Хроника. Дело Субботкина. Монолог на полтора часа

Однако вчера репортеров снова прибавилось — в суд был вызван Владимир Бережков, который в период совместной работы с апреля 2014 года по июль 2015-го занимал в “Динамо” должность генерального менеджера и находился в подчинении у Субботкина.
Впрочем, от дачи показаний он отказался — по праву, предусмотренному статьей 27 Конституции Республики Беларусь, не свидетельствовать против себя. Адвокаты Максима Владимировича, равно как и он сам, настаивали на большем — чтобы оставить без оглашения и прежние показания Бережкова, из протоколов следствия. Однако председательствующий на процессе Дмитрий Цыкал принял сторону прокурора Александра Андреева — и разрешил ему зачитать. Монолог занял около полутора часов.
Из досудебных показаний Владимира Петровича следовало, что его давний друг Леонид Сагындыков некоторое время трудился в “Динамо” в качестве скаута на волонтерских началах и никакой необходимости в его официальном трудоустройстве не существовало. До тех пор, пока не встал вопрос “нищенской заработной платы генерального директора. Она, согласно постановлению Совмина, для руководителя предприятия не могла превышать 6 миллионов белорусских рублей. Больше получала даже уборщица. То ли в шутку, то ли всерьез Субботкин сказал: “Придумай что-нибудь”.
Решение нашлось в трудоустройстве Сагындыкова с окладом в размере 8 миллионов, впоследствии по инициативе подсудимого увеличенным до 15 миллионов (здесь и далее суммы указаны в неденоминированных рублях). Он по-прежнему отказывался от оплаты услуг, но был согласен отдавать средства Бережкову в случае, если они направляются на развитие хоккея. В итоге, как следует из протоколов, последний распоряжался чужой банковской карточкой: дважды в месяц обналичивал все на ней имеющееся и в тот же день отдавал подсудимому (с июля 2014 года по май 2015-го). Суммы доходили до 100 миллионов, но в среднем равнялись 30 миллионам. Бережков также признал, что подделал подпись работника клуба в заявлении на отпуск и матпомощь, хотя “считал это формальностью, так как Сагындыкова нужно было отправить в отпуск, от всех денег он отказывался, а они все равно шли Субботкину”. Согласно служебным запискам бывшего генменеджера, Сагындыкову также выплачивались премии.
Отметим, что на первых допросах то и дело фигурировала квартира, на строительство которой будто бы была потрачена часть начисляемых Сагындыкову средств. Однако в последующем Бережков от этих показаний отказался, пояснив, что давал их в состоянии аффекта. Что касается оплаты его недвижимости, то она “производилась исключительно за счет собственных и супруги средств”. Владимир Петрович признал свою вину частично, но отметил, что не имел корыстных побуждений. Свыше миллиарда рублей он затем вернул — квартиру продал. В настоящее время проживает на съемной жилплощади.
На этом судья объявил перерыв до сегодняшнего утра, хотя журналистам выключать диктофоны было преждевременно. Заключительные выдержки из предварительных допросов спровоцировали крайне эмоциональную реакцию подсудимого, обвинившего свидетеля в ложных показаниях: “Володя, у меня трое детей. Они тебе сниться не будут? Как ты с этим будешь жить, в глаза смотреть? Кого ты следующего в тюрьму посадишь: Румаса, Сафарьяна?”
Недоумение Бережкова, который довольно сдержанно пытался парировать выпады в свой адрес, утонуло в возгласах родных и близких Максима Владимировича — супруги, брата, отца. Ограждаемый охраной, он покинул здание суда. Отцу Субботкина от услышанного стало плохо, пришлось вызывать “скорую”.