Милош Голань. Потому что боец

Об этом и многом другом мы поговорили, когда страсти уже улеглись.

— Переосмыслили прошедший сезон?
— Оцениваю его очень хорошо. Сложный для нас год с самого начала. Но в итоге к команде нет претензий: ребята показали максимум. Играли на грани возможностей. Да, в некоторых моментах, об этом уже говорил на пресс-конференции после полуфинала, не хватало мастерства, однако в целом я доволен.

— По ходу упоминалась задача быть в тройке…
— Как можно в начале сезона ставить задачи, если тренер не знает команды, а команда — тренера? Поменялась половина состава. Понятно, что надо стремиться к чемпионству. Но я вам объясню, как работают в Чехии. Там на старте у всех одна цель — попасть в плей-офф. А потом уже разбираются, как быть дальше. Да, внутри некоторых клубов понимают: мы создали хорошую команду, есть большие деньги, можем пригласить качественных легионеров — значит, способны победить. Но никто не скажет этого в начале сезона. Хотя в глубине души, наверное, все хотят выиграть. Может, и Жлобин хотел — я же не знаю.

— У “Немана” был шанс обставить “Юность”?
— Он всегда есть. Получилась очень хорошая серия, в которой все решали мелочи. Где-то мы были лучше соперника, но не использовали моменты. Как, например, в домашнем матче, когда минуту тридцать провели “пять на три”. Или когда Кристек убежал “один в ноль”, обыграл вратаря, но не попал в створ. Хотя все эти “если бы” — уже история. Значит, в целом “Юность” была сильнее.

— Нашелся в команде хоккеист, который смог заменить травмированного Андрея Коршунова ментально?
— С задачей капитана и лидера здорово справился Сергей Якимович. Проделал очень хорошую работу в раздевалке. Это человек, который хочет выигрывать вообще все — даже на тренировках. Поэтому ментально — да. Но то, как Коршунов действует на льду, как мы его используем — с данной точки зрения заменить сложно. Это первый или второй защитник наряду с Семаном. Под него подстроено большинство. В некоторых моментах Андрея в полуфинале очень не хватало.

— Михаил Захаров очень тепло приветствовал вас после окончания серии. Что говорил?
— Да так, закрыли тему ситуации, которая произошла в Гродно на пресс-конференции. Игра закончилась, команда попала в финал, тренер был доволен — естественно, можно сбросить давление, нормально поговорить.

— Извинялся?
— Не хочу комментировать — это между нами.

— Удивительно было видеть такое поведение коллеги?
— Уже высказывался на сей счет: это его проблемы. Каждый тренер должен знать, что может и не может сказать, как надо вести себя профессионалу. Знаете, я уважаю всех, хотя на эмоциях тоже совершаю ошибки. Потом, когда проанализирую, извиняюсь. В том числе перед игроками.

— В нынешнем сезоне у вас была еще одна пресс-конференция, когда возникли трения с коллегой…
— Ха, ну да: Дмитрий Кравченко немного не понял мой юмор, поэтому возникла проблема. Но когда встретились в четвертьфинале с Молодечно, все уже было нормально.

— По собственному признанию, весной вас звали в Чехию, Словакию и Австрию. Сейчас не жалеете, что выбрали “Неман”?
— Нет. Очень люблю работать и всегда с удовольствием беру что-то от каждого опыта. Я не хочу тренировать только на родине. Наоборот — предпочитаю посмотреть другой хоккей, научиться чему-то у специалистов, даже у игроков. Прислушиваюсь к разным мнениям.

— Что интересного узнали о белорусском хоккее?
— Советская школа вообще по-другому тренируется. Соответственно приходится немного перестраиваться и мне. Учился у Владимира Шенько (тренер-селекционер клуба. — “ПБ”.) — опытного специалиста, как надо работать в паузах. В Чехии, например, жилеты никто не использует. И никто не дает в паузах тяжелых нагрузок. Занимаются немного иначе — прислушиваются к мнениям канадских и американских специалистов по физподготовке. Уже другой менталитет. Но в Беларуси это еще есть. И если хочешь работать — должен понимать и принимать. Вот и учился.

— Эдакий вечный студент?
— Никогда не говорю, что я лучший тренер в мире. Каждый день — опыт. Учусь у всех. Шенько на первых порах снабдил некоторыми книгами русских тренеров. Интересно. У каждого свое мнение, своя школа. Если человек неглупый — всегда что-то возьмет для себя.

— С жилетами только здесь познакомились?
— Нет, уже доводилось. Когда еще служил в армии и был молодым хоккеистом. Но потом с этим не встречался. А приехав в Беларусь, увидел, что здесь жилеты популярны. Начал спрашивать, изучать — и мне понравилось. Правда, не уверен, понравилось ли игрокам. (Смеется.)

— То есть можно сказать, что в странах бывшего СССР с хоккеистами приходится быть жестче?
— Возможно, вначале ребята плохо понимали, шучу я или нет. Бывало, крикну — увижу, что по-другому реагируют. Понятно, я все же неместный тренер — познавал другой менталитет. Однако по моему опыту: когда наставник только кричит — потом это уже эффекта не имеет. Если клуб выигрывает два-три матча подряд, а затем смотрится неважно, и ты прикрикнешь — хоккеисты отреагируют. Но не постоянно. Читал недавно интервью Робертса Букартса, который в начале сезона перешел из рижского “Динамо” в “Злин”. У него спросили, какая разница между КХЛовским и чешским хоккеем. Тот ответил: “Знаете, что самое главное? В Риге тренер только кричал. А здесь — рассказывает”. Букартс стал лучшим в составе “Злина”, продлил контракт на два года. Поэтому я уважаю игроков. У них семья, дети. Не каждый приходит на работу в хорошем настроении, даже если эта работа — хоккей. Поругаешься с женой или заболеет ребенок — сразу становишься не в духе. Если после этого вдобавок слушаешь крики тренера на арене, еще очень долго будешь в плохом настроении. На мой взгляд, надо искать дорогу к сердцу хоккеиста.

— Но у нас результатов добиваются в основном те, кто держит подопечных в ежовых рукавицах.
— Не сказал бы. В начале века Владимир Вуйтек дважды выигрывал российскую суперлигу с “Локомотивом”. Я четыре года играл под его началом в “Витковице” и знаю, что он не кричит на игроков. И они это очень ценят. Вообще никто из моих тренеров никогда не кричал. Только если после нескольких поражений подряд, когда хоккеисты не выполняли установки. Но оно и понятно. И я тоже становлюсь жестким, если кто-то не слушается. Всегда говорю парням: “Вышел на лед — работай на сто процентов. Следуй задаче, которую я поставил на тренировке”. Час-полтора — а потом получишь заслуженное свободное время.

— Вам нравилась атмосфера в гродненской команде?
— Было не так просто, потому что поменялось много игроков. Не хватало “химии”. Перед плей-офф снова начались изменения: руководство уволило Касянчука, оставило финнов, которые за десять матчей не забросили ни одной шайбы. Это тоже стало проблемой. Хоккей — командная игра. И если нет “химии” в коллективе, то может быть хоть двадцать звезд, однако результат не придет.

— Но финны потом заиграли…
— Не сказал бы, чтобы они решали судьбу матчей. Просто в некоторых встречах помогли. Может, потому, что потом успокоились. Поначалу все легионеры знали: с кем-то придется попрощаться.

— А как так вышло, что вы хотели оставить Касянчука, а руководство его уволило?
— Это вопрос к руководству.

— Видимо, селекцией вы недовольны…
— Надо понять Григорьевича (Владимир Шенько. — “ПБ”.). В любом командном виде спорта многое зависит от денег. Если есть хорошие деньги — можно купить хороших игроков. Есть средние — купишь средних. И получишь соответствующий результат. У нас не было высокого уровня исполнителей, лидеров. Возможно, только Боярчук. Кому решать судьбу трудных матчей? Проанализировал статистику — некоторые нападающие не забрасывали в шестнадцати играх подряд! Вот такая была селекция. Но что поделать, если человек, ею занимающийся, не имеет возможности отправиться в Казахстан (к вопросу о финнах) и посмотреть хоккеистов в деле в двух-трех поединках подряд? А агент по телефону всегда будет красиво говорить, потому что его задача — продать клиента.

— Это понятно. “Неман” собрал исполнителей в силу возможностей. Но если вы хотите оставить Касянчука вместо условного Рохтлы, однако Касянчук все же уходит, то ситуация, согласитесь, странная.
— Не хочу комментировать. Я высказал свое мнение: в списке легионеров, которых уволил бы тогда, Касянчука не было. Остальное решало руководство.

— А смена ассистентов по ходу сезона?
— Тоже не буду комментировать, потому что меняло руководство.

— Насколько трудно вам пришлось на старте, когда только приняли команду?
— Вот любопытно: через какое-то время поговорил с ребятами и понял, что у меня в составе шесть правых вингеров — как работать? Спрашиваю: “А можешь слева?” Отвечает: “Не-не-не, никогда там не играл”. Сделать в таких условиях хорошую команду нелегко. Да, 18-20-летних можно переквалифицировать. Как, например, Слава Грецкий. Он центральный, но скажешь “налево”, “направо” — без проблем. А 30-летний Божко с начала карьеры действовал только справа. Поставили налево — вообще растворился на льду. Я разговаривал с Григорьевичем на эту тему, он говорил, что в белорусском хоккее нет конкуренции. Все зависело от денег: кто сколько запрашивал, кто свободен…

— Перед стартом чемпионата вы пригласили знакомых “чехословаков”: Хована, Микулика, Складаного. Почему ни у кого из них не получилось?
— Например, у Хована была проблема — не забивал. Постоянно держал ее в голове и мучился. Сейчас понимаю, что он и Микулик никогда не выступали за границей. Может, причина в этом. Не знали, каково быть легионерами и находиться под давлением. Надо показывать больше остальных. А, может, просто они средние по уровню иностранцы. Был бы большой бюджет — не было бы Микулика, а пришел бы какой-нибудь сборник из чешской “репрезентации”. Милан, кстати, сам попросился из “Немана”, когда поступило предложение с родины. Видимо, действительно сложно приходилось в другой стране. Я двадцать лет знаю его как человека, который всегда выкладывается на сто двадцать процентов и очень переживает из-за поражений. В чешской экстралиге забрасывал как минимум 15 шайб и набирал 35 очков. А в белорусской не пошло.

— Приезжал еще канадец Бро. Совсем не впечатлил?
— Оказался не готов даже к старту предсезонки. Сделали ошибку, пригласив его. После первой тренировки видел, что парень умирает под нагрузкой. Уже можно было говорить “спасибо, до свидания”. Если бы в Австрии, где я работал два сезона перед “Неманом”, иностранец прибыл в такой форме, менеджер его выгнал бы сразу.

— На старте чемпионата вы задвинули на задний план многих местных ребят, которые исполняли важные роли в прошлом сезоне: Боярчук, братья Малявко… Потом они вроде заиграли, стали выходить во втором-третьем звеньях. Не разглядели, или парни действительно поначалу были недостаточно хороши?
— Я только и слышал, как они играли в прошлом сезоне. Но мне все равно, что было в прошлом. Смотрю, что хоккеист сделает для меня. В этом плане Боярчук очень понравился. Хороший сюрприз. По-моему, он проделал больше работы, чем годом ранее. Малявки? Да, рабочие лошади — могут пахать и пахать. Но нападающие, которые каждый сезон забрасывают шесть шайб… Ну что такое шесть шайб? Посмотрел потом статистику. Первые два круга, когда играли со всеми соперниками, — там да, они еще иногда забивали. Но потом поделились на шестерки. В первой — все матчи на грани плей-офф. И там уже братья по тринадцать матчей кряду не забрасывали. С одной стороны, мы говорим: “Команда, команда, команда…” С другой — каждый должен приносить ей какую-то пользу, у каждого своя роль. И на это надо смотреть еще при формировании состава. Поэтому иногда на подбор исполнителей нужно время, и немалое. А кто сейчас дает тренерам контракт на три-четыре сезона? Если только Захарову в “Юности” и Гусову в “Шахтере”. Там и результаты видны. Конечно, при достойном бюджете.

— Чувствовали в начале сезона давление общественности? Даже слухи об отставке гуляли…
— Чувствовал, но в отличие от других тренеров никогда не переношу это на хоккеистов, потому что в таких случаях, как правило, начинается паника. Я пятнадцать лет работаю со взрослыми командами. Трудился в самом большом чешском клубе — пражской “Спарте”. Там давление на тренеров — как в КХЛ, а то и сильнее. Научился справляться.

— Ноябрьскую встречу с болельщиками действительно инициировали сами?
— Да, потому что слухи-духи, где-то, что-то… Хорошо, давайте встретимся и поговорим глаза в глаза. И та встреча мне очень понравилась, принесла пользу. Надеюсь, болельщикам — тоже. Не ожидал, что придет столько людей.

— Спрашивали про отставку?
— Нет. Вообще я с корабля никогда не сбегаю — только если руководство увольняет. Сам не ухожу, потому что боец.

— Есть что-то, чем особенно гордитесь в прошедшем сезоне?
— Мне нравилось работать — от начала до конца. Радует, что команда поняла, чего от нее хочу, как надо играть, тренироваться, общаться… Горжусь, что нашел общий язык с ребятами.

— Контракт у вас еще на год. Остаетесь?
— Я ничего менять не хочу. Семье нравится в Гродно. Когда подписывал соглашение, настаивал на двух сезонах, чтобы познакомиться с белорусским хоккеем, присмотреться к команде, в случае чего поменять игроков. Сейчас подготовлю анализ, передам руководству — и будем общаться. Пока не разговаривали — после полуфинала было пять дней отдыха.