Игорь Трухов. В паспорт страшно смотреть

Мы встретились на днях в вечернем Уручье и покопались в биографии хавбека-долгожителя, который дебютировал в высшей лиге в прошлом веке, когда иные из сегодняшних игроков еще плодотворно сидели на горшке.

— Ваша карьера — будто иллюстрация пословицы “Тише едешь — дальше будешь”.
— Ну какая там иллюстрация… Есть желание, есть возможность — играю. Ни о чем другом не задумываюсь. Смотрю иногда в паспорт — страшно становится. А так ничего особенного.

— Карьера проходит без травм?
— Совсем уж серьезных не было — бог миловал. Надеюсь, и не будет. По ногам получал, конечно. Мышцы рвал. А связки, тьфу-тьфу, все целы. Голеностопы, понятно… Там живого места нет. Но вообще нормально все у меня. По медицине максимум что пропускал — месяц-полтора от силы.

— Синтетика в Лунинце сохранению здоровья не способствует.
— Ай, не знаю. Мне нормально. Говорят иногда: мол, на искусственном газоне старые болячки вылазят. У меня ничего не вылазит. Адаптировался, бегаю. Если разобраться, не у всех команд нормальные тренировочные поля. И еще вопрос, где лучше. Тренироваться на натуральном “дубаке” или ровной синтетике.

— “Дубаки” вам часто встречались?
— В Новополоцке в мое время тренировочного поля вообще, по большому счету, не было. То есть оно было, но не выдерживало никакой критики. В Витебске были вопросы. В Бобруйске на “Спартаке” готовились.

— Трудно в вашем возрасте мотаться из Минска в Лунинец?
— Я же не один езжу. Компанией. Грузимся в две машины и вперед. Экипаж минских ребят.

— Напрягает, когда слышите реплики “Трухов — самый старый футболист высшей лиги”?
— Меня подкалывают иногда друзья-знакомые. По-доброму. Не парюсь, если честно. Ну, старый и старый. Гиггз до 41 за “Манчестер” выходил, болельщики на руках носили.

— В Лунинце где живете?
— Почти вся команда живет в коттедже — два этажа. Местных ребят в “Граните” всего пару человек. Украинцы снимают квартиры. Остальные под одной крышей. Вместе с тренерами, водителями. Места хватает. По три комнаты на этаже, в каждой по три-четыре человека. Кушаем в кафешке, автобус возит. Удобно. Во всяком случае, о том, чтобы срывать из Минска семью и обустраиваться в Лунинце, даже мыслей не возникает. У меня же вторая дочка недавно родилась — полгодика всего. Домой приезжаю только на выходные.

— В Минске поселились, когда в Жодино играли?
— Да, уже лет десять здесь, в Уручье. Сначала снимал жилье. Шапиро с этим здорово помогал. Помню, как приглашал в “Торпедо”. Сначала позвонил Акшаев: “Сейчас с тобой на связь выйдет Яков Михайлович. Готов?” Буквально через минуту звонок от Шапиро. Поразил меня сразу. Так все по полочкам разложил, я не знал, куда слово вставить. Все уже продумал заранее. Вплоть до того, что готов был жену на работу устроить. Спрашивал, кто она по специальности?
Контракт подписывал у Михалыча дома. Чай-кофе-бутерброды. “Так, квартиру я снял, держи ключи… Вот форма”, — сумку бух на пол. Такого-то числа первая тренировка. Шапиро любил, когда все красиво и солидно. Людей в команду подбирал не только по профессиональным, но и по человеческим качествам. Справки наводил до мелочей. Создавал семейную обстановку.

— Знаю историю: когда-то Шапиро чуть не оштрафовал вас за комментарий Сергею Новикову…
— Это после БАТЭ было. Сыграли 1:1 в Борисове. Да, дал интервью. Раскрыл какие-то тактические тонкости. Михалыч при всех не отчитывал, никогда этого не делал. Как обычно, взял в Стайках под ручку, а ну-ка, отойдем в сторонку на пару слов… И пошло: как ты мог? Это же наша внутренняя кухня! Говорю, я же не перед матчем секреты раскрыл — после игры. Все равно нельзя, тактика — это как военная тайна. Не помню уже, был ли штраф. Но дисциплину Шапиро культивировал во всем.

— При вас выгонял кого-нибудь из команды?
— Меня хотел как-то выставить. В первом же моем жодинском сезоне. Сказал летом, что не выполняю его требований. Что отдаст в аренду в первую лигу — в МТЗ-РИПО, где тогда Акшаев тренировал. Я расстроился, конечно. Но через пару матчей отлегло. Тренер подошел: ладно, я передумал. Ты не все делаешь в обороне, зато компенсируешь штрафными и другими делами. Будем работать. До сих пор не знаю, насколько серьезно все тогда было — возможно, просто такой психологический ход.

— Каково сознавать, что ваш гол ускорил уход Шапиро?
— Трудно, конечно. Переживал, виноватым себя чувствовал. Думал, не стоило забивать тогда на последних секундах. Играли с “Неманом”. Я положил со штрафного, вырвали победу. Сразу финальный свисток — пошли, радостные, в раздевалку. Старая трибуна еще была. Помылись, кто-то сказал: “Тренера в больницу отвезли, плохо стало”. Но никто и не думал, что все так серьезно. С тренерами бывает такое, это футбол, сплошные стрессы. Разъехались по домам. А потом Юра Шуманский позвонил и сказал, что Михалыча не стало.

— Спонсора Мироненкова помните?
— Почти с ним не общался. Но у нас была частная команда — тогда удивительное дело для Беларуси. Пока Шапиро был жив, проблем не возникало вообще. Потом начались — и с каждым годом прибавлялись. Как говорил потом в Бобруйске Олег Аркадьевич Гуща, ну что там ваш молочный барон? Проснется в хорошем настроении — даст денег. В плохом — скажет, а идите-ка вы все. Хотя, думаю, если клуб частный, многие вопросы решаются легче и быстрее.

— У Гущи в “Белшине” все тоже закончилось печально. В 2002-м команда-чемпион разваливалась у вас на глазах.
— Тот сезон я отыграл в Бобруйске полностью. До Лиги чемпионов еще что-то платили. А как отыграли с “Маккаби” и вылетели, финансирование прекратилось полностью. Ребята начали уходить, Акшаев уволился. А я руку сломал на финише, последние месяца полтора пропустил.

— В Бобруйске вас быстро признали за своего?
— Раз играл, значит, признали. После чемпионского сезона сидели на сборах. Игорь Градобоев как-то говорит: “А я сразу понял, что ты наш человек…” Он хорошо ко мне относился. Меня больше всего поражало мастерство этих людей. Это было просто… Иногда думал: да они против “Барселоны” выйдут и будут играть в свой футбол. Этот короткий и средний пасик. В “квадрат” к ним лучше было не попадать — мяч просто невозможно забрать.

— Из тактических решений Акшаева что запомнилось?
— Вячеслав Евгеньич много чего придумывал. Например, с Речицей в 2001-м у нас был тяжелый кубковый полуфинал. Первый матч сыграли 0:0. Против меня выставили персональную опеку. Да еще травму получил. На ответную игру Акшаев задвинул меня на фланг. Нога болела, я, по сути, девяносто минут выполнял отвлекающую роль. Увел за собой персональщика, освободил центральную зону. На “чуть- чуть”, но в финал тогда пролезли. И Кубок потом взяли. В “Нафтане” Евгеньич тоже что-то изобретал. Часто менял нас с Чумаченко местами. Как сам говорил: прятал. Одного двигал вниз, другого вверх… Интересно было. Это же творчество.

— Был тренер, с которым не сработались?
— Если с долей шутки ответить, то Кучеров, голландец. Только пришел в “Нафтан”, сразу меня выгнал. Сказал, в моих услугах не нуждается, я очень старый, не потяну. Даже просматривать не стал. Видел с трибуны пару игр, сразу сделал такой вывод. У меня был действующий контракт, но упираться не стал. Смысл? Ни себе, ни людям. Расторгли, вернулся в родной Витебск.

— Самое мощное впечатление в футболе?
— Матч в Белграде с “Црвеной Звездой”. Полные трибуны, футбольная атмосфера вокруг стадиона. Половину второго тайма играли в меньшинстве, но все равно дали бой. Потому что настоящий кайф от футбола в такой обстановке. Все настолько красиво, что после матча не хотелось в раздевалку уходить. Думаешь иногда, как люди в той же Англии играют? Да очень просто. Когда стадионы полные, любой будет носиться как угорелый.

— Как думаете, Рудик вернется на прежний уровень?
— Не знаю, в каком он сейчас состоянии. Не думаю, что в плохом. Он по жизни шальной. Но на поле хорош, мы друг друга на поле всегда понимали. Те фокусы, что Рудик в Борисове показывал, это просто эмоции. А как он голевую Верховцову отдал в победном кубковом финале с “Шахтером”? Подача — гол. Хотя Верх головой играл очень прилично. Бил — как ногой.

— Черных недавно сватали в серию “А”. Помните парня?
— Появился в “Нафтане” интересно. Едем зимой на сбор в Турцию, ждем рейс в аэропорту. Подошел тихонько какой-то молодой. Ковалевич: “Да это же наш Федька. Взяли в команду. Бесплатно — чего ж не взять, пусть будет.” И Черных выстрелил. Перспективный, данные хорошие и физические, и умственные.

— Соблюдение режима — это фактор, продлевающий вашу спортивную жизнь?
— Я и сегодня могу пива после матча выпить. Пару-тройку бокалов запросто, особенно если жарко. У Шапиро в Жодино правило было. После хорошей игры ящик пива в автобус. “Заслужили, ребята”. Считаю, это нормально. Ехали, легально употребляли. И никого пьяного не было. Если разрешают, то все спокойно. Это когда под шумок, украдкой — давай еще, давай еще…

— Прозвище у вас есть?
— Молодые по отчеству обращаются. Владимирович. Это в шутку скорее. Раньше звали Трух — сокращенно от фамилии.

— В телефоне сегодня можете на пару часов залипнуть?
— Точно нет. Могу новости почитать в интернете. Переписаться с кем-нибудь. В соцсетях меня нет — зачем это?

— Книги можно читать.
— Неудобно. Да и некогда. Сейчас все свободное время отдаю семье. Но периоды бывали разные. В “Нафтане” когда-то много читал. Особенно на сборах. Явных предпочтений нет — от Гарри Поттера до Ремарка. Так, что увидел, то открыл. Главное, чтобы не тяжелые психологические сюжеты. А легонький детективчик — одно удовольствие.

— К наградам своим бережно относитесь?
— Конечно. Все призы дома, за стеклом. Интересно, кстати, получается. Бобруйская золотая медаль — такая маленькая, смешненькая. А за прошлогоднюю первую лигу, что с “Гранитом” выиграли, — здоровенная такая шайба. Время изменилось.

— Можете поворчать: мол, раньше футбол был лучше?
— Могу, а толку? Молодые сейчас на это не обращают внимания. Говорят, ну что там ваш футбол? Теперь все по-другому. А как по мне, радикально ничего не поменялось. Только демократии раньше не было — все как в армии. И стремления было больше, как мне кажется. Мы для удовольствия играли. Даже не знали толком, что в командах зарплату платят. В Витебске, помню, все игроки числились работниками железной дороги. Получали как все — по тарифным ставкам. Добирали премиальными — по 200 долларов за победу. Но их еще нужно было взять.
А еще раньше зрители были душевнее. Футбол как праздник для всех — игроков и болельщиков. Получается, раньше народу на трибунах собиралось больше, и он был добрее. Сейчас наоборот — меньше и злее. Везде начали писать про деньги, про зарплаты. Зависть какая-то появляется. В интернет зайдешь: за что им платят? играть не умеют! Хотя есть и сейчас настоящие болельщики. У нас в Лунинце, по меркам 25-тысячного города, нормально люди на футбол ходят. И поддерживают хорошо. На игре с БАТЭ почти аншлаг. У “Славии” вырвали победу 3:2 — столько шума, радости на стадионе…

— После карьеры вам придется начинать новую жизнь.
— Придется, и это, признаться, настораживает. Хотелось бы плавно войти в эту жизнь. То есть остаться в футболе. У меня и тренерская лицензия уже есть. Категория “Б”.

— Когда позаботились?
— Два года назад, когда в Витебске играл. Записался на курсы, отучился. Теперь вопрос, как применить на практике. Душа лежит к тренерству в принципе. У меня мать педагог. Должны же гены передаться. Нужно попробовать, а там будет видно. Вообще надо будет в каком-то деле себя находить. Я не из тех футболистов, кто за время карьеры обеспечил себя на всю жизнь.

— Лицензию получали на базе какого вуза?
— У меня два диплома. Сначала закончил Витебский государственный технологический университет. Инженер-механик, на всякий случай. Потом, уже в Минске, университет физкультуры. Тренер по футболу.

— В Витебске заочно учились?
— В том-то и дело, что очно. Все удивляются. Умудрялся совмещать. Завкафедры принципиальный — каждый семестр собирался отчислить. Однако продержался. Дипломную работу писал, кажется, про станки для изготовления обуви. Как точно называется специальность, даже не вспомню. Что-то связанное с машинными аппаратами швейного производства. Темный лес сегодня. Мозг человека так устроен, что лишнюю информацию не хранит, чтобы с ума не сойти.

— Когда-нибудь бывали на грани ухода из футбола?
— Было такое. Собирался завязать давным-давно — когда еще, по сути, не начал карьеру. Был в Училище олимпийского резерва, 17 лет, выпускной класс. Пацанов потихоньку забирали — кого в КИМ-2, кого в главную витебскую команду. Меня не брали никуда. Заканчивал школу, думал, и что дальше? Надо, наверное, выбирать другое занятие, раз в футболе ничего не стою и никому не нужен. Потом наконец пригласили в КИМ-2 — команда называлась “Кимовец”. Счастливый был день.

— Дайте совет молодым: как сберечь себя до сорока и не потерять уровень?
— Хотеть надо, прежде всего. Дорожить каждым мгновением в футболе. Время летит быстро. Что-то упустишь, потом пожалеешь. Иногда удивляюсь, если честно: так быстро карьера пробежала. Кажется, совсем недавно дебютировал, а уже на финише. С “Трансмашем”, по-моему, играли в Витебске. 3:0 вели, у соперника удаление. Акшаев ко мне: “Что, пойдешь поиграешь?” — “Ну пойду”. Выбежал, огляделся — пять тысяч народу на трибунах. Вроде справился, раз потом пошло-поехало.