю грязную работу, не особенно претендуя на чистую? Кто мыл полы и посуду за этими леди и джентльменами последние двести лет? Нет, это не под силу рыжеусым англосаксам в котелках — здесь нужны руки посерьезнее.
Эти легионеры вкалывают на Ее Величество уже давным-давно. Если вы думаете, что у топок первых паровозов и пароходов махали лопатами исключительно джоны смиты, вы ошибаетесь. Уже тогда в кочегарках потело немало индусов. Иммигранты наравне с местными жителями трудились на текстильных комбинатах и даже спускались в шахты. Индия, Пакистан, Бангладеш — три кита большой английской иммиграции с колониальных еще времен являются важными рынками рабочей силы. Индийцев исторически было больше всех. По данным 2007 года, их было здесь более полумиллиона. И это только “легалов”.
Теперешний зашкаливающий приток гостей столицы, мечтающих стать ее хозяевами, — экономическая необходимость. И она будет оставаться, пока англичане не начнут делать то, чего сейчас делать не хотят. У кого есть свой бизнес, тот будет долго думать, кого же все-таки нанять — легального англичанина или какого-нибудь индийца.
Сравните технико-тактические характеристики. Преимущества англичанина: у него хороший инглиш, с ним не будет проблем с иммиграционными властями, он более предсказуем. Недостатки англичанина: редко когда будет работать больше положенного, ему нужно обязательно платить минимально установленное законом, если что не так, он вас засудит, не слишком престижную работу потерять не боится и старается лишь под вдохновение.
Теперь представьте, что вам повезло с толковым индийцем. Он готов работать сколько угодно часов в сутки, очень дорожит местом, поэтому исполнителен.
Ни в какой суд не подаст, потому что сам недавно легализовался и виза его истекает через год. Чтобы хоть что-то заработать, он будет гораздо меньше привередлив к зарплате, потому и живет скромно, по бангалорским еще привычкам. Английский у него с неубиваемым акцентом, но все-таки вполне приличный — ведь инглиш в Индии имеет почти официальный статус. Запросто может оказаться хорошее образование. Минусы: риск нарваться на проходимца и проблемы с иммиграционными властями.
Кого вы возьмете? Если вы англичанин, у вас еще будут кое-какие сомнения. Но если вы и сами иммигрант в первом или втором поколении, ответ однозначен. Иммигрант конкурентоспособнее местных. Поэтому местные сидят на пособиях и ругают приезжих: они забирают наши рабочие места. На самом деле никто ничего не забирает. Хотите мыть полы — мойте. Кто же вам не дает?

Баста кастам!

Прилив индийских иммигрантов в Лондон иссякнет еще не скоро. В этой тенденции есть экономическая причина. Но она не главная. У меня была на эту тему беседа с Караном, знакомым из Мумбаи, нынче проживающим в Англии. “Только деньгами ничего не объясняется, — сказал он. — В конце концов в Лондоне иммигранты тоже не очень жируют. Хотя, конечно, по сравнению с Индией зарплаты здесь высоки”.
Оказывается, гораздо больше индийцев манит в Англию возможность съехать с рельсов опостылевшего существования с одними и теми же остановками в оба конца. Значительная часть умрет в том же доме, в котором изначально поселятся. Всю жизнь они будут плечом к плечу с тремя поколениями — сначала с родителями-бабушками, потом детьми-внуками. Делать они будут, по всей вероятности, то, чем занимался дед и отец. Женятся и выйдут замуж не по своей воле, а по хитрым взаимозачетам предков. В лучшем случае паре могут дать одно свидание, за время которого нужно будет определиться — да или нет.
“Да” — это на всю жизнь. Развод — серьезный грех, который может лишить вас друзей. Повторный брак — штука редкая и является большой удачей. Скорее всего, это будут два разведенных человека. От такой перспективы индусы торопятся съехать в Англию. Здесь по крайней мере можно заниматься любовью, не только когда родителей и детей нет дома. Вот и едут они в Лондон, увеличивая и без того самое могучее этническое меньшинство британской столицы. Индийцев, пакистанцев и бангладешцев в городе более 12 процентов. Дело идет к миллиону только “легалов” и только в городской черте, без пригородов. И прибывают, и размножаются… Они меняют свои домашние проблемы на городские, поскольку считают, что лондонские все-таки менее значимы. Индусы бегут от кастовой кармы, пакистанцы — от законов шариата, бангладешцы — от голода, шриланкийцы — от своих невзгод. Теперь еще добавились испанцы, португальцы, ирландцы, спасающиеся от безработицы.
В отличие от Москвы Лондон резиновый. Его пригороды расползлись так, что места хватает всем. Пока. Стрэтфорд, где сейчас расположен Олимпийский парк с большинством арен Игр, — нынче район красивый, ухоженный, популярный. И квартиры здесь не где-нибудь, а в Олимпийской деревне, и скоростная связь с центральным вокзалом Сент-Пэнкрас есть. Огромный универмаг “Westfield”, в котором продается вообще все на свете, огромная парковка возле него, сказочные дорожные развязки. В общем, облагородили Стрэтфорд капитально. Престижно будет обитать там после завершения главных стартов четырехлетия. Если жить только здесь, может сложиться впечатление, что Лондон такой и есть. Там Тауэр, здесь Олимпийский стадион. Все красиво. Но стоит отъехать на две мили в сторону, на север, в Лейтон, — и вот он, другой, настоящий Лондон.

Восточный экспресс

Сказать, что это совсем уж маленький Исламабад, нельзя. Дома все-таки там строгой английской застройки. Но вокруг них течет вовсе не английская жизнь. По статистике, белого населения в Лейтоне — около пятидесяти процентов. Остальные — неанглосаксонского происхождения. Пятая часть — выходцы из Пакистана. Барышни ходят не в модных новинках, а в национальных костюмах. Кто в сари, кто в хиджабах, кто в каких-то аравийских балахонах. Разговоры — исключительно на своих языках. Вывески на магазинах — как повезет. Самые ушлые выводят сообщения восхитительно красивыми нечленораздельными каракулями, а где-нибудь снизу добавляют по-английски — с ошибками.
Английский нужен здесь только на крайний случай выхода в открытый лондонский космос. Жители Лейтона крайне редко выбираются к Трафальгарской площади, а здесь и панджабского хватит.
Хозяева магазинов стоят на пороге, сложив руки на груди. Или выставят табуретку на тротуар — и сидят, курят, смотрят на прохожих. Да, такой ерундой англичане заниматься не станут. Зато там, в родном Карачи… Вообще в таких районах “приличным” людям рекомендуют не появляться. Но те, кто на это почетное звание не претендует, могут попробовать. В дневное время бояться вообще нечего. Народ здесь мирный. Разве что продать что-нибудь втридорога могут. И то не из жадности, а из спортивного интереса.
Огромная вывеска на одноэтажном магазине: “Olympic Supermarket”. Вообще использование таких названий запрещено без покупки прав. Но это там, в Англии. А здесь, в Лейтоне, все по-простому. Кто вывеску сделал, у того и права. На входе — зеленый ржавый стеллаж, на нем коробки с фруктами и овощами. Рядом беседуют какие-то молодые джигиты. Внутри — “тавары штодзённага попыту”.
“Олимпиада? Да, хорошо. Лондон хорошо! Пусть люди порадуются, — говорит продавец в какой-то неописуемой тюбетейке. — Я нет, не смотрю. Я за то, чтобы все были довольны”. Ну да, а кто против?
“А ты откуда? Беларусь? Не слыхал… И как там жизнь? Где это вообще? Рядом с Россией? О, Россия большая. Больше Индии”, — говорит продавец и впадает в медитацию. Расскажите ему, что Олимпийские игры, которые проходят в трех километрах от его “Олимпийского супермаркета”, — важное событие, и он, наверное, расхохочется вам в лицо.
“Спорт? Нет, не слежу. Ни за каким. За футболом тоже. “Арсенал”, “Манчестер Юнайтед”? Ну да, ну да. Но я не увлекаюсь. “Лейтон Ориент”? А что, у нас в Лейтоне есть футбольный клуб? Кто бы мог подумать. Нет, не был ни разу. И не слышал тоже. Я же бизнесмен, а не журналист. Сыновья может слыхали, они футбол смотрят иногда”.
Какое все-таки удачное название для местного клуба. “Оrient” — это ведь восточный по-английски. Эта часть восточного Лондона теперь заселена как раз выходцами с Востока. “Опасно? Где опасно?! Это у них там опасно! В Лейтоне всегда спокойно! Ты не бойся. Тебя так точно никто не тронет. Ты все-таки иностранец. Такой же, как и мы”, — говорит он почти с закрытыми глазами…
Путь назад в Англию, на Олимпиаду, — это две остановки на метро. Лондон меняет свои личины с быстротой мелькающих в окнах станций. Он гораздо проще, чем сам о себе думает. Он гораздо сложнее, чем о нем думаем мы.