Моментом в море. Геннадий Загородный. Шарапову надо предупредить. Не больше!

Директор Республиканского научно-практического центра спорта Геннадий ЗАГОРОДНЫЙ пришел в студию программы “Моментом в море” и изложил свое видение “дела о милдронате”.

— Честно говоря, эта тема уже успела набить оскомину. Милдронат — препарат, который используется в лечении заболеваний сердечно-сосудистой, нервной системы на территории стран бывшего СССР. Препарат был зарегистрирован в 1986 году, а его широкое использование началось в начале 90-х. Купить его может абсолютно любой человек в аптеке без рецепта.
Что касается спортивной медицины, то он действительно использовался для восстановления после запредельных нагрузок. Еще год назад он был внесен в программу мониторинга. Что это значит? ВАДА каждый год наряду со списком запрещенных препаратов публикует список еще пяти-десяти, рассматриваемых на предмет повышения работоспособности, и после этого выносится решение. Так было с предукталом, который затем попал в разряд запрещенных, так случилось и с милдронатом.
В сентябре 2015 года был разослан соответствующий циркуляр ВАДА, что с 1 января 2016-го милдронат будет запрещен. Но это не значит, что до 31 декабря спортсмен не мог его применять. Однако, по нашей информации, период обнаружения милдроната может исчисляться несколькими десятками дней. Может быть, даже тремя месяцами.
Теоретически милдронат должен выходить из организма за две, максимум три недели. Но если учесть, что он работает посредством регуляции жирового метаболизма, то вполне может обнаруживаться даже после трех месяцев по окончании употребления.

— Вообще-то это нехорошо, когда мы, равно как и другие коллеги из бывшего Союза, точно не знаем ответа на главный вопрос о сроках…
— Дело в том, что ВАДА никогда не дает подобной информации. И это понятно: она должна оставаться секретной. Но в данном случае, как мне кажется, перегнули палку. Милдронат по своей эффективности находится на самом дне допинг-листа. Это самый маломощный из всех запрещенных препаратов, что подтвердит любой спортивный врач. С таким же успехом можно регулярно выпивать хорошую чашку кофе — с похожим стимулирующим эффектом.

— Тогда все произошедшее — это заговор против российского спорта или банальное разгильдяйство целого ряда атлетов, которые просто проигнорировали предупреждение ВАДА?
— Я все-таки официальное лицо, поэтому причины, уверен, узнаем позже. Но в то же время для меня кое-что непонятно. Когда получил в сентябре циркуляр, увидел, что милдронат планируют внести в класс S4, где находятся гормоны и препараты, влияющие на метаболизм! Мало того, он почему-то попал еще и в ту узкую группу, куда входят и инсулин, и ингибиторы миостатина! Думаю, каждому понятно: эти препараты невозможно сравнивать как по эффективности, побочным эффектам, так и по доступности приобретения.
Что касается милдроната, то, по рассказам некоторых российских спортсменов, они принимали его более чем за два месяца до 1 января. Слушайте, даже не всякий анаболический стероид ловится в эти сроки, а тут безобидный по своей сути милдронат… Поэтому, как мне кажется, некая неспортивная составляющая здесь имеет место.
По частоте употребления милдронат всегда шел вровень с инозином — препаратом японского производства, известным под торговой маркой “рибоксин”. Но его выпускают все страны мира, а милдронат только в СНГ. И если сопоставить эти факты плюс попадание в такую странную группу, то надо хорошо подумать о мотивах ВАДА.

— Давайте станем на его место: проанализировав все положительные тесты российских спортсменов, оно увидело примерно в 20 процентах следы милдроната и пришло к лежащему на поверхности выводу.
— Возможно, примерно так там и рассуждали. Лаборатории уполномочены рассматривать наличие иных субстанций, которые не включены в список запрещенных. За последние годы ни один новый внесенный в список ВАДА препарат не привел к такому “валу” положительных допинг-проб среди “отдельных” стран.

— ВАДА поступило правильно?
— Любой чиновник решает задачи, которые поставлены сверху. А ВАДА — это все-таки международный орган…

— Однако нам более всего интересно, под ударом ли белорусские спортсмены.
— Мы находимся в едином, по сути, спортивном пространстве, так что, не исключено, белорусские атлеты тоже рискуют получить положительные пробы именно по милдронату. Даже несмотря на то, что у нас очень жестко, по словам самих тренеров, поставлена профилактика подобных случаев. Возможно, мы кажемся занудливыми, но врачи, тренеры и спортсмены должны постоянно быть в курсе того, что можно принимать и чего нельзя.
Именно поэтому мы централизованно перестали покупать милдронат еще в мае-июне 2015-го, имея в виду то, что вероятность его запрещения была довольно высока. Вообще-то из потенциального списка запрещают примерно один препарат из десяти. Участь милдроната ранее разделил предуктал — французский препарат, используемый во всем мире. Но такого скандала не было просто потому, что сроки его выведения (о них сказать не могу) значительно меньше, чем у милдроната.
Кстати, в программу мониторинга-2016 ВАДА внесло синефрин и фенилэфрин, которые можно найти во многих БАДах и назальных каплях. Это так, на всякий случай, чтобы в следующем году не было неожиданностью…

— Как относитесь к поступку Марии Шараповой, которая в отличие от своих коллег мгновенно собрала пресс-конференцию на сей счет.
— Мария живет уже в другом социуме, и это серьезный человеческий поступок. Она нашла смелость не прятаться за теорию вероятностей или за бредни о том, что милдронат могли подсыпать какие-нибудь кухарки.

— Каково будет наказание?
— Если исходить из принципов, прописанных в Олимпийской хартии — гуманность, честность и равные права, то, как мне кажется, эта ситуация не станет для Маши слишком уж тяжелым имиджевым ударом.
Надо понимать, что все это негативно воздействует на восприятие спорта и спортсменов обществом. ВАДА, безусловно, накажет Машу, но, очень надеюсь, предупреждением. Как, впрочем, и всех других спортсменов, попавшихся в первые три-четыре месяца после запрещения.

— ВАДА может с точностью до дня сказать, когда атлет принимал препарат?
— Сомневаюсь, все-таки метаболизм у всех людей разный. До часа, до дня — нет, но в пределах недели, думаю, это более чем реально.

— То есть в судах побороться можно.
— Уверен, не только у нас, но и в других странах происходит тестирование этого препарата, и если информация о нескольких десятках дней подтвердится, то, конечно, судебные процессы не заставят себя ждать.
Представьте: 31 декабря с боем курантов вы принимаете последние два грамма милдроната. Какие предписания нарушили?

— Никаких.
— Совершенно верно. Но как разумные люди вы предполагаете, что срок вывода препарата из организма все же есть, и на всякий случай расстаетесь с таблеткой за две недели до Нового года.

— Лучше за три.
— Согласен. Лишняя осторожность не помешает. Но откуда же вам знать о трех месяцах? А если бы современные методики позволяли обнаруживать следы милдроната на протяжении трех лет после окончания его приема? Опять пересмотрим результаты последних Олимпиад? Наука ведь не стоит на месте.

— Кстати, о науке. Есть ли у белорусов собственные оригинальные препараты, разумеется, разрешенные, которыми мы могли бы гордиться?
— В свое время нами были проведены серьезные исследования с одним из институтов Академии наук. У нас есть линейка препаратов с хорошим и пока не запрещенным эффектом. Стало приятным открытием, когда мне позвонили из одного очень серьезного российского хоккейного клуба, который ими заинтересовался.

— Насколько вы удовлетворены состоянием спортивной медицины в стране?
— Отрадно отметить, что Министерство здравоохранения идет нам навстречу практически по любому вопросу. У нас почти круглосуточный доступ к современным методам диагностики. Но проблема любой медицины — монгольской, белорусской или немецкой — обусловлена только одним фактором — доступом (стоимость и физическая возможность) к новым методам лечения и диагностики. Очереди к врачам, оборудованию есть везде, и в Европе тоже — сам видел.
Нам удалось сохранить советскую систему диспансерного наблюдения за спортсменами — считаю, абсолютно оправданно. Наши спортсмены, хотят они этого или нет, два раза в год обязаны пройти медосмотр. И поэтому белорусский ребенок, даже если он не станет чемпионом мира или страны, свое здоровье никак не угробит.
Организационно мы на очень хорошем уровне. Вопрос только в финансировании. Например, известный многим поколениям белорусских спортсменов диспансер возле стадиона “Динамо” снесли, и на его месте сейчас пустырь. Новое здание диспансера готово лишь наполовину, но мы не паникуем, зная, что рано или поздно переедем из 38-й городской поликлиники, где временно находимся. Сегодня трудно всем.

— Сколько врачей европейского уровня нынче работает в отечественной спортивной медицине?
— Я сам оказался в спортивной медицине в 1995 году, после окончания мединститута. Могу сказать, что за эти двадцать лет у нас выросло новое поколение врачей, причем несколько из них — не хочу выражаться уж слишком комплиментарно — действительно очень хорошего уровня.
Они решают проблему не только уколом диклофенака или выдачей витаминов, как это зачастую было раньше, а подходят к лечению комплексно, рассматривают все причины.
За рубежом такой организационной составляющей, как у нас, нет — все это стоит денег. Медосмотры начинаются только тогда, когда подросток подписывает профессиональный контракт. И в этом плане у нас есть гандикап: в среднем мы отстраняем от соревнований 500 человек в год, тем самым помогая им сохранить здоровье.

— Квалифицированных врачей у нас хватает?
— Уходит старшее поколение, приходит новое, которое надо обучать. Хороший спортивный врач — штучный товар, потому что он выполняет в команде роль и терапевта, и фармаколога, и психолога. Это непросто, но мы движемся в правильном направлении: организуем в медуниверситете субординатуру по спортивной медицине, элективные курсы.
Кстати, сегодня еду на распределение — за новыми кадрами.

— А что им необходимо сделать, чтобы попасть в спорт? Рассказать о своих увлечениях футболом и болении за БАТЭ?
— Никто их в борисовский клуб сразу не возьмет, это понятно. Надо пройти все ступеньки обучения и показать необходимый уровень знаний. Пусть посидит на приеме, почувствует свою ответственность.

— Насколько часто к вам приезжают с лекциями и практическими семинарами зарубежные звезды?
— Есть деловые контакты с итальянской клиникой “Вилла Стюарт”, где лечится практически вся КХЛ, российская футбольная премьер-лига. В прошлом году они проводили у нас семинар по травматологии в апреле, приезжали и в сентябре с хорошими докладами и реально “порвали” аудиторию.
Также при содействии НОКа нас посетили известные российские кардиологи — они одни из ведущих специалистов в мире в нашей сфере. Был и Владимир Николаевич Платонов — без преувеличения, великий аналитик и педагог с Украины.

— Возможно, есть смысл приглашать ведущих мировых специалистов и на более продолжительный срок?
— Мы пошли по другому пути, потому что нельзя объять необъятное. Надеемся доработать этот проект вместе с НОКом, чтобы отправлять наших специалистов на стажировки за рубеж, пусть даже на короткие курсы.
Наше слабое звено — реабилитация. Не потому, что в этой области работают “плохие” люди, просто культ спортивной реабилитации в мире другой. Кардиология, педиатрия — там все неплохо, а дальше есть проблемы, которые будем устранять в том числе с помощью учебы в клиниках, снискавших себе мировую славу и зарабатывающих на этом неплохие деньги.

— Где сегодня самая продвинутая спортивная медицина?
— Думаю, лучшие специалисты работают с футбольными клубами Испании, Северной Италии, Южной Германии.

— Кого можно отметить из наших?
— Мне приятно общаться с коллегами из хоккейного и футбольного столичных “Динамо”, жодинского “Торпедо”, ряда национальных команд.

— На кого из спортсменов особенно надеетесь в преддверии Олимпиады в Рио?
— Есть пара-тройка человек, в которых я искренне верю. Знаете почему? Существует такое понятие — кураж. Как сказал один известный тренер, “футболист не может родиться в коттедже”. Желание чего-то добиться в жизни должно быть внутри, его не воспитает ни самый умный учебник, ни самый продвинутый тренер. Глаза должны гореть. И когда ты чувствуешь не тление, а горение, то понимаешь, что перед тобой человек, готовый свернуть горы.
Посмотрите на любого футболиста или хоккеиста в 18-20 и 30-35 лет — это же два разных человека.

— Но все они отчего-то стремятся поселиться в коттедже.
— И правильно делают. Природа “отдыхает” на детях, и не беда, если дети не станут продолжателями отцовских традиций, а выберут профессию врача или журналиста. Почему нет?